– Дура! – едва не лопаясь от гнева, снова выругалась Ласка. Отвесив мне подзатыльник, она схватила меня за воротник и пихнула вперёд, к ближайшему дверному проёму. – Ничего ты не понимаешь! Я бы и пошла. Да он уперся, мол, из Адвеги мне девку подавайте. Тьфу… Вот правда ведь идиотка, каких поискать… Давай, шуруй. Времени у нас мало.
Я зажмурилась. Где мне теперь найти выход из этой ямы, в которую я падала?..
***
Меня заперли в старой ванной комнате. От былой красоты здесь не осталось и следа, всё было замызганное и едва‑едва работающее. К счастью, мне позволили помыться самой, потом Ласка начала наводить марафет. Уже вскоре меня перевели в тесную гардеробную, где пахло средством для борьбы с молью и отвратительными духами. Мне пришлось надеть на себя то, что для меня подобрала Ласка, но так как я находилась в таком ступоре, то даже не сразу смогла искренне ужаснуться тому, что увидела в зеркале.
– Короче, слушай меня внимательно. Мужик этот, клиент наш, хороший наёмник, они с Майораном давно работают вместе. Придется тебе выложиться на все сто. – Ласка показала мне кулак. – И только попробуй истерику закатить или ещё чего похуже устроить… Чего говорить будет, то и делай – и без выпендрежа, ясно? А то Майоран с нас обеих шкуру снимет и себе ковёр сделает.
Девушка тяжело вздохнула, затем прикрыла глаза и устало потёрла лоб. О чем‑то подумав, снова посмотрела на меня и, уже схватив за запястье, заставила меня покрутиться перед мутным овалом зеркала. Ну, нарядили… Кто это ж придумал‑то, а?..
Я разочарованно прикусила губу, не без боли глядя на своё отражение. Нет, честно, всё бы неплохо, если бы я так для своего мужика оделась, а не для какой‑то сволочи, любящей развлекаться в местном притоне.
Платье на мне было короткое, чёрное, украшенное кружевами. Со свободной юбочкой куда выше колена. Рукава у платья были короткими, вырез глубоким, так что холодно в нём было – мама не горюй. В придачу к платью Ласка заставила меня надеть черные чулки и отвратительные туфли на высоченных каблуках.
Всё пропало. С самого начала всей этой истории, начиная с того, что Ласка заявила мне о том, что мне предстоит, и до сих самых пор, я думала о том, что мне делать. Мыслей было мало, но они, к счастью, были. Правда, не слишком полезные. Сделать я и правда ничего не могла. Но без боя не сдамся, уже решила для себя наверняка.
Впрочем, то, что мне такое решение может сильно аукнуться, я поняла, как только меня привели в комнату для встречи с клиентом, который должен был подойти через двадцать минут.
Я едва не устроила истерику. Подкатило так, что сдерживаться пришлось изо всех сил. Подкатило и взорвалось где‑то внутри, как только меня завели в это отвратительное место, где глотка воздуха не сделать – тяжелый аромат сладчайших духов, казалось, въедается в кожу; здесь стены были украшены кусками прожжённой красной ткани, пропыленные ковры были истоптаны и испачканы даже знать не хочу чем, а пошловатые картины и тошнотворные портьеры бордового цвета закрывали окна и огромную кровать с самодельными стойками для балдахина. Мебели здесь было не так много, и вся она была резная, из дерева, блестящего от лака.
– Сиди здесь и не рыпайся, – усадив меня в мягкое кресло, заявила Ласка. Выглядела она, надо сказать, грозно, из голубых глаз разве что искры не сыпались. – Поднимешься с кресла и начнёшь чудить, тебе же будет хуже, обещаю. Майоран уже одной умной браслет активировал, когда клиент на неё пожаловался, так что мотай на ус.
Я вжалась в мягкую спинку кресла и замерла. Кровь отлила от лица после слов Ласки. Мельком посмотрев на старинные часы, установленные на комоде, девушка невесело подмигнула мне, развернулась и вышла в коридор, оставив меня в полутьме этой отвратительно‑неприятной комнаты. Я закрыла глаза, теперь, как и у Ласки, раскрашенные черными тенями и тушью, и заплакала.
Я в ловушке. Всё кончено. Моя жизнь окончательно растоптана в прах.
Сейчас мне казалось, что мир вокруг меня вот‑вот осыплется пеплом. Меня словно бы кто‑то рвал на куски. Горло сдавило, духота теснила густым маревом.
Вздрогнув, я вжалась в кресло ещё сильнее, если себе вообще такое можно было представить. Моргнула. Нет‑нет, точно! Я слышу шаги!
Идёт. Сволочь идёт. Я похолодела. Но нет, нет… Я так просто не сдамся. Я скосила взгляд на проклятый браслет. Вот только что я сделаю?..
Дверь скрипнула и открылась, мелькнул желтый свет, льющийся из коридора, послышалось шуршание. Ручка проскрипела, и через мгновение комната снова погрузилась в полутьму. Я сидела в кресле не шелохнувшись, если не считать пробившей меня дрожи. Честно слово, мне в голову и варианта не лезло, что мне можно было бы предпринять. Я пыталась разглядеть того, кто пришёл. Высокий, в кожаной броне, в ботинках на шнуровке. Лица я его не видела. Зато сразу поняла, что наёмник. Да, Ласка упоминала.
Зайдя в комнату, некоторое время он стоял возле двери без всякого движения, через долю минуты медленно двинулся ко мне. Каждый его шаг отдавался у меня в голове гулким эхом. Сердце бухало в моей груди, колотилось с надрывом. Кровь, кажется, вымерзла в жилах.
