Позвякивая ключами, Маркуша пересёк площадь в центре деревни. Одним из немногих преимуществ, которые давала должность ключника, было то, что у него имелась своя каморка, при том что большинство неженатых свободных ночевало в общинном доме. В отличие от селян и хансеновских дружинников, Маркуша испытывал потребность в уединении.
Собственно, каморка была всего лишь отгородкой в доме старухи Хансен, правда с отдельным входом. Стол, стул, полка с книгами, две лежанки. Кай ночевал здесь не часто, предпочитая в свободное время слушать неудержимое бахвальство дружинников.
Этим вечером что-то было не так. Прежде, чем зайти внутрь, Маркуша остановился, прислушался. А, всего лишь... Не слышно было обычного громкого хора лягушек, доносившегося с болотистых берегов озера. Видимо, кто-нибудь выполз на охоту — например, уж или бирманский питон... Обновление не мешало развиваться своим чередом глобальному потеплению, однако даже крупный питон предпочитал лёгкую добычу на болоте, чем связываться с вооружёнными жителями укреплённой деревни.
Каморка не запиралась. Он вошёл, сел на лежанку. Достал из кармана зажигалку, запалил лучину. Стеариновые свечи сожгли в первые годы после Обновления, сальные были дефицитом, но зажигалок по захоронкам валялось достаточно. Налил в чашку молока из крынки. Перед сном можно немного почитать.
За стеной тяжело вздыхала старуха Хансен. В деревне у неё была репутация колдуньи. Иногда она надолго исчезала, говорят, ходила в тайные места собирать травы. Вот и сейчас она вернулась после десятидневного похода. Значит, будет опять всю ночь ворчать, вздыхать и ворочаться. «Чтоб тебя скорей черти взяли», — подумал Маркуша.
Иногда старуха что-то варила, пела заклинания. В такие ночи Маркуша вообще не мог заснуть. Отличалась подозрительным, злобным характером. В сглаз Маркуша не верил, но Хансен была матерью предводителя и запросто могла наговорить ему что-то.
Маркуша отхлебнул молока, достал с полки книгу...
***
Пламя почти погасло. Голубые язычки давали мало света, а угли, прозрачные от жара, освещали только каменную плиту впереди очага. Общинный дом был слишком велик — даже во время пиров, когда в очаге пылали целые стволы, по углам и под коньком крыши жила темнота. Сейчас она чувствовала свою силу, выползала из-под лавок, нависала, как облако, со всех сторон тянула щупальца к угасающим поленьям.
На лавках, прикрытые тряпьём, спали люди. По одному, по двое. Здесь находилось большинство свободных жителей деревни, ещё не образовавших крепкой семьи, не обзаведшихся детьми и хозяйством. Изредка умирающее пламя вспыхивало ярче, выхватывая из темноты чей-то приоткрытый рот, руку или грудь. Кто-то храпел негромко. Сопел в углу телёнок. Сон и смерть...
Можно было, конечно, уйти в каморку к Маркуше, но Каю нравилось наблюдать за спящими людьми. Старик ведь тут же начнёт о чём-нибудь рассказывать — он был настоящим кладезем древних знаний. А так, наблюдая за спящими, Кай мог побыть наедине с собой. Побыть наедине с собой и подумать... Вот, говорят, намедни видели за озером великана...
Окна были закрыты ставнями. На диво тихая ночь — ни одна собака не залает. Даже лягушек на болоте не слышно, только комары гудят...
Интересно, правда это насчёт великана или нет? Учёные разговоры Маркуши приучили подростка быть немного скептиком. Рассказывал о великане подпасок Снорре — известный врунишка. Вчера утром, когда на озере лежал густой туман, он будто бы видел великана с холма, куда выгонял свиней, — голова — как пивной котёл, огромное тулово, нижняя половина в тумане. Да, ещё будто бы у великана были совсем короткие ручки. Вот эти ручки и не давали Каю покоя — такое даже врунишке Снорре трудно было выдумать.
Что, если великан нападёт на деревню? Вокруг — прочный тын из заострённых стволов в два человеческих роста. А какой высоты великан? Тоже в два человеческих роста, если нижняя половина его была скрыта туманом? Маленькие ручки должны быть слабыми. А может, Снорре видел мёртвое дерево и сдуру принял издали за великана...
И вообще, великаны люди или нет? Может так выйти, что великан на самом деле окажется животным, например медведем? Проходивший по тракту коробейник рассказывал о воинах из-за океана, помощниками которым служили гигантские говорящие медведи. Но даже гигантскому медведю, наверное, трудно перелезть через тын из заострённых кольев, а тем более повредить сложенные из толстенных брёвен стены общинного дома. Может, ещё и поэтому Кай не хотел этой ночью идти ночевать в каморку к Маркуше.
Хорошо бы побыстрее вернулся Свен. Он уехал на побережье, в деревню к побратимам — готовить вместе ладьи к летним набегам. Кай верил, что дружина со Свеном во главе легко справится с любым великаном. А может, и Свен один на один — он, по мнению Кая, был сам почти великаном и уж точно великим воином.
***
Снаружи по-прежнему было тихо, только комары, не боящиеся ни каких великанов, гудели всё громче. Кай устал бояться и начал задрёмывать. И тут чудище напало, притом с неожиданной стороны.
