Любой служивый человек обязан нести службу на благо государства, вне зависимости от дел в родных землях. Дети благородного сословия обязаны нести службу во флоте или армии с четырнадцати лет, в противном случае на них налагается штраф с применением насильственных мер для исполнения царского указа.
Допрашивающий пленника неизвестный дворянин пару минут просидел безмолвно, вспоминая, где слышал эту фамилию, после чего, хлопнув по коленке, витиевато выругался, встал с табурета и с яростью прошипел:
– Идиоты! – После чего закричал во всю мощь луженой глотки: – Кузька, а ну тащи свою толстую задницу вниз!
Через десять секунд в проходе замер удивленный подчиненный. По злой иронии тюремщик был человеком довольно добродушной наружности и с очень большим животом, из-за чего, видимо, подвергался нападкам со стороны начальства.
– Вы звали, ваше благородие?
– Звал, Кузьма, еще как звал. Скажи мне лучше, Кузя, какого человека вы схватить в городе должны были? – с ядовитой улыбкой поинтересовался неизвестный. – Приметы дай, по которым наши молодчики этого господина опознали как того, что нам нужен?
– Ну, дык вроде ростом он подходил, да и доносчик на него указал, вот и не стали думать, мягко приложили по голове и сразу сюда…
Кузьма понял, что произошло нечто неординарное, выходящее за рамки обычных мероприятий.
– И где этот доносчик? – все так же улыбаясь, спросил неизвестный.
– Отпустили уже… Не местный он был, спешил куда-то…
Окончательно поняв, что дело приняло крайне неприятный оборот, глава группы сопровождения клиентов Службы внутренней безопасности России тихо вздохнул, чувствуя, как по спине пробегает сонм мурашек. На висках выступили крупные капли пота.
– Слово и дело, Кузя! Слово и дело! Чертовы идиоты!
Кулак неизвестного дворянина хлестко ударил в лицо замершего подчиненного, лопнули губы, по подбородку мужика потек ручеек крови.
– У вас есть два дня, чтобы найти доносчика, или за ваши жалкие шкуры я не дам и ломаного гроша! Будете на дыбе висеть, пока последний лоскуток кожи не сдеру и не распну на воротах!
Кузьма быстро поднялся, с тоской взглянул на хозяина и выбежал в темный коридор. В спину толстяку словно плетью бил разъяренный голос начальника:
– Пусть быстрее принесут ключи от оков уважаемого стольника, а по пути могут помолиться, чтобы господин принял этот арест за глупую шутку и не потребовал расплаты.
– Что все это значит? – спросил наконец Александр, видя, как суетливо вертится перед ним тюремщик.
– Был получен донос о том, что в городе появился пособник заговора против государя…
– Понятно. Дальше можете не продолжать, сударь. Выходит, что меня приняли за другого? – растирая запястья, спросил Баскаков.
– Выходит, что так. Но прошу вас не беспокоиться, за такой просчет я с них спрошу самолично, – вздохнул неизвестный и тут же, извинившись, представился: – Прошу простить мое поведение. Коллежский регистратор Ярослав Теркин.
– Стольник Александр Баскаков в чине надворного советника, – поклонился в ответ пленник, глядя в изумленные от новости глаза Теркина.
За такой просчет коллежский регистратор может лишиться не только чина, но и головы. Его счастье, что окружение царя состоит из людей молодых, но понимающих. Знающих, что в мире есть место случаю, а значит, надо прощать мелкие огрехи. Каждый способен ошибиться, главное – вовремя исправить ошибку!
– Прошу извинить моих подчиненных за ошибку, ваше высокоблагородие, – поклонился Теркин, ожидая слов надворного советника.
Александр не знал, как поступить: с одной стороны, на него напали, немного отлупив для острастки, не раз били по голове, что не принесло молодому дворянину ни капли удовольствия, но с другой стороны – случилась ошибка. Да и что сказать приближенному царя, который на свой страх и риск поплелся в одиночку во тьму городских улочек, когда даже бывалые разбойники стараются держаться в небольших отрядах.
– Извинений достаточно, – наконец вымолвил Баскаков, видя, как разглаживается лоб коллежского регистратора.
– Премного благодарен вам, ваше высокоблагородие, за ваше терпение, – вновь поклонился он.
Александр ничего не ответил, поправил рукава, проверил целость манжет, после чего недвусмысленно взглянул на дверь камеры: мол, пора уже, и так задержался.
– Если вы позволите, то вас проводят до дома, во избежание каких-либо неприятностей, – виноватым тоном предложил регистратор.
– Буду вам премного благодарен, – холодно ответил Александр, выходя следом за Теркиным из камеры на божий свет.
Вообще, жизнь часто выкидывает такие фортели, что реагировать адекватно на каждый из них удается далеко не всегда, разумнее порой некоторые из них считать не стоящими внимания: нечего лишний раз лезть с разбирательствами к злодейке судьбе.
