– И как, нашел? – поинтересовался Михаил.
– Нет.
– Так что ты тогда перед нами тут целое представление устроил? – потеряв интерес, спросил Артур.
– Подожди, уважаемый барон, не спеши, что ты такой нетерпеливый? – осадил датчанина Александр. – Узнав это, я решил навестить свое поместье, все же не так часто появлялся там в последнее время. Провел там день, другой да и отправился обратно к вам, когда на границе своих владений увидел одинокую дорогу, уходящую в лес. Ну и решил я проехаться в тот лесок, благо время еще было не позднее. Проехав пару верст в лес, я увидел деревню в двадцать дворов, расспросил старосту про те места. Выяснил, что рядом с деревенькой есть пара больших полян, оставшихся еще с тех времен, когда деды этих людей решили очистить под поля прилежащие земли, да вот не смогли этого сделать. Что уж там случилось, я не спрашивал, главное, что места там довольно глухие, людишки особо не шастают. И, самое главное, до Рязани верст тридцать, не больше!
– Что-то у тебя больно гладко все получается, – засомневался я, вставая со своего места. – Прямо по всем требованиям подходит сие место. И тебе крестьянские души, природа, и люд простой не будет хаживать. В чем же подвох?
– Везде ему подвох мерещится, – улыбнулся Сашка.
– А ты хочешь сказать, что его нет? – переспросил я его.
– Да как сказать. Единственная загвоздка в том, что деревенька эта, Петровка, лежит наполовину в моих землях, а наполовину – в землях боярина Первака.
– Не того ли самого? – улыбнувшись, спросил я помещика Баскакова.
Как-то Сашка, когда мы сидели с ним вдвоем, рассказывал мне, что приключился с ним один конфуз на почве любвеобильности и непостоянства. Суть сего конфуза была в том, что полюбил он года два назад одну боярскую дочку и решил на ней жениться, но случилось так, что ощутил на себе ее норов горячий и руку крепкую из-за той же любвеобильности. Вот тогда и решил молодой дворянин, что женушка не отличается тем смирением, которое он предполагал в ней ранее, и решил он от нее отказаться.
Да вот беда, отец этой девушки был до недавнего времени боярином Золотой сотни, так что влияние и деньги имел в достатке. Естественно, что такого надругательства над семейной честью папаша простить не смог и начал мстить по-своему, то есть по финансовой части, где выкупая, где просто-напросто перекрывая дорогу продукции деревенек молодого помещика, к пятнадцати годам оставшегося без родителей.
Но сам Александр, восемнадцатилетний юноша, воспитанный теткой и пожилым приказчиком, оказался не лаптем деланный и сумел выйти из ужасного положения. Он сделал все очень просто: наладил прямой бартер между городом и своим поместьем, где отрядил место под склады и постоянную упряжь заводных лошадей. В итоге доходы помещика не уменьшились, а наоборот, увеличились почти на четверть, тем самым давая крестьянам «выход на более высокий экономический уровень», как добавил бы мой современник-экономист, и это лишний раз доказывает, что Сашка – человек умный и прагматичный, пускай и не получивший должного образования.
– И как же так получилось-то? – спросил я его.
– Да он еще тогда через подставных людей успел выкупить часть тех земель, которые пришлось заложить, чтобы наладить свои дела в поместье. Хорошо хоть часть, а не все. Дела у меня тогда совсем плохи были, – грустно добавил он.
– Получается, что о деревеньке своей ты не знал…
– Да почему не знал-то, Кузьма? Все я знал, просто забыл о ней. Да и не буду же я по всем своим землям разъезжать да оброк собирать, на это Гришка есть. Да и о том, что землицу у меня Первак выкупил, я узнал только тогда, когда приехал в поместье бумаги собрать для передачи деревеньки его высочеству.
– Неплохо, – крякнул я. – За подарок спасибо. Но ведь если это половина, то нужно вторую как-то добывать.
– Да, к сожалению, как объяснил мне Гришка, все эти поляны находятся на территории боярина Первака, – немного удрученно сказал помещик.
– Други, а почему бы нам моего отца не привлечь к этому делу? Думаю, у него найдутся свои рычажки для того, чтобы надавить на боярина, – предложил Николай, глядя на меня.
«Вот тебе и первый звоночек, Ваня. За помощь придется расплачиваться, и как бы цена эта слишком большой не была, – хмуро подумал я. – Хотя почему бы и нет? Рано или поздно все равно связи потребуется налаживать. Годом ранее – что ж, такова судьба, значит».
– Я согласен. Устрой нам встречу с твоим отцом, Николай. Точнее, узнай, когда ему удобно, а я посмотрю, в какое время у меня будет окно, да оповещу его об этом, – сказал я купеческому сыну.
«Не хватало еще к худородным царевичу ездить!» – пришла неожиданная мысль из глубин разума.
– Хорошо, завтра же отправлюсь к отцу и переговорю с ним. Думаю, он в случае нужды отложит свои дела для встречи с тобой, ваше высочество, – согласился Николай.
– Ладно, с этим вроде бы решили. А вот как быть с постройкой зданий и учителями для будущих витязей (которых, кстати говоря, тоже пока не наблюдается)? – спросил я друзей.
– Насчет постройки не беспокойтесь. Я обещал взяться за это дело, так что все будет как надо, – успокоил всех Михаил. – Архитектор уже работает, а мастеров мы и в Рязани найдем, все же город не глухой, со столицей рядом.
