– Так точно, ваше величество!
– Тогда ступай.
Встав, Прохор поклонился царю, коротко, по-военному, развернулся и со счастливой улыбкой вышел из шатра, навстречу обеспокоенно ожидающим своего командира разведчикам.
– Награда! – громко сказал полковник только одно слово.
Но и его хватило, чтобы молодые солдаты радостно закричали в предвкушении того, чего добивался Старший брат, – признания корпуса царем!
Глава 7
29 июня 1709 года от Р. Х.
Мессина
Полномочный посол Русского царства
светлейший князь Алексей Романов
«Санта-Лючия» медленно, словно нехотя, выплывала из порта, на корме мельтешил капитан, щедро одаривая зуботычинами провинившихся матросов. Два месяца бездействия сильно сказались на дисциплине команды шнявы, опухшие после похмелья лица с мутными глазами тому подтверждение. Но увы, выбирать не приходиться, еще повезло, что вообще кто-то в порту стоял.
Кроме нанятого корабля у причалов замер красавец фрегат, в бортах у которого зияли шестнадцать бойниц, открытых после недавнего мытья палубы. Как сказал мне капитан, этот сорокапушечный корабль стоял на дрейфе, готовясь выйти в море, латая дыры, появившиеся во время последнего боя с каперами английской короны, нахально заплывшими в исконно испанские воды.
Рядом со мной на палубе стоит капитан Гомез, отправленный вместе со мной ко двору испанского монарха. Так уж получилось, что данный комендантом прием в нашу честь затянулся до полуночи, по сути, это был даже не прием, а фуршет, когда люди стоят по компаниям с кубками вина в руках и беседуют на различные темы. Вот именно таким сие действо и было вчера.
Граф Кантилья оказался добродушным подтянутым ветераном, седоусым, с неизменной бородкой, в которой одна половина волос была полностью седой, а другая – черной. Несомненно, годы берут свое, но, глядя на этого человека, хочется думать, что годы берут не все, далеко не все.
Беседа, состоявшаяся у меня с комендантом, в целом носила чисто ознакомительный характер, в основном мы с графом разговаривали на нейтральные темы и только ближе к концу приема, оставшись наедине в его кабинете, смогли обсудить действительно важные вопросы.
Основной вопрос, мучивший испанца, это, несомненно, причина появления России в землях Центральной Европы. Чего она хочет? Для чего едет наше посольство? Мой же ответ был, как всегда, лаконичен и краток: «Для расширения представительств посольств и заключения различных договоров, а быть может, и союзов».
Как только ни изощрялся комендант в лести, но больше он выудить из меня не смог. Разве что я сам намекнул ему: вполне может случиться так, что Россия сможет оказать посильную помощь Королевству Испания в войне с Англией и ее союзниками – неважно как, главное, что помочь. Правда, имеется ряд условий, без выполнения которых помочь Петр Алексеевич Филиппу Испанскому не сможет.
Вот тут-то граф заинтересовался по-настоящему. Видимо, дела империи Филиппа Испанского идут действительно неважно, раз возникает такой интерес к обычным словам, не подтвержденным никакими вескими доказательствами. Ведь, по сути, у Руси даже войск свободных нет, чтобы их можно было послать как экспедиционный корпус в подчинение к испанцам.
В общем, интересный разговор получился. В завершение комендант обещал в меру своих возможностей помочь нашему посольству. И сразу же, в знак «дружбы», отрядил с посольством капитана Гомеза, благо такой провожатый до столицы действительно будет очень кстати: многие вопросы и ненужная волокита попросту отпадут и нас не коснутся.
Где-то за городской стеной, со стороны южных ворот, глухо ухнуло, часть домов слегка покачнулась, но все тут же стихло.
Не понимая, что происходит, беру притороченную к портупее подзорную трубу, благо привычка носить ремень нового образца быстро прижилась. Одно крепление ножен чего стоит, не надо постоянно поправлять сползающую на живот гарду или в раздражении придерживать болтающийся возле детородного органа клинок.
– Смотрите, там, кажется, пожар! – кричит один из слуг, указывая рукой на юг города.
Перевожу трубу в указанную сторону – действительно, медленно разгорается один из крайних домов. Но не это оказалось интересным. По стене, окружающей саму Мессину, бегали испанские солдаты, постоянно припадая к ней и тут же прячась обратно за каменные зубцы. В слабом просвете между нагромождениями домов и стен замечаю, что кусок серого камня попросту лежит на земле, открывая вид марширующих черно-желтых колонн – австрийских мушкетеров. Чуть в стороне от них идут знаменосцы, на вытянутых руках удерживая древко с развевающимся полотном с изображением орла.
Глухие удары повторились вновь, причем не так, как до этого, а будто капель, бьющая по крыше. Канонада! Стараюсь рассмотреть, что происходит в самом городе, вот только ничего не видно за портовыми трущобами. Переулок, через который столь удобно было наблюдать за атакой врага, остался позади: наш шлюп, набирая скорость, выходил из бухты.
Алехандро с беспокойством глядит на город, непонятно что высматривая за стеной припортовых домов. Между тем наш корабль сделал небольшой поворот, и перед моим взором предстала картина штурма Мессины. Теперь уже и капитан Гомез смог увидеть, что происходит под стенами его города.
