Если она хочет забрать жизнь Карен, нужно сделать все правильно. Она будет всем, чего желает Том, и даже больше. Бриджит вытянула руки и залюбовалась своими профессионально обработанными ногтями.
Скоро она перейдет через дорогу и снова увидит Тома. Ее охватывает дрожь предвкушения. Он не посмеет ей отказать.
Глава 39
В конце дня Дженнингс снова просунул голову в кабинет Расбаха. Расбах поднял взгляд.
– Что такое?
– Опять поступил звонок по делу Краппов. От той же женщины.
– Уже? Что она сказала на этот раз?
– Спросила, почему мы не обыскали владения Краппов, чтобы найти орудие убийства.
Расбах выпрямился, и Дженнингс сел на свое привычное место за столом.
– То есть она знает, что мы не стали искать. Наверняка следила за домом. Возможно, соседка.
– Ага. Я бы не стал тебя беспокоить, но она сказала кое-что настораживающее.
– Что? – резко спросил Расбах.
– Спросила, нашли ли мы перчатки.
Расбах подался вперед, не отрывая от него пристального взгляда.
– О перчатках никто не знает.
Только полиция и чета Краппов. В газетах ничего про это не было.
– Она знает.
– Возможно, у нас есть свидетель, – сказал Расбах, – или, по крайней мере, кто-то, кому что-то известно, – его охватил азарт. – Карен Крапп ни за что не принесла бы орудие убийства домой, – сказал он. – Мы об этом сегодня уже говорили. Его не было в машине, когда она попала в аварию, а если бы она его спрятала или выбросила, мы бы его уже нашли.
– Возможно, там была не только она, – предположил Дженнингс. – Возможно, кто-то другой был там и подобрал пистолет.
Расбах посмотрел на него и кивнул.
– Да. Нужно достать ордер.
Одним из самых тяжелых испытаний для Тома стало то, что он больше не может поговорить с Карен, когда ему вздумается. Он и не замечал, как привык слышать в течение дня ее голос, обмениваться сообщениями. Она всегда была рядом. А теперь ее нет. Они могут разговаривать, только когда ей разрешат воспользоваться тюремным телефоном, и он не знает, когда и как часто это будет. Да и не скажешь многого по тюремному телефону. А навещать ее он сможет только в специально отведенные часы.
Ее упрятали. Как точно подходит это слово!
А он дома, один. Тому кажется, будто он сходит с ума, но ей, наверное, еще тяжелее. Заперта в клетке, как животное, с кучей незнакомых людей, совсем не похожих на нее. Людей, которые совершили дурные поступки. Карен ведь не сделала ничего плохого, она только защищалась, не так ли? Но даже если ей повезет и присяжные будут снисходительны, ей придется провести в тюрьме несколько долгих мучительных лет, хотя она была вправе сделать то, что сделала.
А к тому времени, когда она наконец выйдет на свободу… они оба изменятся до неузнаваемости.
Том с беспокойством думает о Бриджит. Боится, что она придет. А он не может позволить себе ее разозлить.
Он надеется, что ей нужна была всего одна ночь, вспомнить старые времена, и теперь она удовлетворится и вернется к мужу. Но едва он успел об этом подумать, как услышал стук в дверь. Он вздрогнул.
Слишком поздно Том осознал, что должен был переночевать в отеле. Или поехать к Дэну. Нельзя было оставаться здесь, где Бриджит легко может его найти. Нужно временно пожить у брата. Тогда она перестанет приходить. Но Том не уверен, что осмелится, вдруг это приведет ее в ярость и она как-нибудь навредит им с Карен в отместку?
Она видела его машину у дома. Том нехотя открыл дверь. И увидев ее, содрогнулся.
– Ты постриглась, – произнес он, прежде чем успел прикусить язык.
– Нравится? – игриво спросила она.
Ему стало нехорошо. Она сделала точно такую же стрижку, как у Карен. Что с ней не так?! И ее тон ему отвратителен, настолько он неуместен. Том испытывал бы меньшую неприязнь, если бы она честно сказала: «Если ты откажешься со мной спать, я расскажу о твоей жене полиции». Но она притворяется, что у них снова роман, и его тошнит от этого. Ему хочется захлопнуть дверь у нее перед носом и закрыть на засов. Никто не может занять место Карен, никто. Особенно Бриджит.
– В чем дело? – спросила она.
– Ни в чем, – быстро ответил он, приходя в себя. Он не знает, как вести себя с ней. У нее так быстро меняется настроение; он помнит, как она ветрена. Он не хочет снова с ней спать. Не хочет касаться ее. Не хочет иметь с ней ничего общего. Он хочет, чтобы Бриджит ушла.
– Тогда, – сказала она, проходя в гостиную и поворачиваясь к нему, пока он закрывал за ней дверь, – почему бы тебе не налить мне выпить?
Она хочет повторения вчерашней ночи. Том не уверен, что у него хватит на это решимости. Он сомневается даже, что сможет ее удовлетворить. А может, вот он, выход? Может быть, у него вообще не встанет, и тогда она презрительно посмеется над ним и уйдет. Его бы это устроило. Но что если она, наоборот, разозлится и расскажет полиции, что видела?
По шее заструился холодный пот. Сердце болезненно билось. Том понимал, что он по уши в дерьме. Он не мог рассказать об этом Карен.
– Бриджит, – произнес он, и его голос выдал всю его усталость, все отчаяние. – Боюсь, сегодня ничего не получится. Я вымотан.