Маленький фонарик‑ночник, стоящий возле меня на тумбочке, был единственным источником света в царящей полутьме. И наёмник уже почти приблизился к освещенной части комнаты, где я наконец могла увидеть его лицо, но всё же я в бессилии закрыла глаза, окунаясь в пучину отчаянного ужаса, поглощающего меня всё быстрее и быстрее. Когда я нашла в себе силы открыть глаза и поднять взгляд, то, к своему удивлению, узрела перед собой знакомое лицо.
– Вебер?! – выдохнула я в ошеломлении. – Ты пришёл!
Господи Боже мой, да передо мной же и правда Вебер стоит!
Вебер хмыкнул.
– Да, не совсем за тем, за чем они думают, – ответил он. Наёмник вдруг чуть склонил голову и приподнял бровь, окинув меня взглядом. – Хотя…
– Ну да, ну да. Налетай, чего уж, – буркнула я невесело. Вебер улыбнулся.
«А вообще‑то, я не против, вернее, очень за, но только не здесь и только с тобой, Саш, так вот», – подумала я.
Наёмник подошёл ко мне и протянул мне ладонь.
– Ну и угораздило же тебя, Машка… – сказал он, посерьёзнев. – Давай руку. Ту, что с браслетом.
Я протянула руку, и наёмник уверенно обхватил моё запястье. Я вдруг почувствовала ужасающую слабость – на самом деле меня просто накрыла ошеломительная волна счастливого облегчения. Пока Вебер разбирался с браслетом, сидя возле кресла и тихо шепча ругательства на какие‑то там технологии, я содрогалась от беззвучных рыданий и благодарила Господа, что всё идёт к благополучному разрешению этой страшной истории, в которой меня действительно круто угораздило завязнуть.
В какой‑то момент я вдруг подумала о том, что если Вебер что‑то не так сделает с браслетом, то тогда мне оторвет руку, а ему наверняка разворотит лицо, и занервничала, однако не позволила себе сделать даже намёка на движение. К тому же больно серьёзный вид Вебера и его ловкое ковыряние отмычкой в замке браслета всё‑таки позволяло мне сохранить спокойствие. Наверняка он знает, что делает.
– Эй, птенец, – протянул вдруг наёмник, прищуривая глаза, – ты что, действительно подумала, что я тебе записку отправил с просьбой найти меня в Клубе Майорана?
Я посмотрела на Вебера. Он продолжил возиться с браслетом. Смущенно кусая губы, я отвела взгляд.
– Ну… Если честно, я сомневалась… Но мало ли в какую передрягу ты угодил!
– Хорошо ещё, Машка, что ты никому не спалила, что со мной должна была встретиться, – совершенно беззлобно сказал Вебер, быстрыми и чёткими движениями нажимая на какие‑то маленькие кнопки в скрытой клавиатуре. – Я для того тебя это и просил утаить. Что если вляпаешься – попытаюсь вытащить, используя свое влияние здесь. Меня тут все знают ой как хорошо. С тобой никто и никогда не видел, про нас с тобой не слышал. Так бы Майоран меня к тебе и на километр не подпустил бы.
– Вебер, я… Спасибо тебе большое, – прошептала я, снова начиная заливаться слезами – честно слово, уже самой тошно плакать было. – Мне так жаль, что я оказалась такой дурой…
– Эй, ну, ну, Машка, ты чего разревелась? – усмехнулся Саша, кидая на меня быстрый взгляд. – Слава Богу, всё идёт пока вполне себе хорошо. Даже поучительно. Не реви, не стоит.
Что‑то щёлкнуло. Электронный экран браслета погас, замок открылся, и браслет уныло сполз с моей руки. Вебер подхватил его и бросил на кровать.
– Я свободна?! – то ли спрашивая, то ли ликуя, произнесла я. Сама не поняла, что чувствовала в затянувшем меня калейдоскопе эмоций.
Вебер кивнул, и я, забыв обо всём на свете, радостно кинулась ему на шею.
– Большое тебе спасибо, Вебер! Ты даже представить не можешь, как я тебе благодарна!
Причитая и благодаря, я ещё минуты три продолжала обнимать наёмника. Сначала тот что‑то неразборчиво отвечал, хмурился, затем аккуратным движением отодвинул меня и, смущенно кашлянув в кулак, поднял с пола свой рюкзак.
– Ну, ты уж точно должна знать – я тебя, Машка, не брошу в беде, – отозвался он, доставая из своей сумки какую‑то одежду и кидая её на кровать. – И вот ещё: так как твои вещи навсегда для нас утеряны, Кошка тут подкинула для тебя кое‑какую экипировку. Как она любит говорить: совершенно бесплатно.
– Кошка?! – удивленно произнесла я, подходя к кровати и разглядывая серенькие джинсы и тёмно‑синюю толстовку на молнии. Такую, с капюшоном и с наполовину оторванными цифрами на груди. Что они означают, интересно? – Ничего себе…
В маленьком пакете я нашла свернутые в клубок носки и аккуратно сложенную футболку. В свёртке из плотной бумаги обнаружились старые кроссовки. Я вдруг с жалостью подумала не только о своих теперь навсегда утерянных вещах, но и о моих любимых ботинках на шнуровке. Эх.
Я посмотрела на Вебера и вдруг поёжилась: холодно‑то как в этом дурацком кружевном тряпье, которое на меня нацепили.
– Они мне с Часовым здорово помогли организовать всю эту операцию.