– Вот она, моя прелесть! – и крутанула на свободном от стоек пятачке этой «прелестью».
Хэйт вздрогнула: выглядело оружие впечатляюще. Двусторонний боевой топор, металлическое, покрытое вязью символов, топорище длиною почти что вполроста гномы, оба лезвия орнаментированы. Вид – кровожадно-угрожающий.
– Она точно одноручная? – спросила квартеронка, осведомленная о том, что двуручные топоры гнома использовать могла, но с огромными штрафами, и щит, разумеется, при этом не задействовать, а это минус пара оглушающих ударов.
– Точно! – гнома отсалютовала «прелестью». – А ты еще возишься?
Хэйт вздохнула: выбор был между обувью, наручами и двухслотовой мантией. Бонусы от мантии, естественно, были значительно выше, но то, что было у адептки на ногах, ужасало своей древностью, а перчаток не имелось вовсе. Она пересказала суть своих метаний напарнице.
– Когда не можешь выбрать из двух, – сентенциозно выговорила Мася. – Всегда выбирай третье. Ну, или четвертое, если из трех. Идем, я кое-что для тебя присмотрела…
«Кое-чем» оказался головной убор. У Хэйт не было шлема – вообще никакого, потому Маська была названа «маленьким гением», а диадема (мистики носили на голове или обручи, или диадемы, или капюшоны, от раздражающе претенциозного названия деваться было некуда) рассмотрена со всем тщанием, причем глядела девушка вовсе не на причудливую россыпь мелких гранатов по узорчатому фону из серебра.
– Сектор «Приз» на барабане, – негромко озвучила она любимую отцовскую присказку (вообще, к присказке еще добавлялся напев про Поле Чудес и Страну Дураков). – Берем. Уважаемый смотритель!
Вскоре «Диадема алой росы» была экипирована и радовала бонусами.
Диадема алой росы.
Тип: головной убор.
Класс: эпическое.
Защита: 75. Прочность: 498/500.
Защита от магии: 180.
Мудрость: +24.
Интеллект: +16.
Повышает эффективность заклинаний магии тьмы
на 10 %.
Сопротивление оглушению/ошеломлению: +15 %.
Шанс отразить (перенаправить) полученный
магический урон цели, нанесшей урон: 5 %.
Необходимый уровень: 20.
Ради предпоследней строчки (пяти процентов «зеркала») эта чудная «шапка» и была выбрана Хэйт. Все прочие строки тоже внушали гордость новой обладательнице диадемы, но они для предмета эпического грейда были вполне ожидаемыми, «отражение» же являлось бонусом довольно редким.
– Отлично, здесь мы закончили, – сказала Хэйт, подразумевая не только арсенал, но и людские земли вообще.
Мася согласно кивнула.
– Кстати! – опомнившись, Хэйт перешла на шепот. – Тебе за пятницу не влетело?
– У меня очень догадливый брат, – так же шепотом ответила гномка. – Он не смог до меня дозвониться и сочинил сказку о моей болезни. Это… спасибо, ушастая.
– За что? – изумилась адептка.
– Ну… реагируешь нормально.
«Догадливый брат. Монк, которого привела к нам малая. Никогда не играет после полуночи. Режим? Или контроль за временем? Хм-м», – догадка перечеркивала все найденные «схожести» и была намного более жизнеспособной, чем ее фантазия о том, что Монк может оказаться Яном.
– Мась, а он… твой брат, он играет? – как бы между делом спросила адептка. – В «Восхождение»?
Гнома замотала головой.
– Пока нет, его же учат с утра до ночи, ему преемником быть. Не до игр.
Хэйт вычленила из фразы слово «пока», сказанное с уверенностью, подметила цепкий, решительный взгляд малой, и… промолчала. «Котелок» у Маси варил, потому адептке хотелось верить, что приятельница выкрутится из своей неоднозначной ситуации. А думать про личность Монка резко расхотелось.
– О, Рэй! – вскрикнула Маська, мониторившая, видимо, список друзей.
Девушки заторопились – появление убивца означало, что пора было выдвигаться к точке сбора, Риминессе. Регион Бергот являлся граничным между людскими и орочьими землями, а перемещение между анклавами разных рас посредством телепорта, увы, было невозможно (со дня прорыва). Но расстояние было вполне приемлемым для пешего перехода (хотя, на ездовых питомцах, ясно-понятно, удобнее), тем более, что на «таможне» – заставе с двумя отрядами стражи, из людей и орков, соответственно, состоящих – компании предстояло начать зарабатывать репутацию с орочьими анклавами.
– Новости все слышали? – спросил Рэй.
Так вышло, что из портальных врат вся компания вывалилась друг за дружкой, как по секундомеру. Выяснилось, что только Монк «не в теме», остальные уже прошустрили по форуму.
