[51]
51. Пра-бытие и человек
Если пра-бытие первоначально выразилось в слове φύσις, и если φύσις и φάος выражали одно и то же в его многообразии: восходящий просвет в надвое-сказании открытия и разрастания жара-рдения, то первоначальное метафизическое познание человека как живого существа, которое имеет λόγος и в то же время располагает опытом человека – существа, у которого «есть» жар, «есть» огонь – единственного существа, которое может делать «огонь», то «огонь» предстает не только как пожар и как источник освещения – как «средство» τέχνη (ср. 63. Техника), но и как просвет: ἀλήθεια [истина] – его сущностная основа. В таком случае Прометей принес «человеку» не только «огонь» как некий дополнительный дар, но человек только и стал человеком благодаря этому поступку титана – старого бога, который боролся против молодых – и тогда с самого начала в сфере τέχνη история человека определилась с выбором и наметилась возможность махинативности как без-основности просвета.[52] Тогда первое начало истории (Geschichte) человека из раз-вы-сказывания иного начала должно получить назад полностью свою неразвернутую изначальность. Отношение сущности человека к пра-бытию и сущность самого бытия следовало бы тогда мыслить изначальнее, чем это могла делать ранее метафизика – по отношению к ее собственному началу.
Однако это дало бы не только улучшение исторических познаний, но и натолкнуло бы на припоминание сущности человека, благодаря которой он смог бы подойти и встать в ближней дали к пра-бытию и его отвержению – и из этого стояния, с этой позиции смог бы сам перенять настоятельное вникание в истину пра-бытия от него самого.
Это настоятельное вникание тогда в свете истории пра-бытия оказывается не-насильственным овладением-покорением махинативности, власть и сила которой рушится только тогда, когда она достигает такого разворачивания своей сверх-силы, при котором она – как неограниченное – уже больше не может проходить мимо Отдельного-Единичного, которое неподвластно ее силе: доходит до безосновности истины этого бытия – то того, что она сама махинативна.
52. Пра-бытие и человек
Бытие (суще-бытность) сделанное и поставленное человеком. Человек? Человек – возможное со-бытование пра-бытия (как Вот-Тут-Бытие).
Пра-бытие? Со-бытие свободного от силы, ненасильственного отвержения, светящегося, основы; без-дно-основа – как то В-Между-Тем, из которого «между тем, тем временем» в спор вносится Открытое как суще-бытующее.
Но почему все поставлено перед этим выбором – Либо-Либо? Подлинное ли это?
Или только так: либо пра-бытие, либо суще-бытующее. Человек как страж – хранитель В-Между-Тем. Он не стоит перед и не стоит над, но он – вы-стаивающий и вы-носящий.
Слово.
Уже больше не как в новое время: субъект-объект, но Вот-Тут-Пра-Бытие.
Всякий раз в игре – человек, всякий раз – иным «образом»; «на иной лад»; на самом деле это не поддается сравнению, потому что не субъект заменяется Вот-Тут-Бытием и не объект заменяется пра-бытием; потому что вообще это противопоставление словесных формул ведет к заблуждению – и здесь как раз оно и засыпает или перекрывает ту пропасть, которая существует между между двумя «образами-способами».
[Альтернатива] субъект-объект: здесь человек выведен на сцену, и ему гарантированы занятия обеспечением своей безопасностью, надежностью своего существования.
[Альтернатива] Вот-Тут-Бытие – Пра-бытие: здесь человек вовлечен в игру как страж-хранитель того, что более всего стоит под вопросом – более всего сомнительно и более всего заслуживает вопрошания.
«Чистый» «объективизм» распускания-растворения во Все-Жизни, поглощения ею – это наиболее завуалированное завершение «субъективизма», понятого как безусловное властное господство человека как «субъекта». Сейчас объективное и субъективное выступает как одинаково само собой разумеющееся. Полная безвопросность как маска, прикрывающая бессилие.
Почему Либо-Либо – снова мы поставим такой вопрос – почему такая альтернатива между бытием как Сделанным и человеком как Со-бытованным, С-бывшимся в Со-бытии?
Разве не могло бы существовать другого соотношения – Отчасти-От части:
бытие есть отчасти Сделанное, а отчасти «нечто», бытующее само по себе и исходя из самого себя? Откуда берется такая возможность разделения?
Почему вообще: пра-бытие и человек?
Так не передать ли все это в ведение «суще-бытующему»! И такая передача всего в его ведение – разве это не выбор?
Итак, получается, что в игре оказывается такое – необходимость выбора? И может ли она считаться безусловной – или же она значима только при условии, что человек становится Самим Собой и, тем самым, Отваживающимся – и, тем самым, – Совершающим прорыв-взлом – не столь важно, спасается ли он при этом бегством или нападает – или же он выступает как Невозмутимо Позволяющий пра-бытию быть бытием!
