– Как-то мне сейчас трудновато, – призналась она.
– Рассказывай.
– Не очень хочется рассказывать.
– Но ты все равно расскажи. Что стряслось?
Она снова вздохнула.
– Кажется, я выдыхаюсь. Вдали от те… от всего. – Она не стала говорить «от тебя», сама не зная почему. – Обстоятельства давят, и они сильнее меня. Эта девушка, которую я должна была спасти…
– Кто сказал, что ее спасение – это твоя задача? Ты делаешь все, что можешь. Твои коллеги тоже. Вы не виноваты. Виноват этот мерзавец. Это он решил их убивать. А не вы. Не ты.
– Конечно… – не слишком уверенно ответила Людивина.
Она заметила, что он сделал паузу, дожидаясь, скажет ли она что-нибудь еще.
– Я скучаю по тебе, – призналась она.
– Могу приехать в конце дня.
– Нет, я в Бордо и не знаю, где буду вечером.
Снова пауза.
– Вообще-то, мне нравится твое предложение куда-нибудь уехать вдвоем, как только все закончится. И не на два дня, хочу подольше. Мы всего месяц назад вернулись из отпуска, но мне нужно время наедине с собой. И с тобой.
– Я найду нам тот пляж с открытки.
Людивина посмотрела на море.
– Нет, лучше в горы, если ты не против.
– Идет, будем карабкаться по горам.
– Я редко говорю это тебе, Марк, но… С тобой я становлюсь лучше. Спасибо.
Он коротко фыркнул.
– В этом и смысл отношений, верно? Чтобы тянуться вверх. Иначе зачем?
После разговора с Марком ей полегчало. И щеки порозовели.
Несмотря на прохладу раннего апреля, в воде плавали серферы. Людивина подумала, что истинные любители не знают преград.
Черные гидрокостюмы делали их похожими на тюленей, резвящихся в волнах. Неудивительно, что акулы их путают. Интересно, каково это – быть укушенным акулой? Обжигающая боль, челюсти давят на кости, тиски внезапно сжимаются, перехватывает дыхание, плоть рвется, хищница уплывает с добычей.
Это ли чувствовали Анн и Клер?
Харон III их кусал. Много раз. Людивина интерпретировала это как детский способ что-то присвоить. Он хотел полностью овладеть ими, вобрать их в себя.
Он глубоко одинок.
Вот почему он держит их при себе живыми. Наслаждается физически и создает иллюзию неодиночества.
Благотворный эффект разговора с Марком быстро улетучился.
Мимо Людивины прошла молодая мамаша, с трудом толкая коляску по песку. Вокруг бегали трое детей, и она была снова беременна. Жизнь продолжается.
Малыши смеялись, и Людивине было приятно их слышать.
Зазвонил мобильный.
– Лейтенант Ванкер, это майор Ларошфуко. Лаборатория уже прислала мне результат.
– В трубах нашли мужскую ДНК?
Сердце Людивины бешено забилось в ожидании ответа.
– Да, – выдохнул он. – Во всяком случае, у Клер Эстажо.
Людивина тоже вздохнула. Она старалась не зря. С Ксавье Баэртом покончено, он попался.
– Вот только у нас проблема, – продолжил майор.
– Что не так?
– ДНК не совпадает с образцом, который ваши коллеги прислали для сравнения.
Людивина встала.
– Что? Как не совпадает?
– Вот так. Но очень близка к генетическому материалу вашего подозреваемого. На пятьдесят процентов. Это одна и та же семья, связь прямая. На двадцать пять процентов совпадает с референсной ДНК вашего Харона.
Людивина перевела на человеческий язык: насильник Клер Эстажо и, следовательно, ее вероятный убийца мог быть внуком Харона. Но это не Ксавье Баэрт, скорее один из его братьев.
Она поблагодарила, попрощалась и набрала номер Сеньона.
– Знаю, я только что получил результат, – сказал он. – Мы в пролете.
– Вы взяли образцы у других братьев?
– Угадала. Это не они.
– В смысле?
– Это не ДНК сыновей Симановски. Во всяком случае, не тех пятерых, которых мы задержали.
– Это действительно мужская ДНК?
– Да.
Значит, подстава со стороны одной из сестер исключена.
– Мне пора идти, будем допрашивать их по очереди. До скорого, Лулу.
Людивину терзали сомнения.
Мало того что им нечего предъявить Баэрту, вдобавок появилась новая ДНК, которая не совпадает ни с кем из семьи.
Людивина снова и снова прокручивала задачу в голове: в конце концов, не десять же тысяч у нее решений!
Она смотрела на молодую мать, которая лежала на песке в окружении троих смеющихся карапузов. Живот у нее был круглый, срок почти подошел.
И Людивина вспомнила показания, которые собрала, расследуя жизнь семьи Симановски.
Бывший бакалейщик заявил, что никогда не мог различить братьев. Что их мать была все время беременна.
Все время.
Сволочи.
У них родился еще один мальчик. Незарегистрированный. Его растили тайно, среди других детей, чтобы его можно было спутать с любым из них. Черт, да это же очевидно! Если воспитываешь будущего преступника, удобнее всего сделать так, чтобы для системы его не существовало. С рождения.
Торранс ответила после первого звонка.
– Они скрывали одного из сыновей, – сказала она, опередив Людивину. – Только так можно объяснить казус с ДНК.
