(историко-символические и политические установки)
Теоретические подходы и проблемы
«Поколение» до сих пор остается одним из наименее концептуально определенных понятий, которого исследователи и ученые избегают[22]. Вместе с тем при объяснении индивидуальных и групповых различий в культуре, интересах и поведении[23] поколение имеет такое же важное значение, как социальный класс или гендер. Социологический подход к анализу феномена поколений представлен у К. Мангейма, который предложил идею об «общественном местоположении» / «социальной локации» как важнейшей характеристике поколения, согласно которой «группе индивидов отводится одно и то же положение в социальном и историческом процессе и тем самым сужается спектр потенциально возможных жизненных ситуаций, задается предрасположенность к определенному складу мышления (курсив наш. – Прим. авт.) и определенному личному опыту…»[24]
Выделяются[25] четыре основных подхода к периодизации и изучению поколений, которые могут рассматриваться как а) генеалогическое родство (поколения детей и родителей); б) возрастные когорты (молодые и старшие поколения); в) периоды жизни, социализации; г) исторические периоды (поколение 1968 года, послевоенное поколение). Нередко эти основания выделения поколений совмещаются. Согласно подходу отечественного социолога Ю. Левады[26], поколенческий ряд XX века в России насчитывал шесть поколений. В его основе представление о значимости исторических событий (и соответствующих им процессов) совмещалось с возрастом.
Таблица 1. Классификация поколений Ю. Левады
Учитывая дизайн выборки общероссийских массовых опросов и естественную убыль населения, следует отметить, что к концу 2010 годов в ней практически не представлены первые три поколения, рожденные до 1929 года. В связи с этим анализ ограничивается только тремя поколениями – оттепели, застоя и перестройки – из шести типов, изначально предложенных Ю. Левадой.
С тех пор как была предложена данная классификация, прошло более 20 лет, за которые выросло и социализировалось новое поколение жителей России, которое мы будем называть постсоветским, относя к нему людей, рожденных после 1991 года (в 2018-м их возраст в выборке составлял от 18 до 27 лет, в 2019-м – от 18 до 28 соответственно)[27]. Таким образом, при анализе будет рассмотрено четыре поколения (табл. 2).
Автор осознает возможную критику периодизации, особенно перестроечного (1969–1990) и постсоветского (1991–2000) поколений. Например, В. Радаев иначе разграничивает эти поколения по датам рождения: реформенное (1968–1981) и поколение миллениалов (1982–2000). Исходя из этого, пограничной возрастной когортой являются респонденты 1982–1990 годов рождения, которые у В. Радаева попадают в самое молодое поколение, доступное для опросов (большинство представителей поколения Z[28] еще не вступили в период взросления и не попадают в опросы совершеннолетнего населения), а у автора статьи – в перестроечное.
Общепринято, что периодизация поколений происходит не столько на основе биологического возраста, сколько на основе социальных изменений и событий, объединяющих представителей близких по году рождения возрастных когорт. Жители России 1991–2000 годов рождения начали свою социализацию при устоявшейся политической системе (сегодня в публицистике часто можно встретить определение «поколение Путина»[29]), а некоторые исследователи отмечают важность «лейболизации» поколения для его формирования. Учитывая, что для анализа преимущественно будут использоваться опросы с 2012 года, когда постсоветское поколение уже вступило в период взросления, такая периодизация представляется целесообразной.
Рис. 1. Социально-политические характеристики поколений (в % от всех опрошенных) N = 1612, опрос 2018 г., март
Если отдельно выделить пограничную возрастную когорту респондентов, которые родились в 1982–1990 годах (в 2018-м им было от 28 до 36 лет), то можно увидеть, что по уровню одобрения президента, обращения к источникам информации, религиозной идентификации, отношения к Западу оно представляется более близким к перестроечному поколению, чем к постсоветскому или миллениалам.
Периодизация поколений всегда условна, однозначно определить границы поколений практически невозможно (их всегда можно будет оспорить). Для понимания того, насколько применяемая периодизация массовых поколений в России Ю. Левады соотносится с общемировой практикой выделения подобных генераций, следует обратиться к опыту других стран.
