– Нас? Кто? – опешил «студент».
– Да хотя бы полиция. Или ФСБ. Напомнить, сколько за нами числится разных подвигов? Торговля оружием, наркотики, экстремистская деятельность… Шагу ступить не успеем, как нас повяжут!
– Это если они сообщат, что проход открыт… – помедлив, сказал «студент». – А зачем им светиться-то а?
На это у Геннадия был готов ответ.
– Могут послать анонимное сообщение. Мол, в таком-то месте скоро появятся преступники, состоящие во всероссийском розыске, ждите. Полиция наверняка захочет проверить. И потом, откуда мы знаем, что за связи у Семёнова в ментовке? Может, у них там всё схвачено?
– Было бы схвачено – наших бы ещё тогда всех повязали. – резонно возразил «студент».
– А если им нарочно дали пройти на эту сторону? Вы прикиньте, какой авторитет Семёнов и его компашка нажили у местных властей одним только срывом покушения на Императора?
– Ну… – спорщик замялся. – Я об этом как-то не подумал…
– А надо бы! – жёстко ответил Геннадий. – Короче, соваться в портал пока не стоит. Вот дождёмся этих, возьмём, расспросим – тогда и будем решать.
В кармане у Егора пискнуло. Он торопливо полез пальцами за воротник, вытащил чёрный шарик на тонком проводе и вставил в ухо.
– Ага… ясно… секунду, сейчас решим…
– Димон? – жадно спросил «студент». – Что там у него?
– Вы его снаружи оставили? – теперь Геннадий смотрел на визитёров с неодобрением. – Почему не предупредили?
– Решили подстраховаться. – объяснил Егор. – Мы с Тёмой, прежде чем сюда идти, встретились на Трубной. А он сзади шёл – смотрел, не будет ли хвоста.
– Всё равно, надо было предупредить. – Геннадий недовольно посмотрел на чересчур уверенного в себе подчинённого. – И что ему надо?
– Да говорит, пасли нас. Он поздно заметил, только здесь, на Сретенке, возле трактира.
Геннадий немедленно напрягся.
– А что ж сразу не сообщил?
Парень пожал плечами.
– Может, не был уверен?
– А сейчас уверен?
– Вроде, да.
– Так… – Геннадий задумчиво поцокал языком. – Пасут, значит… оружие при себе есть?
Вместо ответа «студент» отодвинул полу шинели и продемонстрировал заткнутый за пояс пистолет с длинным глушителем.
– У меня тоже ТТ. – сказал Егор. – А у Димона «Кипарис» с глушаком. Будем валить?
– А что, есть другие идеи?
– Тогда пошли! – студент сделал попытку встать. – Сейчас мы его…
– Да сиди ты, не дёргайся раньше времени… – Геннадий недовольно поморщился. – Побеседуем пока, закусим, а Димон пусть наблюдает.
– А если филёру ждать надоест?
– Филёру-то? – Геннадий издал короткий смешок. – Это вряд ли, они народ терпеливый. Сидим ещё полчаса, потом вы двое выходите и шагаете прочь. Димон – за вами, и чтоб всё время был на связи! Филёра валите где-нибудь в переулке. Нам шум лишний раз поднимать ни к чему, и так, по ходу, засветились, что твой фейерверк…
– Ну, как он?
Егор присел рядом с телом. ТТ с навёрнутым глушителем он положил рядом с собой, на мостовую.
– Холодный. Пуля в башку, и ещё две – в грудь.
«Студент» длинно, тоскливо выругался. И ведь как хорошо всё было задумано! Они вдвоём углубляются в лабиринт переулков между Сухаревкой и Цветным бульваром. Филёр, ясное дело, идёт за ними – а по его следам, в некотором отдалении, следует третий член группы с изготовленным к бою пистолетом-пулеметом под полой шинели. Оставался сущий пустяк – найти местечко поукромнее и изрешетить не в меру ретивого топтуна из трёх стволов. Глушители у всех троих, особого шума быть не должно, как и распорядился Войтюк…
Но – не вышло. Стоило шепнуть в скрытую под воротником «работаем», как топтун отпрянул к стене, под защиту угла дома и «двойкой», навскидку, свалил преследователя, только-только начавшего поднимать свой «Кипарис». После чего, дал с двух рук три короткие очереди по идущим впереди, заставив их, в свою очередь, искать укрытия. И – кинулся в отступ, зигзагами, уклоняясь от летящих вдогонку пуль, забыв на бегу «законтролить» бьющегося на брусчатке Димона.
«…шустрый малый, что тут скажешь. И – профи…»
– Тёма, ты заметил, из чего этот козёл шмалял?
– Как не заметить! – кивнул «студент». – Стечкин. Выходит, никакой это не филёр?
– Выходит, так. Думаю – человек семёновского сыскаря, как там его…
– Еврейчика? У которого контора на Варварке?
– Во-во. И «Стечкин» у него тоже от Семёнова. Небось, не дурее нас, тоже натаскал стволов… Зуб даю, у него и рация была, со сканером. Наверняка слушал нас и первым отреагировал…
– Хреново дело. – «студент» поскрёб затылок. – Слушай, получается, пока мы доцента пасли – эти за нами следили?
– Так и есть. Влипли мы, Тём…
– Тогда старшего над предупредить, и поскорее! А вдруг и его?..
– Как? Ты, может, знаешь, где его искать?
– Нет.
– Вот и я не знаю. Сказал – сам нас найдёт.
– Конспирация… – понимающе кивнул «студент». – А что с домом на Гороховской – и дальше будем следить? С этими козлами на хвосте?
