.
А между тем на поляне начало развиваться новое действо. В руках у витязей появились небольшие цельностальные арбалеты с кожаной прокладкой на прикладе. На краю поляны, вдалеке от испытуемых, промелькнули какие-то тени, и ложа арбалетов тут же качнулись в их сторону, одновременно освобождая место для нового болта. Наблюдатели постояли пару минут, и из-за деревьев вышли одиннадцать человек из обслуги, неся на вытянутых руках шесты с мишенью диаметром в локоть. В каждой из целей торчали по два болта.
Но на этом проверка возможностей витязей-волков не закончилась; можно сказать, что это была только разминка…
– Нам пора. Или ты, как и Кузя, хочешь здесь остаться? – окликнул Александра датчанин.
– А? Что? – сначала не понял, о чем идет речь, помещик, и только спустя пару секунд, сообразив, где он, Саша улыбнулся и ответил: – Нет, что ты, нам действительно пора.
– Что ж, друзья, жаль, что вы уезжаете так рано, но, видимо, так надо. Позвольте, я вас провожу, – невесело улыбнулся поручик, после чего встал из-за стола и пошел надевать кафтан, все же на улице еще явно не лето красное.
Сборы двух друзей были быстрыми. Собирать пожитки было не нужно, так что за пару десятков минут они были готовы. Хотя дорога в Рязань и предстояла недолгая, относительно конечно, Кузя таки умудрился всучить им небольшую поклажу со снедью, в которую запихнул пару бутылей с вином.
– Скоро увидимся, други! – сказал товарищам на прощание Кузьма, провожая уезжающих взглядом до тех пор, пока они не скрылись за деревьями.
…Пара всадников ехала по весеннему лесу, покрытому слоем грязи, пожухлыми листьями и старой хвоей. Кони шли споро, отдохнувшие и пока еще свежие. Закатное солнце освещало верхушки сосен, подкрашивая зелень маленьких иголок в алый цвет, словно пятна крови молодую траву.
– Послушай, Артур, а как у тебя обстоят дела с твоей мастерской? Ведь вроде Алексей тебе помочь с ней обещал, – завел разговор Саша.
– Нормально все, жаль только, мы не часто видимся, все чаще в разъездах, а то бы я тебе много чего интересного рассказал. А насчет помощи… У меня теперь не только в Москве есть мастерская, но и в Туле, а скоро и в Твери открою, как только управляющего дельного найду.
– Странно, а почему в Рязани не откроешь свое предприятие? – изумился Александр.
– Ха, а то ты сам не понимаешь, – улыбнулся Артур. – Мы же теперь все в одной упряжи, коли можно так выразиться. Да и дел своих почти не осталось.
– Как не осталось? А у тебя? Да и у меня в поместье много чего личного есть, то же разведение овец взять! – возразил помещик другу.
– Да? Ты так думаешь? А вспомни, кто тебе денег отсыпал и помог, пусть и немного? – спросил датчанин.
– Алекс, но ведь все хозяйство целиком и полностью мое; что хочу, то с ним и делаю, – ответил Артуру Саша.
– Но ведь ты ему наверняка что-то обещал, как встанешь на ноги? – допытывался Артур.
– Да ничего не обещал. Разве что в случае продажи шерсти царским приказчикам отдавать ее за полцены от той, что на рынке.
– Вот! – поднял палец вверх Артур Либерас. – А у меня договоренность с царевичем такая: он мне помогает и всячески поддерживает, а я ему самородков присылаю с тех городов, где нашел их.
– Но ведь денег ты ему не платишь? – усмехнулся Саша.
– Да, денег я царевичу не плачу, – ответил Артур и замолчал, переваривая услышанное.
Видимо, его представления о царевиче претерпели некоторые изменения, потому что обычно спокойное лицо было до крайней степени напряжено, словно хозяин оного усиленно о чем-то думал.
Больше ни о чем не разговаривая, друзья ехали минут пятнадцать. Каждый думал о своем, переваривая ту информацию, которая попала к ним за последнее время.
Внезапно невдалеке запела какая-то птица, и над кронами сосен взметнулась стая птах, громогласно оповещая всех о своем беспокойстве. Не успели друзья понять, в чем дело, как сбоку от проторенной дороги раздался мушкетный выстрел. Если бы не кочка, подвернувшаяся под копыто коня, то пуля, шедшая в голову Александру Баскакову, туда бы и попала, но с головы только слетела треуголка, скрывшись в придорожной канаве.
– Давай, родненький! – заорал Саша, опомнившись, своему коню.
Не зря говорят, что конь – самый верный, преданный и понимающий друг человека (после собаки, конечно), а то как же можно было объяснить его галоп буквально с места?!
Артур же, почувствовавший, что дело серьезно, тут же выхватил из седельной сумки пару пистолей и, понукая коня, выстрелил в сторону чахлых кустов, где бы он сам устроил засаду. Оттуда донеслись проклятия и стон раненого человека. Не размениваясь на еще один выстрел, датчанин, давно ставший русским по духу, прикрывая друга, поскакал следом за ним, настегивая своего Мальдора.
– Ушли! – радостно крикнул Александр, после того как они проскакали пару верст, оставив позади проклятия засевших в засаде разбойников и десяток их выстрелов.
– Да, – слабо улыбнулся Артур.
