– Она в корпусе все время проводит, в городе не появляется почти, поэтому сейчас должна прибыть.
– Понятно, – кивнул я своим мыслям и с улыбкой чуть пришпорил коня, направляясь к центру площади.
Только теперь я заметил, что кроме витязей здесь стояли и воины службы безасности, блестя стальными кирасами поверх тулупов.
– Воины! – Выпрямившись в седле, делаю небольшую паузу. – Сегодня замечательный день для всех нас! Я горжусь вами, всеми вами, вашими поступками и вашими победами! Наша Русь-матушка взрастила вас, а я дам вам цель в жизни! Так отпразднуем же победу русского оружия и русского мужества над северными варварами! Сегодня в городе объявляется большой праздник в честь победы моего отца близ Полтавы!
– Ура! Ура! Ура! – пронеслось над площадью троекратное «ура», выводя из полудремы мирных обывателей.
– Кажется, Михаил, твоим орлам придется сегодня поработать больше обычного, – улыбнулся я начальнику службы безопасности.
– Такая работа только в радость для них.
– Что ж, я рад, коли так и есть. А теперь извините меня, друзья, – произнес я, глядя на противоположную сторону площади, где послышался стук копыт и куда через мгновение вылетела небольшая кавалькада, во главе которой на гнедой кобыле скакала прелестная девушка с сияющими от слез глазами. – Я думаю, нам всем стоит собраться в Приемном зале, причем всех офицеров полка и СБ стоит пригласить. А завтра, ближе к обеду, я думаю, будет нечто необычное, о котором я говорил вам еще в прошлом году…
– Как прикажете, ваше высочество, – с понимающими улыбками ответили они.
Не сдерживаясь более и не оглядываясь назад, я пришпорил коня, отчего он скакнул вперед и галопом понесся вперед, через пару секунд остановившись перед гнедой кобылой. Не мешкая, спрыгиваю на землю и ловлю в объятия свою любимую, со всей силой прижавшуюся ко мне.
– Никуда тебя больше не отпущу, с тобой куда угодно поеду, одного не отпущу!
«Любит!» Внутри меня с радостью отозвался запертый на долгие месяцы зверь, сейчас окончательно пробудившийся в присутствии моей второй половинки.
– Милая, вечером я весь твой, но сейчас мне нужно заняться делами, и я очень хотел бы, чтобы ты была рядом со мной на обеде и ужине, – опуская ее на землю, тихо сказал ей на ушко.
– Конечно, я все понимаю, – с улыбкой отозвалась она.
Дальнейшее времяпрепровождение пронеслось как один миг, обед плавно перетек в ужин, на площади гулял, кажется, весь город, детворе раздавали пряники и пирожки, выпекаемые специально по моему заказу в паре пекарен города. Для горожан и витязей со служивыми людьми на площадь выкатили бочки с медовухой и пивом. Где-то даже распивали сбитень, привезенный кем-то из купцов на осеннюю ярмарку.
Никаких дел, коих, стоит заметить, накопилось великое множество, я, конечно же, не решал, сославшись на то, что денек можно и отдохнуть, все же в дороге я работал много, хотя и не столько, сколько хотелось бы.
Однако, помня о своем обещании посвятить вечер своей ненаглядной половинке, я ближе к восьми часам вместе с Юлей тихонечко выбрался из-за стола, и мы ушли в мою комнату, оставив гуляющих и веселящихся друзей вместе с молодыми капитанами и лейтенантами радоваться победе, а заодно и знакомиться с графом Гомезом, благо опыт винопития у Алехандро имелся немаленький, так что я за него не беспокоился.
Жаль только, старика Рауля пришлось отправить в корпус сразу же, как только Юлия с ним пообщалась, используя в качестве переводчиков меня и Алехандро. Повезло нам, что Рауль оказался неугодным Церкви «еретиком»: лекарь он опытный. Вот только насколько он хороший хирург, я, увы, не понял, а у девушки не та специализация. Но в любом случае, как говорится, дареному коню в зубы не смотрят.
Пускай празднование победы под Полтавой несколько запоздало, но ведь я его так толком и не отметил. Ну не считать же пару бутылок испанского вина, выпитого впопыхах в одной из придорожных таверн, как только нас встретил гонец от государя, привезший весть о виктории и приказ о возвращении в Россию, в связи с «желанием царя всея Руси и радеющего о сыне отца».
Наконец дверь за нами закрылась, и мы оказались в полутьме комнаты, разгоняемой кое-как светом пары свечей, в любой момент могущих превратиться в огарки.
– Любимый, как долго я ждала тебя!
Сразу же, как только мы остались наедине, вокруг моей шеи сомкнулись ручки Юленьки, губы ощутили сладостный вкус лесных ягод. И вдруг девушка с замиранием отстранилась от меня, странно оглядывая с головы до ног.
– Ты был с другой… Да? – спросила она наконец, отворачиваясь к окну.
– Ну что ты, милая! С чего такие глупости полезли тебе в голову? Неужели мне кто-то будет нужен, кроме такой прелести, как ты? – со смехом спрашиваю ее, привлекая к себе, нежно обняв за талию.
Лекарка попыталась было надуть губки, но тут же улыбнулась, чувствуя, как мои ладони медленно опускаются по талии вниз, останавливаясь чуть ниже допустимого уровня…
– Вот так всегда! Нет чтобы сказать, что любишь меня.