Всё произошло практически одновременно — снаружи залаяли собаки, завизжали свиньи и почти в то же мгновение что-то большое ударило по крыше. Вниз посыпался мусор, а кусок кровли вблизи конька просто-напросто исчез, сорванный страшным ударом, и в образовавшейся дыре Кай увидел глаз. Оранжевый, с круглым чёрным зрачком. Чердака в общинном доме не было.
Голова, размером с пивной котёл, если не больше, просунулась в дыру. Могучий загривок упёрся в коньковый брус, нажал, своротил, и средняя часть крыши рухнула вниз, на тех, кто ещё спал, и тех, кто только успел вскочить на ноги. Кай, забыв хромоту, вдоль стенки бросился к выходу.
Как ему удалось выскочить на улицу, он не помнил. У огня в очаге общинного дома появился свежий корм. Сквозь развороченную крышу вверх густо летели искры. Отсветы выхватывали из темноты чёрную тушу чудовища. В огромных челюстях его корчилась человеческая фигура. Под горящей крышей кричали.
Кай добежал до входа в каморку Маркуши, прижался спиной к стене избы. Как спастись? Хоть бы кто-нибудь что-то сделал — Маркуша, который знает все дела предков, или старуха Хансен, которая умеет колдовать.
Дверь Маркушиной каморки была открыта, сам он стоял на пороге. А вот и старуха — к своему удивлению, Кай увидел её силуэт в отсветах пламени. Старуха трясла над головой кулаками у самых ног чудища и что-то кричала тонким голосом. Чудище было высотой не в два, а в четыре, а то и больше, человеческих роста, каждая его нога вдвое толще старухи, сзади — массивный хвост. Оно мотало головой, в самом деле прижимая к груди на удивление маленькие ручки.
То, что произошло дальше, показалось Каю не менее удивительным. Вместо того, чтобы проглотить или хотя бы перекусить пополам воина, которого оно сжимало челюстями, оно наклонилось и положило его на землю. Затем повернулось и, переваливаясь с ноги на ногу, неожиданно быстро скрылось в темноте, в том конце двора, где находились ворота. Старуха, подхватив юбки, проворно засеменила следом и тоже скрылась в темноте.
Огонь разгорался. Думать было некогда. Надо было спасать людей, теперь уже из-под пылающих развалин общинного дома.
***
Каким образом они могли до такой степени всё забыть? Самый настоящий динозавр, вероятно — плод генной инженерии, ворвался в деревню, разорил общинный дом... Помогая спасать людей, организовывая тушение пожара, Маркуша задавал себе этот вопрос.
Он понимал, что опасность велика, но всякий мистический страх был ему совершенно чужд. Чудище так чудище. К тому же, вместо того, чтобы закусить жареными викингами, чудище внезапно покинуло деревню. Оно, конечно, могло вернуться, но, с другой стороны, раз оно ушло, на это, наверное, были свои причины, и Маркуша видел перед собой куда более неотложные задачи, чем разбираться, что произошло. Если не остановить пожар, сгореть может вся деревня. Если не организовать людей, пожар потушить не удастся. Следовательно... Организатором пришлось выступать ему.
Первым ему удалось подключить к делу Кая — тот как раз стоял рядом и, раскрыв рот, глядел на разгорающееся пламя.
— Вода... Кай, быстро — неси вёдра! — Маркуша сжал плечо Кая, подтолкнул его к сараю, где хранился деревенский инвентарь. Чего-чего, а пластиковых вёдер после Обновления сохранилось предостаточно.
Потом и сам бросился к воротам, останавливать бегущих. Но бегущих, в сущности, не было. Люди — кое-кто с копьями или топорами — жались у ворот, боясь удаляться из едва освещённого пространства внутри ограды в глухую темноту снаружи. Маркуша уже достаточно хорошо выучил датский, чтобы отдавать понятные команды. Только чрезвычайной ситуацией могло объясняться то, что настоящие викинги слушаются команд, которые отдаёт раб.
— Факелы! Вёдра! За водой к озеру! Быстро!
Действительно, в руках появились факелы и вёдра, и ему удалось организовать человеческую цепь от близлежащего озера.
Он вернулся к общинному дому.
— Багры! Топоры! Придержать огонь! Помогать выбраться людям! Оно ушло, ушло!
Воды из вёдер было недостаточно, чтобы совсем потушить пожар, но в то же время рухнувшая кровля мешала возникнуть хорошей тяге, а вода замедляла распространение пламени. Спасти удалось почти всех...
Работая на пределе сил, Маркуша в то же время прислушивался, что говорят люди — пригодилась космическая тренировка, научившая его максимально распараллеливать внимание.
Кто говорил просто о великане, кто — о чудище. Слово «динозавр», известное всем ещё двадцать с небольшим лет назад, не прозвучало ни разу.
***
Маркуша и Кай стояли, глядя на распахнутые ворота — ворота небыли сломаны, а именно открыты. И весь частокол — квадрат пятьдесят на пятьдесят метров из толстых брёвен — не повреждён ни в едином месте.
— Как ты думаешь, оно могло перешагнуть через стену? — Маркуша взглянул на бледного, перемазанного копотью Кая.
— Оно большое, — с сомнением сказал Кай. — Но я думаю, оно бы всё равно задело. Хвостом или лапами.