Пришлось присесть на корточки, штобы хоть што-нибудь разглядеть – темень была непроглядная. Хвост оказался на две трети короче, чем я его помнил, всюду кровь, но вилять он им все равно пытался.
– Ой, Тодд?
– Все в порядке, Мэнчи, – мой голос и Шум почти рыдали хором от облегчения, што это всего лишь хвост. – Мы тебя быстренько починим.
– В порядке, Тодд?
– Я тоже в порядке, Мэнчи. – Я погладил его по голове, он прикусил мне палец, но это потому, што ему больно, просто не совладал с собой, потом облизал виновато, потом снова укусил.
– Ой, Тодд.
– Тодд Хьюитт! – закричали от входа.
Франция. Я встал.
– Я здесь! Я в порядке. Мэтью свихнулся и…
Но она меня не слушала.
– В дом, быстро, Тодд-щен, – поспешно выдохнула она. – Тебе надо…
Умолкла. Увидела Мэтью под сеном.
– Што здесь случилось? – Она кинулась скорее отваливать рулоны, откатила один у него с головы, нагнулась, проверить, дышит ли.
– Вот это случилось, – я показал на тесак.
Франция посмотрела на него, потом на меня – долгим взглядом, на лице написано што-то такое, чего я прочесть не сумел и даже догадаться бы не смог. Хрен его знает, жив Мэтью или нет, но проверять я точно не хочу.
– На нас напали, щеночек. – Она встала.
– На нас – што?!
– Мужчины. Из Прентисстауна. Та банда, што гналась за тобой. Они напали на город.
Желудок у меня разом ухнул куда-то в ботинки.
– О нет, – сказал я, потом повторил: – О нет.
Франция все так же смотрела на меня, и што у нее при этом творилось в голове, одному богу известно.
– Не отдавайте нас им. – Я начал пятиться. – Они нас убьют.
– Да за кого ты меня принимаешь? – Она грозно сдвинула брови.
– Понятия не имею, – ответил я. – В том-то и проблема.
– Я не собираюсь тебя им отдавать. Уж ты мне поверь. И Виолу тоже. На собрании, пока оно еще шло, весь город прикидывал, как вас получше защитить от того, што почти наверняка на вас надвигалось. – Она посмотрела под ноги, на Мэтью. – Хотя это обещание мы вряд ли сумели бы сдержать.
– Где Виола?
– У меня дома. Скорее! – Она внезапно ожила и снова сделалась деятельной. – Тебя нужно отвести туда.
– Погодите! – Я протиснулся за тюки и нашел Мэнчи в углу: он зализывал хвост.
Поднял голову, буркнул на меня – простой гав, даже не слово.
– Я сейчас тебя отсюда вытащу, – сказал я ему. – Постарайся не слишком кусаться, хорошо?
– Хорошо, Тодд, – пискнул он, прискуливая на каждом движении обрубка, но не вилять им, конечно, не мог.
Я нагнулся, просунул руки ему под живот, поднял, прижал к груди. Он взвизгнул, тяпнул меня за запястье и поспешно зализал.
– Все в порядке, парень. – Я постарался держать его как можно мягче.
Франция ждала у дверей, вместе мы вышли на главную улицу города.
Повсюду куда-то бежали люди. Одни мужчины и женщины с ружьями неслись в сторону садов, другие мужчины и женщины загоняли детей (вон они опять) по домам. Издалека доносились гром и крики.
– А где Хильди? – проорал я.
Франция мне не ответила. Мы добежали до крыльца.
– Где Хильди? – снова спросил я у двери.
– Ушла драться. – Франция распахнула дверь, не удостоив меня ни взглядом. – До ее фермы доберутся первой. Тэм все еще там.
– О нет, – глупо пробормотал я, как будто от «о нетов» есть какой-то прок.
Виола бегом ссыпалась с верхнего этажа.
– Што тебя так задержало? – вопросила она малость громковато; интересно, кому адресовался вопрос.
Тут она ахнула, узрев Мэнчи.
– Пластыри, – кратко сказал я. – Эти, волшебные.
Она кивнула и унеслась.
– Вы, двое, сидите здесь, – бросила мне Франция. – Не выходите, што бы ни услышали.
– Нам надо бежать! – Этой стратегии я совсем не понимал. – Надо убираться отсюда!
– Нет, Тодд-щен, – она покачала головой. – Если Прентисстаун хочет вас получить, этого достаточно, штобы мы вас им не отдали.
– Но у них ружья!
– У нас тоже, – отрезала она. – Никакая банда прентисстаунских не получит этот город.
Виола уже мчалась к нам, роясь на ходу в своем мешке.
– Франция… – начал я.
– Оставайтесь здесь, – сказала она. – Мы вас защитим. Обоих.
Буквально пришпилила нас взглядом к месту – поняли? то-то! – и ринулась в двери. Защищать свой город, надо полагать.
Секунду мы с Виолой смотрели на захлопнувшуюся за ней дверь, но тут Мэнчи снова взвизгнул, я положил его скорее на пол, а Виола вооружилась квадратиком пластыря и своим маленьким скальпелем.
– Не знаю, работает ли оно на собаках, – пробормотала она.
– Все равно лучше, чем ничего, – возразил я.
Она отрезала полосочку. Я прижал Мэнчи мордой к полу, пока она оборачивала ею то, што осталось от хвоста. Он рычал, извинялся, потом опять рычал, опять извинялся, а она туго и герметично накручивала ткань на обрубок. Только его отпустили, как пес немедленно принялся его лизать.