– Ты что такой бледный, друг? Тебя не задели? – обеспокоенно спросил друга Баскаков.
– Все хорошо… все хорошо, – прошептал барон Либерас. – Мы все-таки ушли…
Еле разжимая губ, Артур начал заваливаться вперед, падая с крупа коня в разбитую весенней распутицей колею, наполненную водой с полусгнившими листьями.
– Артур! – бросился к товарищу Саша, мгновенно поднимая его из лужи.
Обняв друга, Александр почувствовал, как по правой руке, лежащей на спине чуть ниже ключицы, течет что-то теплое. Взглянув на руку, он увидел кровь, медленно капающую на темную гладь воды…
7 апреля 1709 года от Р. Х.
Рязань. Резиденция царевича Алексея
– Милый, ну почему нельзя? – в сотый раз за вечер (пардон, за ночь) спросила меня Юля.
– Потому что это может быть опасным, любимая, – устало ответил я; только вот усталость эта больше была похожа на сладостную истому, приятно расслабляющую все тело.
– Я уже давно не маленькая!
– Конечно-конечно, милая, ты не маленькая, только вот, когда спишь, очень уж похожа на младенца, – ответил я ей, целуя.
– Правда? – улыбнулась Юля, но, вспомнив, что обижена на меня, тут же согнала прелестную улыбку со своих уст. – Вот так всегда, сначала огорчит, а потом задабривает, – недовольно сказала она, целуя меня в ответ и меняя гнев на милость.
– Мне прекратить, солнышко? – участливо спросил я, еле сдерживая смех.
– Нет, конечно! Меня надо долго задабривать, а то стану злой и противной, как Баба-яга!
– Милая, скажу тебе со всей серьезностью: тебе это не грозит! – совершенно честно сказал я любимой.
– Правда? – обрадовалась она.
Что ж поделать, все девушки падки на лесть, и комплименты – беспроигрышный вариант. Но сладкую пилюлю стоит слегка подсолить.
– Конечно, тебе явно не столько лет, чтобы быть такой старой… – ответил я, тут же защищаясь от ее зубок, попытавшихся укусить меня за плечо. – Ай! Милая, больно ведь, – потер я укушенное место, специально показывая, что боль неимоверная.
– Так тебе и надо! – сказала моя возлюбленная и тут же спросила: – Правда больно, милый? Давай я посмотрю или примочку сделаю.
– Не надо, солнышко, все не так печально, чтобы мне примочки ставить.
– Я знаю, ты специально так говоришь, – сменила тему Юля.
– Ты о чем, заинька? – сделал я вид, что не понял.
– Ты не хочешь, чтобы я плакала! – обвиняюще сказала она, и на ее глазах тут же стали набухать слезы.
– Ну что ты, милая, успокойся, ты же прекрасно знаешь, что я не могу взять тебя с собой. Мне так будет спокойней. Просто пойми.
– Если ты умрешь, то мне незачем жить дальше, – спокойно сказала девушка, глядя в потолок.
– Что ты говоришь?!
– Я так решила, тебе меня не переубедить.
– Хорошо, но давай договоримся.
– О чем, милый?
– Ты будешь ждать пять лет, если вдруг случится что-то непредвиденное.
– Почему это?
– Потому что я постараюсь вернуться назад в Россию уже только потому, что здесь моя любимая! – ответил я ей, прижимая к себе и ласково поглаживая по головке.
– А вдруг кто-то скажет, что ты не вернешься?
– Все равно, никому не верь! Я обязательно вернусь. А тебе, между прочим, еще своих воспитанников готовить. Забыла, что епископ Иерофан выделил пятерых послушников к твоим отобранным знахарям?
– Они же только приехали, – попыталась увильнуть моя возлюбленная.
– Ничего, пускай с первых дней привыкают к занятиям, и вообще, инициатива наказуема, как говорил один известный человек. Вот так-то! – улыбнулся я ей.
– Но я вообще-то думала, что я больше не буду учить, а буду только руководить и показывать, что и где, какие травы при каких болезнях применяются.
– Это так и будет, милая, но сначала необходимо подготовить этих самых учителей. Твои преемники, конечно, хороши, но с тобой им не сравниться! Так что во время моего отсутствия обучай их всему, чему сможешь. И знаешь, я, когда приеду, проверю, чему они обучились. Договорились?
– Хорошо, любимый, – согласилась Юля. – У нас осталось не так много времени, милый, – игриво сказала она, переворачиваясь на живот и лукаво глядя на меня.
– Полностью с тобой согласен, заинька…
Что ж, просить меня дважды не надо…
Каждое действие вызывает противодействие. Что ж, я с этим согласен на все сто процентов, тем более что это доказанный закон физики. Но все же не совсем приятно чувствовать действие этого закона на самом себе.
Как и ожидалось, новость, которую я привез с собой из Воронежа, внесла сумятицу в наши ряды, ведь многое из нужного строилось именно при моем участии. Однако ввиду моего скорого отъезда я принял решение не замораживать проекты, что было бы глупо, а продолжать работу. Правда, надо заметить, что после некоторого пересмотра части научных изысканий, как я частенько называю про себя всю эту катавасию, пришлось отказаться от проекта парохода. Обидно, но после того как я посмотрел смету необходимого для его постройки, желание построить его пропало тут же. Как говорится, отложен до лучших времен.