Очеловечивание суще-бытующего в целом, исходящее из очеловечивания человека, а это последнее – основанное на определении-толковании человека как животного; бытийное забвение человека – бытийная покинутость суще-бытующего – но это разворачивается уже только как следствие.
Наперед-вопрошание-предварение себя, присущее человеку, благодаря каковому он вносится-включается в превращение своей сущности – но не так, чтобы он возвращался назад к себе в присущее ему состояние – как же это совершится Из Наперед? Поведение «человеческое» (так называется?) – но ради чего само поведение? оно тоже «человеческое». Перекидывание-переброс – через что и куда? Бездна – А что между? Пра-бытие!
53. Суще-бытующее – пра-бытие – человек
Напряженно – растянутое в бес-просветное для него (суще-бытующее) «есть» все только «суще-бытующее».
Что-либо никогда не принадлежно пра-бытию; даже прикоснуться к нему нельзя, идя от суще-бытующего как такового. И там, где, как кажется, суще-бытующее открывает себя суще-бытующему – как в животном, там все остается чересчур покрытым, словно покрывалом, тем, что выступает всего лишь окружающим – которое называется так, поскольку не способно дать ничего неотъемлемого, такого, чего никогда нельзя было бы отнять и лишить; навсегда такого, что было бы можно было бы уже никогда не отнять, и чего нельзя было бы никого лишить; ведь такое имение-обладание сущит только в просвете бытия, который дарует суще-бытующему Открытое.
Только Человеку свойственна принадлежность к пра-бытию, поскольку он со-бытуем им – и оно (пра-бытие) само есть со-бытие – и «только» оно.
А потому – долгое рас-собствливание, потому постоянно приходящая в голову кажимость пра-бытия как пустоты суще-бытности, приниженной до статуса всего лишь приложения к чистому представлению о предметах.
54. Бегство человека от сущности(Тело – дух – душа)
Самостность – это не сведенность к себе и на себя – я-щесть или мы-щесть. Самостность – это настоятельное вникание в истину пра-бытия. «Отношение» к бытию. Всякое речение об отношении к пра-бытию – ошибочно в той мере, в какой и поскольку там подразумевается нечто подобное – как предметное – выставленное вон.
Бегство от сущности. Откуда мы знаем сущность человека? И откуда можем знать? И в чем мы усматриваем существенность сущности? И в чем мы устанавливаем ее? Ни в сохранении, ни в возвышении, ни в преодолении «этого» (до ныне существовавшего) человека – но только знание его сущности и история существенных последствий; человек как животное, а поэтому тело-душа-дух, дух – только следствие животности и повышение ее на порядок.
Пожалуй, многое, что было действительно познано и оценено, передаваясь по традиции, движется в ином пространстве, чем то, которое изъезжено вдоль и поперек в попытках бегства от сущности.
Пра-бытие – только от Вот-Тут-бытия. Но как, однако, было до сих пор? В какой мере суще-бытность все же – какой-то след того, что не оставляет следов, но не поддающийся толкованию?
Укрепившееся рассеяние суще-бытующим. Кажимость свободы этой позиции. Эта свобода как принуждение в потрясенной просвета.
То, что человек обходится без пра-бытия, презирая его, то, что пра-бытие не уважает его – совершенно не нужно, и потому основа – безнуждие.
Одиночество возражения замолченность настроения. Бессильное со-бытование.
Только человек спасается бегством от сущности, и это бегство определяет его историю.
К бегству от сущности принадлежит не только проявление мягкости перед самим собой в смысле простого забвения самого себя. Я может, скорее, совершенно искаться и оберегаться, холиться и заращиваться, и тем не менее, человек спасается бегством от своей сущности.
55. Пра-бытие и человек
Пра-бытие зависимо от человека; этим хочется сказать: сущность пра-бытия достигает сама себя, и оказывается утратой сущности, но постольку, поскольку сущность человека – отношения человека к бытию существенно для человека есть основа – «человекость». Пра-бытие есть выдано на волю человеку – той или иной существующей на данный момент существенности человека. И все же как это?
Не поступает ли, благодаря этому, пра-бытие в подчинение человеку, или он только становится жертвой своей бессущности, которая есть противоборство пра-бытию – отвержения?
Но как тогда быть с независимостью пра-бытия от человека? Она терпится пра-бытием – что проявляется в том, что оно как со-бытие со-бытованного (в принадлежности к нему) к пра-бытию дает себя обеспечивать в таковом только через самоосуществление, основанное на свободе бытия. Свобода здесь становится самоопределением, причем, однако, человеческая самость, как уже Наличное (а именно – как Разумное, как суще-бытующее пред-и по-ставляемое) вбирается в процесс воления и планирования. Свобода тогда как бы сразу и окончательно есть отказ от свободы; ведь