– Обратно! Давай обратно! – кричит он капитану шлюпа.
– Нет, обратно нам уже нельзя, – жестко говорю ему. – Мне жаль.
Глаза испанца опасно заблестели, ладонь чуть сместилась к гарде клинка. Тут же рядом со мной встал лейтенант гвардейцев, а в паре метров от Алехандро замерли Егор с Русланом, готовые по первому приказу броситься на несдержанного испанского офицера. Я едва заметно махнул им рукой – мол, успокойтесь, – сам же отвернулся от Алехандро, продолжая наблюдать в трубу за движением колонн австрийцев.
Пришвартованный фрегат снялся с якоря, проплыл пару сот метров и замер на месте, встав аккурат напротив пролома в стене. Видимо, капитан решил помочь осажденным, правда, как он это будет делать, я не представляю. Кругом дома, и нет открытого пространства для огневой поддержки.
Но вопрос разрешился сам собой: не мудрствуя, капитан просто-напросто приказал открыть огонь по ближайшему дому, закрывающему обзор и пролом в стене, стоящему прямо на прямой наводке пушек фрегата.
Трехэтажное здание сложилось как карточный домик после первых пяти попаданий, остальные же ядра полетели дальше, не изменив своей траектории, напрямик в пролом, к которому приближались штурмующие войска австрийцев. Пара снарядов пролетела далеко от колонн врага, но вот остальные задели крайний ряд мушкетеров под черно-желтым флагом, оставив после себя сломанных кукол, еще недавно бывших живыми людьми. Фрегату вторила канонада крепостных орудий, буквально выкашивая марширующих солдат. Первые шеренги пали, так и не дойдя до заветной стены, под которой жидкой грязью текли остатки воды в пересохшем рву.
Сбоку от меня радостно закричал Алехандро, тряся кулаками в чистое небо, неотрывно глядя в подзорную трубу, взятую у капитана «Санта-Лючии». Проследив за взглядом испанского офицера, я озадаченно погладил подбородок. К порту Мессины приближалась пара корветов с полосатыми, желто-красными флагами. Странно, но, кажется, вчера граф говорил о том, что в городе не хватает войск: тех пяти сотен солдат, что расквартированы в казармах города, не хватает даже на поддержание порядка в ближайших землях, не говоря уже о полноценном контроле всей подвластной территории. А что говорить о кораблях? Комендант только горестно вздохнул, стоило мне упомянуть о них.
Фрегат оказался здесь чисто случайно, а тут получается, что в Мессину шли сразу два корвета. И пусть эти корабли предназначены в большей мере для крейсерской деятельности против неприятеля и для выслеживания оного, но ведь в решающий момент их тридцать две пушки могут сыграть важную роль в сражении. Даже в таком, когда каждый бортовой залп уменьшает количество нападающих на десятки человек. Все-таки странно, право слово, видеть в захолустном городе на отшибе империи, нуждающейся во всех наличествующих силах как никогда ранее, сразу два военных корабля.
– Что они делают?! Они… они… О нет, Святая Мария!
Алехандро ухватился за борт шнявы, крепко сжимая дрожащими пальцами ни в чем не повинное дерево.
Вновь перевожу взгляд на пару корветов и вижу, что команда обоих кораблей суетится сверх меры. Не понимая, в чем дело, гляжу на капитана Гомеза, вновь перевожу взгляд на корветы и только теперь замечаю причину исступленного состояния Алехандро. Испанский флаг на обоих кораблях пропал, вместо него на мачтах корветов трепыхался по ветру его английский собрат. Каперы!
– Полный вперед, капитан, нам надо уходить как можно скорее! – ору что есть мочи на замершего у штурвала капитана Кастанеду.
Однако он и без моего приказа прекрасно разобрался в ситуации и тут же начал отдавать приказы суетящимся на палубе матросам. Между тем я продолжал наблюдать за разворачивающимся на берегу действом. Австрийцы, неся большие потери под ливнем пуль и картечи, сумели пробиться к образовавшемуся пролому и теперь ожесточенно бились с испанским заслоном, держащимся из последних сил против многократно превосходящего врага. Испанцы таяли, словно снег под лучами весеннего солнца, но и с собой на тот свет забирали немало врагов. Вот только слишком мало их было, подданных Филиппа Испанского. Даже ополченцы и те насмерть стояли за каждую пядь земли города, то и дело, вскидывая руки, падая на каменную брусчатку городских улиц.
Легкая дымка развеялась над проломом в стене, открывая печальное зрелище героической защиты города горсткой солдат против многократно превосходящих сил противника. Давно замолкли крепостные орудия, артиллерийская обслуга спустилась вниз, сражаясь плечом к плечу со своими собратьями, зубами вгрызаясь в родную землю.
Новый залп подошедших мушкетеров – и целая шеренга испанцев падает лицом вниз, на серые камни мостовой, орошая ее своей кровью. Минута – и сражение становится обычным избиением, выстрелы доносились даже до нас, отплывших уже на порядочное расстояние от порта города.