— Я не знаю, у сына на работе есть пистолет, он иногда домой ужинать приходит с ним.
— Но он же дома в свиней не стреляет?
— Я не знаю (плачет).
— Хорошо, давайте вы успокоитесь.
— Я не знаю, откуда взялось это мясо.
— Понятно. Хорошо, мясо пока пропустим. Сумка, в которой было мясо — ваша?
— Я не знаю, у нас была раньше похожая, но я ее давно не видела. Я потому и решила, что мясо Дима принес, потому что у нас такая же сумка была.
— А вот это вы видели раньше?
— Ну, такие пульки я у Димы видела, он пару раз пистолет чистил. Вот эту цепочку я не видела, у меня такой не было.
— Конверт вот этот, в котором патроны и цепочка были, вы раньше дома видели?
— Он тоже в сумке этой был, в которой мясо лежало.
— То есть конверт первоначально был в сумке, а изъяли его потом в комнате вашего сына. Я правильно понял?
— Я, когда мясо из сумки вытащила, там этот конверт увидела. Я же думала, что эта сумка Димина, поэтому отнесла конверт в его комнату.
— В конверт заглянули?
— Заглянула.
— И патронам в конверте и золотой цепочке вы не удивились?
— Мой сын взрослый уже, это мужские дела.
— Скажите, а у Димы девушка есть?
— Ну, у него есть девушки, но я их не видела, при мне он их домой не приводил.
— А имя Кузнецова Елена вы слышали?
— Нет, не помню.
— Невеста у него есть?
— Ну что вы! Он мне говорил, что еще года три-четыре погуляет, а пока ему еще рано жениться. Нет у моего сына невесты.
— Понятно. Здесь и здесь распишитесь, пожалуйста. Допрос окончен.
Глава тридцать третьяОт сумы и от тюрьмы
Последние октябрьские деньки не переставали удивлять замечательным бабьим летом. Солнце пригревало по-весеннему, дул легкий теплый ветерок, и только золотые березовые листья, ковром лежащие на асфальте, напоминали, что зима близко. Вчера я обнаружил в почтовом ящике уведомление от Горводоканала о задолженности в десять рублей, поэтому мы сегодня вышли с Демоном из дома пораньше, планируя перед работой задать вопрос тетенькам из водоочистки, за сколько лет они мне насчитали задолженность.
Через полтора часа я вышел из похожего на безумный муравейник расчетно-кассового центра водоканала взбешенный, но добившийся результата. Оказалось, что девушка все перепутала, выставив мне счет за все квартиры нашего подъезда. Отвязав Демона от металлической трубы, возле которой он маялся, я повернулся и замер — на противоположной стороне дороги, уткнувшись лицом в ладони, бежала не разбирая пути высокая девушка со знакомым рыжим хвостиком.
С разбегу уткнувшись в меня и наступив на лапу обиженно взвизгнувшему Демону, Настя испуганно выглянула из-за ладошек, чтобы тут же спрятаться обратно:
— Не смотри на меня!
— Что у тебя случилось, Настя?
— Не смотри на меня! Отпусти!
Я с силой развел ее руки в стороны. Н-да, губа опухла, глаза тоже, но это, наверное, от слез. Но вот нос явно не от слез опух, и сукровица бурая в ноздрях засохла. Плащ из «болоньи» цвета «кофе с молоком» был в черных жирных пятнах, цветастая косынка сбилась набок.
— Что случилось?
— Ничего.
— Настя, не зли меня, мы только теряем время. Что случилось?
Девушка вырвала руки из моих ладоней, шагнула в сторону, но я успел схватить ее за плечи, обнять и прижать к себе:
— Ну что ты, маленькая? Скажи, кто тебя обидел? Давай, скажи мне, что с тобой случилось?
Настя не выдержала, зарыдала с новой силой и, вырвавшись из моих объятий и отвернув от меня лицо, сквозь слезы прошептала:
— Меня ограбили.
— Что забрали?
— Деньги.
— Настя, Настенька, девочка, ну не тяни резину, сколько денег?
— Три тысячи…
— Что?
— Три тысячи! — Настя повернула ко мне пылающее яростью лицо: — Три тысячи рублей, понял!
Пришлось опять хватать, обнимать и гладить.
— Настя, а откуда у тебя столько денег?
— Пенсию разносила!
— Ты пенсию разносишь? Давно?
— Сегодня в первый раз пошла.
— Так, ладно, подожди минутку. Вы милицию вызвали?
— Нет.
— Как нет?
— Мне заведующая сказала, что эти деньги я украла, и если вызвать милицию, то меня заберут в тюрьму!
— Что за бред!
— Она сказала, что она замнет этот вопрос, но я должна буду из зарплаты отдавать, все три тысячи! — Настя опять зарыдала.
— Так. Ты в каком почтовом отделении работаешь?
— В одиннадцатом.
— Понятно. Давай так сделаем. Ты же к себе, в общагу, шла?
— Ну да, в общежитие.
— Хорошо, иди туда и с вахты звони в отдел, скажи, что тебя ограбили. Переоденься, возьми паспорт и жди машину. Кстати, где, когда и как все произошло?
— Меня попросили сегодня пораньше выйти, почтальонов не хватает. Я пришла пораньше, а заведующая просит еще и пенсию разнести, премию пообещала. Мне выдали восемь тысяч четыреста рублей, с копейками.