Ставший влиятельным вельможей Александр Баскаков в душе остался одиноким мелким помещиком. Никто об этом не знал, сам боярин предпочитал об этом не распространяться: невыгодно это в нынешнее время. Чиновники стараются подсидеть друг друга с усердием бобров, строящих очередную плотину поперек реки, затапливая неугодные им просторы…
Слишком быстро молодой помещик поднялся по светской лестнице, заручившись поддержкой государя. Но надо признать, что все обещания, которые дал Александр Баскаков, он выполнил. Стада овец, вольготно обитающие на землях боярина, перевалили отметку в десять тысяч голов, станки Андрея Нартова, собранные специально для суконной фабрики помещика, позволяют вовремя и качественно перегонять сырую шерсть в нити, а их – в качественную продукцию, за полцены уходящую на нужды армии и простых обывателей. Наращивание темпов выпуска готовой ткани сказалось в первую очередь на импорте аналогичного материала: таможенные пошлины на английское сукно резко поднялись. Голландцы пока держатся, но их заключенные с Петром контракты вскоре истекут.
Однако Александр Баскаков не просто успешный помещик, вошедший в доверие к царю. Нет, таких хитрецов государь вряд ли потерпел бы рядом с собой. Ему нужны именно помощники, надежные и преданные, способные идти рядом и думать головой, без постоянной оглядки назад.
А как этого можно добиться? Дать часть производства в руки помощников и посмотреть, как они с ним справятся. Если все в порядке, дать еще больше, а то и вовсе перевести на более крупный объект. Только переходя от простого к сложному, человек сможет получить базовые знания, в противном случае любое дело будет загублено, даже не успев толком начаться. Да и когда работаешь на себя, результат всегда лучше, чем когда не разгибаясь вкалываешь на чужого человека. Но вместе с тем на каждого из доверенных лиц ложится обязательство выполнять порученную работу на высоком уровне, с наименьшим количеством брака. И дело не в «плавающем штрафе», хотя и он немаленький, дело в личности выбранного человека.
Так получилось, что часть легкой промышленности оказалась в руках помещика Баскакова, за труды получившего чин стольника. Наблюдение за обширными земельными наделами с расположившимися на них производствами поневоле вынуждает человека быть хорошим хозяйственником и управленцем, если он не хочет потерять земли.
Правда, есть одно исключение – для офицеров флота и армии. На них это правило не распространяется: по достижении определенного звания они при выходе в отставку получают титул вместе с усадьбой и пенсионом. Управление землями для военных приоритетной задачей не является, поэтому их землями управляют государственные служащие, так что можно сказать, что пенсион и есть тот процент дохода, который положен с земель дворянина. Просто сам он не думает о проблемах, а живет на старости лет без забот и хлопот.
С начала кампании на южных рубежах России перед стольником Баскаковым поставили задачу обеспечить пошив мундиров установленного образца в должном количестве с использованием русского сырья. Но его по-прежнему недостаточно, кое-какие иностранные полотна требуется использовать в таких пропорциях, чтобы в дальнейшем не чувствовалась разница при замещении тканей в производстве. Поэтому и носится Сашка по просторам Центральной России, где расположены все суконные фабрики, в количестве четырех штук.
Однако в конце июля ему сообщили, что под Москвой, в Коломне, открылась новая фабрика по пошиву армейских мундиров, основателем которой был некто Степан Глебов. Недолго думая, стольник отправился туда.
В город он прибыл вечером 12 августа. На ночь глядя к хозяевам фабрики он не пошел, решил дождаться утра. Но и напрасно терять свободное время Александр не захотел, решив навестить знакомую вдовушку, поселившуюся на окраине города пару лет назад. Естественно, что солдат охранения он оставил в трактире, где расположился на ночлег.
Собственно, обижаться стольнику не на кого: сам решил сохранить инкогнито. А пара «гостинцев» по лицу да десяток по телу не велика плата, могло быть намного хуже. Так что претензий к служивым безопасникам Александр не имел, разве что заметку для себя сделал – на всякий случай. Прощать подобное отношение к себе советник не собирался.
Как бы то ни было, вечер испорчен, ни о какой вдовушке не могло быть и речи. Карета регистратора быстро доставила Баскакова к трактиру. Солдаты, увидев, в каком состоянии прибыл их подопечный, побледнели, покраснели, вновь побледнели и уже собрались было отметелить кучера и пару служак, стоящих на облучке кареты.
– Сержант Лопухов! – окликнул Александр командира своей охраны.
– Я, господин надворный советник! – вытянулся тот по струнке.
– Оставьте людей в покое, они ни в чем не виноваты, – устало приказал Александр. – Я отдыхать, завтра с утра будем осматривать местное производство, так что жду половину солдат в боеготовности…
– Так точно! Все будет исполнено, ваше высокоблагородие!
– А теперь прошу тишины, да смотрите мне, чтоб без дебоша, а не как в Серпухове. Иначе всех в Сибирь отправлю, туземцев ратной службе учить, – напоследок пригрозил надворный советник, поднимаясь в комнату на втором этаже трактира и уже не слушая заверений собственной охраны.