Периодизацию поколений при анализе массовых настроений и установок регулярно использует Pew Research Center. В выборку общенациональных исследований населения США, которые проводят методом массового опроса, попадает пять американских поколений: тихое поколение, поколение беби-бумеров, поколение X, поколение миллениалов и поколение постмиллениалов (как отмечают авторы, маркировка самого юного поколения пока не устоялась, поэтому является предварительной). Ниже приводится сопоставительная таблица американских и российских поколений в соответствии с датой рождения респондентов, выделяемой исследователями.
Таблица 2. Классификация массовых поколений в США и России
В табл. 2 включены только те поколения, которые в настоящее время достигаются методом общенациональных массовых опросов. Так, из нее исключено великое поколение применительно к населению США, возраст представителей которого в 2018 году составляет 91 год и старше (о том, какие поколения исключены применительно к России, мы указывали ранее). В результате в массовые опросы населения в обеих странах преимущественно попадают четыре поколения. Стоит отметить, что проводимые между поколениями в США и России временные границы (применительно к рассматриваемым четырем поколениям) оказываются практически идентичными: 16,2 года против 17 лет соответственно. Исследователи из Pew Research Center более дробно разграничивают самое молодое поколение, выделяя миллениалов и постмиллениалов, и объясняют это политическими, экономическими, технологическими и социальными факторами[30]. Среди прочего они указывают на большую актуальность трагедии 11 сентября, о которой постмиллениалы, в отличие от миллениалов, мало помнят или не знают совсем; память о войнах в Афганистане и Ираке, со свойственной тому периоду политической поляризацией; взросление при первом темнокожем президенте и большее этническое разнообразие среди поколений миллениалов в истории страны (среди постмиллениалов младше 21 года этническое разнообразие еще выше).
Разграничение самых молодых поколений является предварительным, требуется время и данные, чтобы понять, где проходят границы, отделяющие миллениалов от следующих за ними постмиллениалов. Применительно к России (и это отчасти объясняет отсутствие столь дробного деления в данной работе) подобное разграничение представляется еще более проблематичным, учитывая мощные социальные изменения, связанные с распадом СССР и становлением нового государства, на период которых пришлось взросление нынешних молодых. В отечественной практике историко-символическим характеристикам этого поколения, в отличие от поведенческих стратегий, уделялось немного внимания. Во многом портрет постсоветской молодежи еще требует своего анализа, без которого выделение последующего поколения лишено смысла.
Эмпирическая база исследования
Базой данной работы выступили результаты опросов населения России старше 18 лет, которые репрезентировали жителей России по полу, возрасту и образовательному уровню в соответствии с итогами Всероссийской переписи, доступными на момент проведения опросов[31]. В статье используются результаты инициативных[32] омнибусных исследований, проведенных Левада-Центром в период с 2001 по 2019 год. В каждом исследовании было опрошено 1600 человек.
Целью исследования был анализ динамики мнений и установок жителей России из разных поколений, затрагивающих историко-символическую сферу общественного мнения: восприятие исторических событий, личностей и советского прошлого; характер отношения к Западу, каналы информации и уровень доверия им; предпочтительный тип государственного устройства и потребительские модели. Сразу укажем на ограничение данной работы: в ней не рассматривается дифференциация в поведенческих стратегиях поколений, изучению которой (преимущественно) посвящены работы других авторов. Основные дискуссии по поводу поколенческих различий в России касаются именно историко-символической сферы, а не реального поведения – никто не будет спорить с тем, что молодые поколения активнее используют Интернет в повседневной жизни.
Принимая во внимание методические возможности массового опроса и используемую поколенческую типологизацию Ю. Левады, еще раз подчеркнем, что в данном случае предпринимается попытка проанализировать различия между поколениями, а не между возрастными группами. Для анализа возрастных особенностей, учитывая выборку подобных исследований, следовало бы применять иную периодизацию возрастных групп (18–24, 25–39, 40–54, 55 лет и старше), без учета идеи о социальной локации поколения, которая гипотетически влияет на его установки и поведение.
Рис. 2. Доли поколений в выборке омнибуса (в % от выборки в целом, исключая позиции «нет ответа» и «затруднившиеся ответить»)