— Ты договор о материальной ответственности подписывала?
— Нет, не подписывала. Мне просто деньги по ведомости дали и чистые бланки на выдачу пенсии.
— Понятно, когда и где все произошло?
— Сейчас сколько времени?
— Три часа.
— Часа полтора назад. Я в четвертый подъезд тридцатого дома по улице Красного Партизана зашла, а какой-то мужик вслед за мной в подъезд заскочил и в спину толкнул, я даже обернуться не успела. Он меня вниз по лестнице в подвал столкнул, два раза по лицу ударил, потом по голове сзади и сумку вырвал. Знаешь, как мне страшно было!
— Представляю.
— Он в сумку заглянул и орет: «Где остальные деньги?» Я думала, что он меня там же и убьет. Я говорю, что уже все раздала, а он пнул меня в бок два раза и опять орет: «Сучка шустрая, убил бы тебя». Потом сказал, чтобы я тихо лежала, и убежал после этого.
— И ты, конечно, не видела, куда он побежал?
— Нет, конечно! Я пока из подвала выбралась, у бабушек во дворе спросила, они сказали, что не видели никого. Ну там, правда, скамейки спиной к подъездам стоят, они, наверное, и видеть не могли. Вот. Я после этого к заведующей пришла. Она говорит — ищи деньги, где хочешь, и домой меня отправила, заставила меня расписку на три тысячи написать. Сказала, как синяки пройдут, через три дня, чтобы я выходила на работу и начинала отрабатывать.
— А кто-то при вашем разговоре был из сотрудников?
— Никого не было, она меня в кабинет сразу отвела и дверь закрыла, а потом сказала ни с кем о произошедшем не разговаривать.
— Мужик, который на тебя напал, как выглядел?
— Да не видела я его! Какой-то темный, огромный… А, вот еще… Он, когда сумку у меня рвал из рук, то наклонился, и у него здесь, — Настя ткнула себе в рот, — две железные коронки были, и табачищем от него несло, как из помойки.
— Понятно. Так, давай, не теряй время, беги в общагу и звони в милицию, что у тебя казенные деньги отобрали.
— А ты что будешь делать?
— Мы попробуем найти твои деньги.
Подвал, в котором какое-то животное пинало по ребрам рыжую девчонку, я нашел сразу. Подъезд был темный, зассанный людьми и кошками. Жестко скомандовав «Место» псу, я стал медленно спускаться по теряющейся в темноте лестнице вниз, откуда пахло кровью и страхом. Я осторожно и медленно ступал по ступеням, пытаясь в мутном свете фонарика рассмотреть каждый сантиметр истертого за многие годы бетона. Вверху, взвизгивая и елозя задом, волновался Демон, рвался ко мне, но не смел уйти с места.
Есть! На краю ступени еле различимое темное округлое пятно с едва видимыми полосками. Наверное, у лежащей на полу Насти из носа потекла кровь, а злыдень, когда пинал ее на прощание, все-таки наступил в лужицу. Ненавижу таких тварей! Я огляделся по сторонам, нашел кусочек пыльного картона, который кто-то заботливый засунул под кабель освещения, наверное, чувствовал, что мне он может понадобиться сегодня. Накрыв картонкой кровавое пятно, чтобы хоть как-то уберечь следы до приезда эксперта, я бодро поднялся наверх, потянув за собой пса.
В подъезде смысла ставить собаку на след нет никакого — стойкий запах кошачьей мочи и множество следов живущих в подъезде людей делают такую попытку крайне бессмысленной. Я начал медленно, расширяющимися кругами, осматривать асфальт перед домом. Вот вроде бы похоже на след ботинка с остатками крови, и рисунок подошвы схож с тем, что я видел в подвале.
— Демон, ищи, ищи, мальчик, вперед.
И мы побежали под радостные крики сбежавшихся на нашу суету окрестных детей.
Демон привел меня к старому четырехэтажному дому, еще довоенной постройки, бодро ворвался в средний подъезд и стал царапать лапой дверь средней на площадке квартиры, гордо оглядываясь на меня, как будто говоря: «Кто молодец? Я молодец!»
Я схватил пса за голову и потащил его из подъезда, тихо шепча:
— Умница, умница, хороший мальчик.
Сука! Сука, Терпеть ненавижу! Первый этаж, окна на противоположную сторону выходят, как перекрыть подъезд и окна одному. Сука!
— И что это милиция тут делает, что случилось? — Мне оставалось до выхода на улицу пройти всего два шага, когда на пороге нарисовалась местная дворничиха с метлой из стянутых сталистой проволокой березовых прутьев и пронзительным голосом.
Теперь я, стараясь не шуметь, выталкивал из подъезда рвущегося к такой близкой цели пса и недоуменно-возмущенную таким обхождением дворничиху.
Наконец я их переборол и, рассматривая дверь нужной нам квартиры через щель подъездной двери, смог начать задавать интересующие меня вопросы… Нет, нет, не дай бог, сука, сука… Еще недавно подсвеченное изнутри стеклышко дверного глазка квартиры номер четырнадцать, под порог которой привел меня Демон, внезапно стало темным, кто-то, затаившись внутри квартиры, рассматривал нас через глазок.
Ладно, делать нечего, надо работать.
— В четырнадцатой квартире кто живет?
— А что случилось?
— Грабеж случился, почтальона избили и ограбили. Так кто там живет?