– Что за черт? – вскинулся полковник Карнелли, один из немногих сохранивших верность России и при этом оказавшийся достаточно талантливым, чтобы не потерять своего места.
Прохор проследил за его взглядом и мысленно выругался: на склонах двух почти отвесных скал шел жаркий бой. И начался он внезапно, люто… не вовремя. Как раз в тот момент, когда на перевале собралась вся армия. А если случится непоправимое…
Перед взором Митюхи пронеслась картина горы трупов, заваленных камнями, и конница врага с упоением режущая загнанных в тупик русских воинов: дезориентированных и усталых.
Решение пришло сразу:
– Никита, бери всех своих свободных и любой ценой останови этих бородачей, – кивнул в сторону напирающего на русский заслон врага.
– Будет сделано! – откликнулся майор Селиванов и тут же бросился к подножию холма, отдавая на ходу приказы.
Прохор не сомневался в командире разведчиков, но только вот сердце продолжало болезненно ныть, и глаза против воли раз за разом поднимались вверх, туда, где между камней шел бой, способный поставить крест на всей Второй Южной армии в один миг.
– Поторопите обозников – времени для отдыха больше нет. Пусть выдвигаются, – бросил Митюха.
– Не сдюжат они сразу – им бы часок на ремонт и смену оправы, – покачал головой седовласый полковник Шишкин Егор Еремеевич: воин опытный, упертый и умный, прошедший ад Полтавы и муки Южного похода.
– У нас выбора нет.
– Так-то оно так, но…
Шишкин не договорил, и без него все понимали, что может случиться, если враг займет склон.
– Первыми вывозите раненых и артиллерию, все остальное потом, в охранение идут второй батальон витязей и Суздальский полк, за ними по ротации, сменившиеся с боя. И да поможет нам Бог.
Командиры угрюмо молчали, один за другим размашисто, по-русски, перекрестились. Даже бывшие католики. Теперь их судьба лежит в руках тех воинов, глядя на которых у ветеранов проскальзывали мысли о доме и оставленных далеко в Мещере детях.
Никита Селиванов закончил обучение в корпусе «Русские витязей» на год позже Митюхи, но опыта получил не меньше молодого генерала, пусть даже и в совершенно иной плоскости. Да, он не корпел над картами, не выискивал в шагах противника «второго дна» и не играл со Старшим братом в Пешие игры, когда целые роты представлены на огромной площадке – шагов десять на десять, а то и более, всего лишь малыми воинами с ладонь величиной, вырезанными краснодеревщиками с небывалым искусством. Да, многого не знал Никита, но это нисколько не умаляло его таланта командира разведывательного батальона витязей.
И ведь не было как такового этого самого отдельного батальона, имелись только роты в общих батальонах, но вопреки логике над избранными бойцами главенствовал в первую очередь именно он – майор Селиванов. Однако пользоваться своим правом он мог только в исключительных случаях, таких как сейчас.
Несмотря на молодость, разведчики Корпуса витязей снискали себе репутацию хороших воинов, могущих выполнить нерядовое задание в минимальные сроки и без потерь. Благо, что за время непрекращающихся боев проявить себя мог каждый – было бы желание.
Но сейчас из шести полных рот под рукой у майора оказалось всего три, остальные были заняты. Быстро окинув предстоящий фронт боев, командир решил, что имеющихся сил хватит, тем более что бородачи атакуют хоть и яростно, но без выдумки – больше уповая на свои силы, чем на воинскую тактику и командирскую думку.
– Поторапливаемся, ребятки, не успеем вовремя и все тут ляжем!
Между тем наверху, в сотнях трех шагов от взбирающихся разведчиков, утихший бой начался вновь. Да так рьяно, что выстрелы фузей не прекращались ни на секунду!
«Молодец, командир правильно использует свои преимущества», – ухмыльнулся Никита.
Оно и понятно – русское оружие переплюнуло любого европейца, грех такой шанс упускать. Вот только людей наверху мало, против вражин им не устоять. Враг хоть и не может стрелять столь же быстро, но берет массовостью и малым расстоянием – в горах спрятаться от шальной пули можно запросто, были бы навыки.
И будто в подтверждение невеселых дум Селиванова по склону скатилось сразу три воина в зеленых мундирах. Русских мундирах. Следом за ними упали мелкие камни, посыпался щебень, и унесся к подножию унылый безрадостный шелест древних гор.
– Давайте, братцы, поднажмем чуток, нечего халтурить, когда вражина наседает!
Разведчики, и без того прущие в гору подобно горным козлам, ускорились. Вот один перебрался, за ним еще и еще. Сам Никита оказался наверху в третьей десятке. Вот только злобы не было – в корпусе от лишнего геройства отучают быстро. Да и по поводу обязанностей внушение изрядное делают, так что, коли ты встал во главе отряда, будь готов к тому, что спрос возрастает многократно и не только по их подготовке, но и по собственной. Спорь не спорь, а правильно командовать необходимо учиться так же, как и любой науке.
Дела у собратьев оказались таковы, что задержись разведчики еще на пяток минут, и властвовали бы на склоне бородатые наемники австрияков!