– А что ещё остаётся? – Егор пожал плечами. – Войтюк прав, вариантов нет.
– Сволочи… «студент» сплюнул на брусчатку. – Вот бы этого жидёнка, как его там…
– Яша. Фамилии не помню.
Да хрен ли его фамилия! Завалить бы его, говорю… А лучше взять тёпленьким – и яйца в пассатижи. Много чего рассказал бы…
– Мечтать не вредно.
Димона жаль… – «студент кивнул на распростёртое тело. – Главное, ведь даже выстрелить не успел…
– Хорошо подготовлен, сучара… – Егор замысловато выматерился. – Вот, к примеру, чем ещё это Роман в Фанагорийских казармах занимается.
– Думаешь?
– А то! Пол-Москвы судачит о пострелушках, которые там устраивают… Говорят – особыми пилюлями с краской. Вот вам и краска!
Студент огляделся. В узком переулочке (как сообщала пробитая пулей из ТТ жестяная табличка – «Калмыков тупик» остро воняло сгоревшим порохом. Как ни странно, инцидент до их пор не привлёк внимания местных жителей. Хотя – чему тут удивляться? Все участники перестрелки пользовались глушителями, и шума произвели немного.
Впрочем, тянуть не стоит. Три, максимум пять минут – и в переулке начнёт собираться толпа. Московская публика охоча до зрелищ.
– Тело-то куда денем?
– А куда его денешь? Забери всё, что не здешнее – и валим, пока фараоны не набежали.
– И то верно. Ему уже всё едино, а нам их ждать интереса нет.
«Студент» наклонился, обшарил карманы убитого, избавляя их от всякой мелочёвки – запасного рожка к «Кипарису», рации, горсти монет, смятых купюр – и вслед за спутником растворился в переулках.
День первый
Полезно порой следить за своими словами
День начался привычно-нудно. С утра пришлось сидеть в ОВД на долгом и бессмысленном инструктаже – раз в неделю нам вдалбливают в голову последние распоряжения по МВД, касающиеся профилактики терроризма. Вам, конечно, знаком этот высокий казённый штиль: «В соответствии с ранее поступившим распоряжением по УВД гор. Москвы от…».
Что ж, моё дело – сидеть, слушать и не высовываться. Потому как, кто я есть сейчас? А почти никто. Даже не штатная единица, так, необязательный довесок, головная боль – Онуфриев Ярослав Леонидович, стажёр следственного отдела Басманного ОВД города Москвы. Выпускной курс МГЮА, кафедра уголовно-процессуального права, заведующий профессор наш Воскобойников. Я специально попросился на преддипломную практику в ОВД, поскольку давно решил пойти в розыск.
В нашей академии мало кто рвётся продолжать карьеру в УгРо. Раньше-то студенты были, по большей части либо мажоры, либо зубрилки. Но после прихода нового ректора (старый покинул свой пост в связи с безвременной кончиной прямо на рабочем месте), многое изменилось. При новом начальстве ушли излишняя академичность и строгость, появились редкие экземпляры творческих идеалистов, оживилась студенческая жизнь, которую раньше душили, как могли. И кроме тех, кто стремился в предпринимательское право и гражданский процесс, стали попадаться и энтузиасты «уголовки». Те, кто видит себя капитаном Жегловым или Давидом Гоцманом.
К преддипломной практике у нас традиционно подходят спустя рукава: ищи занятие по душе, договаривайся, только кафедру не напрягай. Сам старайся, если есть желание и связи. У меня как раз они нашлись: посодействовал приятель Коля Миркин, уже два года числившийся в отделе системным администратором. Тем более, что перед академией я честно оттянул год срочной, что в нашей альма матер большая редкость – максимум, два-три уникума на курс.
На кафедре не возражали, тем более, что тему диплома я выбрал прямо-таки классическую для практики в УгРо: «Предварительное расследование, как стадия уголовного судопроизводства». Направление на стажировку оформили в пять минут; живу я на Бауманской, так что до нового места службы рукой подать, две остановки или десять минут пешком. Впрочем, побегать на своих двоих приходится от души – опера, как и волка, ноги кормят, и эту прописную истину мне сообщили в первую очередь. Признаться, я, хоть и шёл в Басманное ОВД по знакомству, ожидал, что отношение ко мне будет эдакое, через губу: «прислали обузу, возись с ним ещё, а у самих дел…» Что ж, дел у местных сыскарей всегда невпроворот, а вот штаты наоборот, не заполнены. Но так уж вышло, что за неделю до моего появления, отдел лишился сразу двух сотрудников: Капитан Веденякин ушёл с повышением в главк, а другой опер, Борис Мареев, загремел в клинику с острым нервным расстройством. Такое случается и с полицейскими – врачи уверяют, что раньше чем через два месяца на службе его лучше не ждать.
Так что мою персону в отделе законно восприняли как «кадра на вырост», а потому воспитывать взялись всерьёз. К тому же – кто из оперов откажется погонять по своим делам бесплатную рабсилу, да ещё и с высшим юридическим? В результате, каждый раз до дома я добирался на гудящих ногах, выматываясь сильнее, чем на тренировках перед городским чемпионатом по пятиборью, в котором участвовал уже три года кряду. Вот и сегодня: не успел закончиться инструктаж, не успели «старшие товарищи» расставить по местам разномастные стулья, собрать бумаги, покурить на лестничной площадке второго этажа, где всегда кучкуется народ после инструктажей, – как меня уже выцепил из общей массы мой непосредственный босс, капитан Верховцев, акула сыска районного масштаба.