Повернувшись, девушка слегка наклонила голову, с хитринкой глядя на меня. Не удержавшись, я наклонился к ее шее, слегка прикусил кожу губами, отчего моя любимая прикрыла глаза, но, вспомнив, что еще недавно она была на меня обижена, аккуратно высвободилась из моих рук и, надувшись, уселась в кресло.
– Ну что ты придумала?! В конце концов, тебе моего слова недостаточно?! – постепенно начал распаляться я.
Увидев, что я начинаю злиться на необоснованную глупость, она тут же улыбнулась.
– Просто я действительно люблю тебя, мне было так плохо без тебя, милый!
– Я знаю, я это прекрасно знаю…
Не выдержав, я подхватил вяло сопротивляющуюся девушку на руки, успевая целовать ее плечи и лицо, и со смехом начал кружить Юлю – до тех пор, пока ее радостный смех не разлетелся по углам комнаты.
Еще пару раз покрутившись вместе с ней, аккуратно положил ее на постель, с восторгом глядя на чудесную фигурку, скрытую светло-зеленым сарафаном. Заметив, как я на нее смотрю, она радостно засмеялась, маня к себе…
Спустя пару часов я наблюдал, как на моем плече, улыбаясь, спит мой ангел-хранитель, которого я действительно люблю больше жизни. Правда, узнать об этом не суждено никому, даже ей, ведь я уже не располагаю собой, как бы ни желал этого. Мой путь – Россия, и если государь скажет нет, то я ничего не смогу с этим поделать, как бы больно и горько мне от этого ни становилось.
С такими нерадостными мыслями я закрыл глаза, для того чтобы с утра проснуться от ласковых поцелуев моей прелести, легонько теребящей мои уши, поглаживая их кончиками пальцев и доставляя мне поистине неземное удовольствие.
– Пора вставать, там прибыл человек от государя-батюшки, ожидает тебя, милый, в Приемном зале, вместе с твоими друзьями. Все ждут твоего прихода.
– А это не может подождать? – делаю я попытку отсрочить столь ненужную в данный момент встречу.
– Нет, тем более ты мне сам говорил, что дела надо делать сразу же, как только они появляются, иначе через день их станет много больше, и тогда решить их будет во много крат сложнее.
– Хорошо-хорошо, уже встаю…
Нехотя разлепляю веки, вижу перед собой улыбку любимой, пытаюсь поцеловать ее, но девушка уворачивается.
– Нет, тебе надо вставать: гости ждут, нехорошо хозяину заставлять их ждать.
– Только второй день у себя в городе, а уже как будто и не покидал его: те же проблемы, что и всегда. Наверное, все же совету не стоило давать столько полномочий, – хмуро бросаю в пустоту, не ожидая ответа от любимой.
– Ну почему же, так даже лучше, иначе кто бы тебя подстегивал с утра и постоянно будил такого соню? – с хитринкой спросила лекарка.
– Да я всегда с первыми лучами солнца встаю! – задыхаюсь от такого несправедливого замечания. – Подумаешь, денек дал себе расслабиться…
– Вот видишь, ты уже проснулся, так что одевайся и спускайся. Я буду у себя, мне надо еще пару листов по программе учеников написать. Все же если, как ты говоришь, это долгожданный и столь нужный нам хирург, то ребятам придется заново кое-что проходить, а быть может, и переучиваться, – со скрытой радостью сказала Юля.
– Но я думал, что ты составишь нам…
Только я начал говорить, как пальчик девушки лег мне на губы.
– Теперь я тебя никуда без себя не отпущу, но в разговорах мужчин мне лучше не участвовать. Пускай ты, если надо будет, у меня что-нибудь спросишь: и мне радость, и тебе не думать постоянно о моем близком присутствии. С мыслей сбиваться не будешь на плотские и духовные утехи.
Не дав мне времени возразить, лекарка выпорхнула из комнаты, словно бабочка, и тут же вошел Никифор с двумя слугами, несшими медную ванну, за ними шли еще четверо с горячей водой в больших бидонах. По традиции камердинер нес чистое полотенце и что-то еще, квадратной формы.
– Что это?
– Мыло, которое передала мне госпожа сегодня утром, – спокойно ответил Никифор, протягивая мне кусок, сам же приготовил полотенце.
Кинув взгляд в сторону, я увидел тазик на треноге с приятно пахнущей водой, на дне которой лежал небольшой камешек салатового цвета.
«Чудеса народной медицины», – усмехаюсь про себя, брызгая ладонями странную воду.
Умывшись, я ощутил на лице волну свежести, окончательно изгнавшей из организма дремоту. Ополоснувшись, быстро накинул на себя рубаху, порты и сапоги, прицепил к портупее ножны с подаренной отцом шпагой, поправил рубаху и с чистой совестью вышел в коридор.
Спустился к друзьям, весело обсуждавшим какую-то новость. Чуть в стороне от Артура, Миши и Кузьмы с Прохором сидели Алехандро, уже вполне сносно общавшийся на русском языке, и неизвестный мне молодой человек, которому на вид вряд ли дашь больше четверти века.
Увидев меня, присутствующие встали в приветствии, а неизвестный слегка поклонился, представляясь.
– Василий Никитич Татищев, прибыл к его высочеству для осведомления оного о Полтавской виктории и делах государственных, по приказу государя нашего Петра Алексеевича, – чуть ли не щелкнув каблуками, представился молодой дворянин.