– Очень практично. Вся семья к его услугам. Он пользуется официальными документами то одного, то другого, а сам остается незамеченным. Он живет в Бордо, это его охотничьи угодья.
Повисло молчание, и Людивина увидела, как нескольких серферов уволокла свирепая волна. Они исчезли, осталось только грозное море.
– Как найти человека, которого нет? – спросила она. – Который был создан, чтобы его никогда не засекли радары?
– Что за долбанутая семейка… – пробормотала Торранс.
Людивину охватило волнение. Мозг работал на полных оборотах.
В голову пришли последние слова Ксавье Баэрта, адресованные ей в фургоне.
– Люси, как называется штука, которую сокольничий кладет на перчатку, чтобы птица возвращалась?
– Приманка. Сокол воспринимает ее как добычу.
Людивина сухо хмыкнула.
– Вот мразь, – выругалась она. – Ксавье Баэрт сказал, что я считаю себя соколом, но на самом деле всего лишь голубь. А он – приманка. Его для того и воспитывали.
– Что не решает проблему, – заметила Торранс. – Как мы найдем человека, которого официально не существует?
Серферы вынырнули из пены и легли на доски, чтобы передохнуть.
– Ему нужна «доска» для передвижения по системе, – добавила Людивина. – Человек, играющий роль интерфейса между ним и миром.
– То есть тот, кто его прикрывает, – подхватила Торранс, – тот, кто не связан с семьей. Ксавье Баэрт. Мы все время возвращаемся к нему. Владелец «дакиа-дастер», тот, кто должен оплачивать счета… Я поищу с этой стороны.
– У меня есть идея, как его отыскать, но потребуется ордер.
– Я об этом позабочусь.
Они уже собирались проститься, когда Люси добавила:
– Людивина…
– Да?
– Вы на его территории. Не смейте рисковать, слышите?
– Не стану.
Неугомонные серферы поплыли к следующей волне, готовые снова бросить вызов океану.
54
Фонд первичного медицинского страхования Жиронды располагался в пятнадцатиэтажной башне грязно-белого и блекло-голубого цвета на севере Бордо. Через майора Ларошфуко Людивина договорилась о встрече с сотрудницей, которая была знакома с полицейской процедурой.
Она хотела проверить медицинские карты братьев Симановски. Если и была область, в которой человек не мог скрываться всю жизнь, то это здоровье.
Женщина, принявшая ее, была похожа на первую леди Америки шестидесятых годов: строгая вежливая улыбка, костюм в стиле Джеки Кеннеди. Она проводила Людивину в кабинет; химические кудри реяли над головой, придавая даме слегка сумасшедший вид. Рабочий стол был заставлен фотографиями в рамках, на каждой по ребенку, большинство еще беззубые. На каждой одно и то же посвящение: «Любимой тетушке на долгую память!» Людивина не знала эту женщину, но коллекция племянников и племянниц, выставленная на всеобщее обозрение, явно говорила о том, что ей безумно не хватает собственной семьи. Несмотря на странноватую внешность, Людивине сразу захотелось с ней подружиться.
– Я получила запрос, – сказала первая леди. – Итак, вы хотите узнать историю Ксавье Баэрта. Присаживайтесь, а я загляну в компьютер.
Кликала мышь, щелкали клавиши, время тянулось бесконечно. Людивина взяла одну из фотографий. Девочка лет пяти, без передних зубов, но с сияющей улыбкой.
– Это дочь моей сестры. То есть… Одна из дочерей одной из моих сестер.
– У вас большая семья.
– Это да. Нас было пятеро. Пятеро зассых, как выражался мой отец. У четырех моих сестер родились десять дочерей! И четверо сыновей.
Людивина мысленно отметила это «было». Нас было пятеро. Случилась трагедия?
Начав говорить, первая леди уже не умолкала.
– Мы портим всю статистику. В трех поколениях у нас восемьдесят шесть процентов женщин и только четырнадцать – мужчин. Чудо, что отцовская фамилия еще не сгинула! А у вас есть дети?
– Пока нет.
Пока? Значит, дверь открыта? Спокойно, пусть сначала с Марком все устоится. Спешить некуда.
– Вижу, вы без обручального кольца. Впрочем, в наше время это мало что значит. Но вы красавица, обидно было бы не подарить миру маленьких чудных ангелочков, похожих на вас!
Людивина хотела ответить такой же любезностью, но заметила, что и у собеседницы нет обручального кольца. Застывшее лицо первой леди вдруг просияло, и она указала на экран:
– Нашла историю его выплат. Вы ищете что-то конкретное?
– Количество выплат или какие-то нестыковки. Ксавье Баэрт живет на востоке Франции.
Первая леди наклонилась, проверяя каждую строчку.
– Есть медицинские счета, оплаченные здесь, в Бордо? – спросила Людивина.
Кудри секретарши шевельнулись, словно щупальца медузы, когда она кивнула.
– Да, их много. Но… Надо же, как странно…
– Что именно? – нетерпеливо спросила Людивина.
– Двадцать шестого января он заплатил терапевту в Кольмаре, но получил компенсацию за лекарства здесь, в центре города, по рецепту от двадцать шестого. То же самое у него в прошлом году со здешним стоматологом и физиотерапевтом в Кольмаре. Это у вас мошенник, да? Что-то химичит со страховками?