Вот вражеская группа в семь бойцов того и гляди завершит обход, забравшись по отвесной стене еще на сотню метров! И ведь свои не видят их – не до этого им. Вовремя здесь витязи появились, ох как вовремя.
– Тимур, Всеволод! – крикнул Селиванов двум ближним капралам. – На вас прикрытие, расставляйте ребят так, чтоб ни одна муха не проскочила. Вон гляньте наверх, того и гляди камнями закидают, даже за сабельки брать вражине не придется. Вопросы?
– Нет!
– Коли так, то исполняйте.
– Никого не пустим!
Семнадцатилетние командиры отделения хоть и не отличались прилежным обучением и способностями к высшим материям, зато отлично подходили для службы в рядах разведчиков. У них мало того, что у самих глаз как у сокола, так еще и стреляют отменно, вот и ребят к себе в отделения подобрали таких же. Любо-дорого посмотреть, как мишени от выстрелов падают! Жаль только, с дисциплиной у обоих плохонько, иначе и до лейтенантов за пару лет дослужиться могли.
Молодой комбат лишь усмехнулся собственным мыслям – кому-то командовать на роду написано, а кому-то приглядывать за шалопаями суждено. Как бы там ни было – все витязи братья, и этого не изменить.
На этой высоте, неприметной еще вчера, разгорелся яростный бой, да столь ожесточенный и непримиримый, что вылился в настоящее сражение. Куда там бьющимся за перевал!
Прохор внимательно следил за происходящим не только в низине, откуда все чаще слышались залпы мушкетов имперцев, но и раскаты легких полевых пушчонок, прикатанных обозной обслугой. Увы, но у Второй Южной запасы для «колпаков» и более старших полевых орудий почти израсходованы – остался запас на тот случай, если дела пойдут совсем отвратно и придется не столько отбиваться от врага, сколько думать об уничтожении имущества.
Секретность! Уж кому-кому, а Митюхе Старший брат растолковал значение этого понятия слишком доходчиво. А уж молодой генерал довел сие всем подчиненным, особенно пушкарям да мортирщикам. Даром, что ли, в Петровке не одну сотню пудов первоклассного материала в утиль спустили, пока нужный прототип получили?!
Та-дах!
Высоко над головами сражающихся прогремел взрыв ручной бомбы. Это разведчики пустили в ход личные запасы. И коли так – дело плохо…
Допустить взятия высоты врагом Прохор не мог. Скрепя сердце он подозвал горнистов и восемнадцатилетнего майора Сироту.
– Дмитрий, все свободные «колокола» и по сигналу начинай обстреливать скалы, в том месте где наши бьются. Бей на упреждение, старайся не задеть своих.
– А как же обвал… – распахнул уставшие глаза Сирота, будто бы не уверенный в том, что правильно понимает приказ.
– А ты аккуратней пали, авось не зря столько гранат перевели! – не сдержался Прохор. Майор вытянулся, поняв, что позволил лишнего. – Иди, собирай всех. Две минуты тебе. Исполнять!
– Есть!
А пока мортирщики собирались все вместе, Митюха успел отдать приказ всем войскам, незадействованным в бою, ускориться, оставив весь лишний скарб и подводы с рухлядью. Да не абы как, а поперек дороги, чтоб вражья конница с наскока не прошла. И ведь вроде отступают люди, а рухлядь тащат! Боец того и гляди от усталости упадет, будто загнанная лошадь, а на плече тючок все равно тащит… и это помимо воинской сумы да оружия.
Не все пожелали оставить трофеи, неизвестно, когда полученные. Особо рьяных спорщиков успокаивали зуботычинами товарищи, благо мозги у большей части работали в правильном направлении.
Но Митюха сделал один неприятный вывод – реформа, начатая сначала государем Петром Великим и позже продолженная его сыном, далека до завершения. Пока есть вот такие людишки – армия не сможет быть по настоящему преданной государству. Имея личный скарб под рукой, не будешь думать о товарище и брате по оружию, защищать его спину зорче, чем клятую котомку с барахлом. Даром, что ли, все кочевники и дикари, обладая порой изуверской изворотливостью ума и силой, постоянно проигрывают дисциплинированным частям. Даже таким, как испанские, давным-давно не котирующимся в воинском мире, но свободно держащим в подчинении многочисленные колонии.
Все проходит. Ко всему привыкаешь. Росла куча, ругались под нос воины, а колонна с каждой минутой вливалась на перевал все оживленней, расторопней.
«И почему до этого так не поступили? Вот сукины дети! – зло подумал Прохор. – Да и сам хорош, не проверил толком… витязей не выделил, парни и без того замотаны, а старики о мошне больше заботятся, ну ничего – дайте срок. Я вам такую службу устрою, что этот переход отдыхом в райских кущах покажется!»
Та-дах!
Прохор плотно сжал губы, чуть прищурился и до рези в глазах всмотрелся в запыленную вершину, где только что взорвался первый снаряд мортирки. Пристрелочный. Аккурат в трех десятках шагов от своих, сразу за скальным выступом…
– Уходим, вашу мать! Заряды поджигай и бегом! Петр, Никодим, Анис – прикрываете нас вон на том выступе. Держите позицию с пяток минут, а после айда за нами. С Богом, братцы!