– А ну, прекрати, – строго скомандовал я.
– Чешется, – виновато сообщил он.
– Глупая псина. – Я почесал ему уши. – Чертова глупая псина.
Виола тоже его погладила, штобы отвлечь от хвоста.
– Думаешь, мы здесь в безопасности? – тихонько спросила она по прошествии долгой минуты.
– Не знаю.
Издали принесло еще грохот. Мы так и подскочили. Крики. Шум.
– С тех пор как это все началось, от Хильди ни слуху ни духу, – сказала она.
– Знаю.
Мы еще помолчали, чухая пса. Снова гвалт со стороны садов. Так далеко, што вроде как бы ничего и не происходит.
– Франция сказала, если идти по главной реке, можно дойти до Убежища.
Я поднял глаза на Виолу. Она и правда это имела в виду?
Видимо, да.
– Ты хочешь уйти, – сказал я, и это был не вопрос.
– Они все равно придут. Из-за нас эти люди оказались в опасности. Они все равно придут… так и будут приходить, раз уж зашли так далеко, ты так не думаешь?
Я думал. Не признался, но да, я так думал.
– Но Франция сказала, они смогут нас защитить, – возразил вслух.
– Ты сам в это веришь?
Я снова промолчал, зато подумал про Мэтью Лайла.
– Вряд ли мы здесь все еще в безопасности, – сказала Виола.
– Вряд ли мы в безопасности хоть где-нибудь, – сказал я. – Только не на этой чертовой планете.
– Мне нужно связаться с моим кораблем, – почти взмолилась она. – Они ждут!
– И ты готова вот так убежать в никуда, штобы это сделать?
– Ты и сам готов, – парировала она. – Я вижу. – Взгляд она, однако, отвела. – Если уйдем вместе…
Я сам воззрился на нее, пытаясь увидеть, понять, понять наконец правду.
И она посмотрела в ответ.
Этого оказалось достаточно.
– Идем, – сказал я.
Мы быстро собрались, не тратя лишних слов. Я вделся в рюкзак, она перекинула мешок через плечо, Мэнчи уже был на ногах и ходячий. Задняя дверь. Да. Вот так просто. Для Фарбранча так точно будет безопаснее, для нас… ох, кто ж его знает. Кто знает, правильно ли то, што мы делаем? После того што обещали Хильди и Франция, уходить реально нелегко.
Но мы уходим. Да, именно это мы и делаем.
Потому што мы хотя бы это сами решили. Надоело мне слушать, как кто-то все время ставит меня в известность, што он типа для меня сделал, пусть мне даже и добра хотели.
Снаружи уже спустилась настоящая ночь, луны светили ярко. Все в городе были заняты другим, так што бегству нашему никто не мешал. По-над ручьем, што тек через весь город, был перекинут легкий мостик.
– Как далеко отсюда до этого вашего Убежища? – зачем-то шепотом спросил я.
– Довольно далеко, – так же шепотом ответила Виола.
– Довольно – это как?
Секунду она молчала.
– Довольно – это сколько? – повторил я.
– Пару недель пути.
– Пару недель?!
– А какие еще у нас варианты?
На это у меня ответа не нашлось, так што мы просто пошли дальше.
За ручьем дорога взбегала на самый высокий холм долины. Мы двинули по ней (все равно самый скорый путь из города), штобы потом забрать к югу, найти реку и пойти уже дальше по ней. Бенова карта на Фарбранче заканчивалась, так што дальше из ориентиров у нас была только река.
Вопрошания… Столько вопрошаний – пришлось убегать из Фарбранча прямо с ними в охапке, безо всякой надежды узнать ответ хоть на один. Почему мэр и горстка его людей проделали такой путь, штобы своими малыми силами напасть на какой-то шлепаный городок? Зачем мы вообще им сдались, почему они до сих пор за нами гонятся? Почему мы так для них важны? И как там сейчас Хильди?
А еще интересно, убил я Мэтью Лайла или нет?
И было ли то, што он показал мне в Шуме под самый конец, правдой?
Неужто это и есть настоящая история Прентисстауна?
– Што и есть настоящая история? – спросила Виола на бегу.
– Ничего не есть, – огрызнулся я. – И хорош уже меня читать.
Мы взобрались на дальний холм как раз в тот момент, когда по долине треском прокатился очередной ружейный залп, и оглянулись.
И увидели.
Срань господня, мы увидели.
– Мамочки, – сказала Виола.
В совокупном сиянии двух лун вся долина лежала как на ладони: Фарбранч, и холмы, и сады на холмах за ним.
По холмам в беспорядке бежали мужчины и женщины города. Они отступали.
А через гребень в долину текли пять… десять… пятнадцать… верховых.
И за ними – шеренга за шеренгой, по пять человек в ряд, с ружьями, вслед за всадниками под предводительством…
Не банда. Ох, совсем не банда.
Весь Прентисстаун.
Мир у меня под ногами закачался и посыпался в бездну. Там шло все чертово население Прентисстауна, все мужики до единого.
Втрое больше, чем общее количество народу в Фарбранче.
Втрое больше ружей.
Новые выстрелы. Мужчины и женщины города падали, не успев добежать до домов.
Город будет взят. С полпинка. И часа не пройдет.
Потому как все слухи, всё, што слышала Франция, было трепаной правдой.