– Отлично, допустим, и этот вопрос решили. Правда, такую маленькую деталь, как деньги, мы пока еще не обговаривали, но это оставим на потом. А как быть с учителями для витязей? Ведь собираемся мы набрать не десяток юнцов и даже не полусотню, а полтысячи сразу! Откуда возьмем столько нужных нам преподавателей? Не говоря уже об одежде и прочих немаловажных вещах? – загрузил я соратников, сбросив груз забот об этом проекте на них.
– Пока тебя не было, мы подумали и решили, что лучше всего основную часть учителей набрать из числа ветеранов, не забранных на станции гонять молодых солдат, ведь найти полсотни таких вояк не составит труда. И это будут именно те учителя, которые постоянно будут находиться рядом со своими подопечными. Скажем, на полсотни – по одному такому ветерану…
– Нет, каждому из ветеранов надо давать двадцать пять человек, не больше, – оборвал я Артура.
– Почему? – удивились все.
– Есть у меня одна идея, как подготовить витязей, но пока о ней рано говорить, слишком много всего для нее требуется. Так что давай, Артур, продолжай, – махнув рукой, попросил я барона.
– Хорошо, будем ставить ветеранов во главе двадцати пяти юнцов, которым предстоит проходить азы боевой подготовки под их началом. Сами же науки будут преподавать несколько учителей, приглашенных из Рязани и Москвы, – закончил Артур.
– Учителя – это хорошо. Но все они должны быть из Рязани, так надежнее, да и мне будет спокойнее. А вот скажите, друзья, где вы возьмете учителя по богословию?
– Увы, но именно этот вопрос остался нерешенным, – сказал Сашка. – Мы можем сказать только одно: нам нужен такой батюшка, у которого не будут догмами застланы глаза. Но увы, я даже не знаю, где такого найти.
– Ну, с этим, я думаю, проблем возникнуть не должно, – сказал Артур.
– Ошибаешься, барон, сильно ошибаешься, – возразил я ему. – Наши святые отцы в большинстве своем слепые котята, идущие на зов отца-патриарха. Кто-то из них фанатик, а кто-то – глупец. Пускай местоблюститель патриаршего престола, бывший рязанский епископ Стефан Яворский, поставленный государем-батюшкой во главе Православной церкви, и мог бы нам помочь с решением этой проблемы, но ведь нам-то нужен свой человек. И чтобы при этом он мог разделить наши взгляды, а не служить из-под палки.
– Я не согласен, – сказал Николай. – Слишком многие знатные люди придерживаются старого толкования веры наших отцов и дедов, вот среди них вполне возможно найти подходящего человека.
– Нет, такой подход не для нас, Николай. Я не хочу ссориться с отцом, тем более что только-только начал налаживать с ним отношения, кстати говоря, и без того холодные. Поэтому в случае появления таких идей, которые могут повлиять на мои отношения с государем в худшую сторону, лучше до поры до времени держите их при себе, даже если они кажутся вам правильными, – поставил я жирную точку в появлении нежелательных идей.
– Как скажешь, ваше высочество, – согласились со мной друзья.
– Что ж, раз у Стефана помощи просить нельзя, я сам попробую разобраться с этим. Может, найду кого-нибудь интересного. Вы же вместе с остальными поищите в семинарии подходящую кандидатуру, – подумав, сказал я сидящим соратникам. – Но это дело только для кого-то одного. Остальные, помимо своих дел, должны будут начать подбирать первых витязей, думаю, лет пятнадцати-семнадцати, не старше и не младше. Но это дело терпит, и месяца три у нас есть, так что не спешите. Главное – решить насущные проблемы. Опять же, надо будет изыскать деньги на все это, иначе я попросту пупок надорву и Рязань вместе с ее землями по миру пущу, а сам окажусь где-нибудь в Азове, на стене с мушкетом.
– Давайте я попробую с этим справиться, есть у меня один знакомый в тамошней канцелярии, про каждого ученика семинарии подноготную знает, – вызвался Николай. – А ты, ваше высочество, лучше уладь это дело в верхах. Ведь, как я понимаю, для того, чтобы наше детище признали, нужно согласие светской власти в твоем лице и согласие иерархов Церкви, в крайнем случае, одного из них, желательно не ниже епископа, раз уж с местоблюстителем не получается.
– Дельная мысль, – согласился я. – Значит, так: я беру на себя улаживание этих вопросов, вы же, как и договорились, всю рутину взваливаете на себя.
– Ну, не только на себя, – улыбнулся Артур. – Я думаю, мы сможем найти десяток-другой надежных людей, которые будут держать язык за зубами. Так что, ваше высочество, ищи места, куда будешь пристраивать своих ретивых сторонников.
– Да какие сторонники-то? – возмутился я. – Я что, против отца иду, по-вашему? Мы, кстати говоря, все вместе одно дело делать будем!
– А мы не отрицаем. Вот только есть одно но: когда человек перестает зависеть от государства (а именно это и происходит, когда у него появляется достаточное количество денег), на него начинает коситься эта самая власть, точнее, власть имущие, и чем большим богатством он будет обладать, тем подозрительней будут эти взгляды. Я думаю, вы и так знаете, чьи будут эти самые взгляды?