Ее глаза разочарованно сузились.
– И… я беспокоюсь о Карен, – добавил он. Но мгновенно осознал, что не стоило этого говорить, и молча проклял свою глупость.
– Хватит беспокоиться о Карен, – холодно ответила Бриджит. – Она в тюрьме. Ты ничем не можешь ей помочь. Ты знаешь, она знает и я знаю, что она убила человека. Ее признают виновной. Она еще очень нескоро окажется на свободе, – сказала она и добавила еще жестче: – И она этого заслуживает.
Том не верил своим ушам. Его испугала внезапная ненависть, отразившаяся на лице Бриджит.
– Но Бриджит… она же твоя подруга! – напомнил ей Том. – Как ты можешь так говорить?
У него колотилось сердце, голос звучал почти умоляюще.
Бриджит ответила:
– Она перестала быть моей подругой в тот день, когда убила человека, солгала тебе и разрушила твою жизнь. Какая женщина поступает так с мужчиной, которого любит? Ты заслуживаешь лучшего.
Она подошла почти вплотную. Положила руки ему на шею. Он еле удержался, чтобы не отстраниться с отвращением. Теперь, глядя на ее прическу, как у Карен, он понял, что она свихнулась, бредит. Она не способна мыслить адекватно.
– Бриджит, – сказал он, глядя ей прямо в глаза. – Не знаю, о чем ты думаешь…
– О, а мне кажется, знаешь, – ответила она прерывисто, томным голосом. Ему захотелось отпрянуть, но он не осмелился.
Взял ее руки и мягко снял их со своей шеи.
– Бриджит, возможно, вчерашняя ночь была ошибкой…
– Не говори так! – взвизгнула она. Ее лицо исказила ярость.
– Но Бриджит, – в отчаянии произнес Том, – мы связаны узами брака, я женат на Карен, я не могу просто так ее бросить, даже если бы хотел. А ты замужем за Бобом…
– Неважно, – возразила Бриджит. – Я люблю тебя, Том. Всегда любила, еще с тех пор, как ты порвал со мной и стал встречаться с Карен. Наблюдала за тобой с другой стороны улицы. Я чувствую, между нами есть связь, а ты разве этого не чувствуешь? То, что случилось с Карен… может быть, это было предопределено. Ты не веришь в судьбу? Может быть, это должно было случиться, чтобы мы с тобой были вместе.
Он посмотрел на нее с ужасом. Она же не может говорить это всерьез. Но она серьезна. Перед ним настоящая сумасшедшая.
Он ощутил такой сильный гнев из-за того, что им манипулируют, что их с Карен счастье в руках Бриджит, что с радостью взял бы ее за горло и задушил.
Глава 40
На следующее утро Том, вздрогнув, проснулся. Посмотрел на другую половину кровати, половину Карен. Она, конечно, пуста. Карен в тюрьме. Каждое утро проходит секунда, прежде чем он вспоминает, что случилось, в какой кошмар превратилась его жизнь. И еще одна секунда требуется, чтобы вспомнить новые ужасающие подробности. Бриджит. Вчера она снова была в его постели.
Она уже ушла обратно к мужу. Слава богу.
До него донесся громкий стук в дверь. Том взглянул на будильник на прикроватном столике. 9:26. Обычно он в это время на работе, но теперь у него больше нет работы.
Быстро накинув халат, Том нервно сбежал по покрытой ковром лестнице, чтобы посмотреть, кто это колотит в дверь. Это детектив Расбах. Ну конечно. Кто еще к нему может прийти, кроме чертова детектива и психички из дома напротив? На этот раз детектив привел с собой целую бригаду. У Тома застучало в висках.
Он открыл дверь.
– Что вам нужно? – спросил он, не сумев скрыть враждебности в голосе. Этот человек больше всех, не считая Роберта Трейнора, разрушил его жизнь. А еще ему неловко за свой всклокоченный вид, и его смущает, что сам он в одном халате в 9:30 утра, тогда как детектив гладко выбрит, одет с иголочки и готов к действию.
– У меня ордер на обыск территории, – сказал Расбах, протягивая ему бумажку.
Том выхватил ее у него и пробежал глазами. Вернул.
– Валяйте, – сказал он. Это всего лишь досадное неудобство. Они ничего не найдут. Том уже искал.
– Сколько времени это займет? – спросил он, когда Расбах зашел внутрь и стал раздавать указания бригаде.
– Посмотрим, – расплывчато ответил Расбах.
– Я пойду наверх, приму душ, – сказал Том.
Расбах кивнул и приступил к делу.
Том вернулся в спальню. Схватил мобильный и позвонил Джеку Кельвину.
– Что случилось? – в своей обычной отрывистой манере спросил Кельвин.
– Здесь Расбах с ордером на обыск, – на короткий миг в трубке повисло молчание. – Что мне делать?
– Вы ничего не можете сделать, – ответил адвокат. – Пусть ищут. А вы держитесь рядом и посмотрите, что они найдут.
– Они ничего не найдут, – заявил Том.
– Я вчера поздно вернулся из Вегаса. Скоро поеду в тюрьму к Карен. Держите меня в курсе дела, – и с этими словами адвокат отключился.
Том принял душ, побрился, надел джинсы и чистую рубашку. Только после этого спустился вниз. Упрямо занялся своими обычными утренними заботами. Поставил кофе. Сделал себе тост и налил сока, наблюдая, как полицейские затян