Группу из небезызвестного в игровом сообществе клана не просто попросили найти источник угрозы инферно – круг поиска ограничивался правящим домом Светлого Леса. Вроде бы «маги магичили-магичили, да не намагичили» на предмет поиска места прорыва и носителя артефакта, для этого используемого, но случился сбой, что указывало каким-то боком на семейку правителя. Квест был эдаким детективчиком, без срока выполнения, но шанс указать на носителя артефакта имелся только один – промашка в «следствии» означала провал задания. И трагедию для простых светлоэльфийских неписей в виде прорыва инферно. Закончилось все плохо: подозрение «Детей Валинора» вызвал какой-то там племянник правителя, а настоящим обладателем оказался его (правителя, не племянника) младший сын.
Скрины с живописными руинами на месте резиденции правителя, красно-черной воронки в небе над Светлым Лесом и орд демонов, этот Лес наводнивших, кинжальщик продемонстрировать не мог, но попытался обрисовать словами, «на пальцах». Получалось не так уж и плохо.
Пересказывал все это Рэй уже на ходу. Путь предстоял не особенно дальний, но, теряя полдня (игрового) на переход между землями, тратить драгоценное время (которое, как известно – опыт или, в более распространенной интерпретации, деньги) не было благоразумным. Заодно убивец выдал краткую справку по особенностям («бзикам») орков-неписей: принцип силы, принцип воли, принцип фатальности. С первым все было ясно – орки признавали силу во всех ее проявлениях, и спор зачастую проще было решить крепким кулаком, чем демагогией. Принцип воли был несколько сложнее в понимании; он включал в себя свободу, не связанную ограничениями (если орк решил что-то сделать, никто не в праве ему помешать), и целеустремленность (пока у орка есть цель, он будет к ней идти). Самое важное, что должен был запомнить игрок относительно этого принципа, сформулировала в своей манере Барби: «Не стой у орка на дороге. Сломает череп, вырвет ноги». Третий принцип сводился к убеждению: в конце дороги каждого встретит Гарт-гар. Орки-НПЦ не берегли свою шкуру (умру – значит, Гарт-гар назначил этот день) и того же ожидали от пришлых.
– «Здравствуйте, любезный-уважаемый», «не соизволите ли», «пожалуйста, окажите мне помощь» – забудьте все эти обороты! – посоветовал Кен, уже бывавший в орочьих землях в качестве «туриста». – На весь срок пребывания. Звать нас чаще всего будут: «Эй, ты, харя», – а то и жестче. Не берите в голову и не вздумайте обижаться, это просто разработчики со сценаристами на славу оторвались, когда задавали параметры и «словарный запас» расы.
– Почему они тогда обратно крепи не отбили? – спросила Хэйт. – То есть понятно, что глобальный сценарий, но это же не вяжется с их принципами?
– Религия не позволяет, – хмуро ответила Барби. – И это не стеб. Жрецы объявили запрет. Причина в Архидемоне – эпик-РБ, пятисотка. Если вся степь навалится, может, и запинают, но сколько поляжет при этом?
Насколько Хэйт помнила, в «Восхождении» уже имелось сколько-то игроков «двести плюс», но за барьером сотого уровня уже каждый новый «ап» – за праздник считать можно, так что она слабо представляла, как силами игроков убивать Архидемона. «Раз теперь прорывов – два, то и этих гадов, получается, тоже?» – задумалась адептка. Выходило, что для закрытия врат между инферно и Тионэей потребуется либо вмешательство «величайших магов» (если не богов) либо объединение усилий игроков и неписей. «Ну, не мне с моей двадцаткой беспокоиться», – мысленно усмехнулась она.
Путешествие становилось все монотоннее, мобов ни на дороге, ни возле оной не наличествовало, с развлечениями было туго, кроме как поболтать да поозираться по сторонам, заняться-то было и нечем.
– Тут мой шеф, из редакции, надумал ожениться, – ни с того, ни с сего заявила Барби, заскучавшая, видимо, от безделья. – Ему тридцать восемь, невесте восемнадцать. Привел он к нам сию трепетную лань и при всем честном народе выдал перл: «Да, между нами двадцать; и пусть эти двадцать будут всегда. Двадцать… сантиметров. Моего бумажника, в толщину».
Хэйт сбилась с шага, Маська ойкнула, Кен с Рэем гоготнули. Монк флегматично проигнорировал озвученную «шуточку».
– Плоско и не в твоем стиле, – когда мужчины отсмеялись, пожурила орчанку гнома. – Незачет! Оп, а это кто?
Рефлексы Хэйт сработали даже раньше, чем прозвучали слова гномы.
Игрок погибает от вашей руки! Внимание: погибший игрок обладал статусом PK, на вас не налагается штраф за его убийство!
ПК-шник, выбежавший на дорогу перед группой, отлетел к ближайшему кругу воскрешения с одного каста тлена.
– А вот это зачет! – хихикнула малая, подбегая к трупику. – Ушастая как жахнула, так сразу на кладбище.
– Мась, он мелкий совсем был, – высказала вполне логичное соображение Хэйт, уже устыдившаяся своей реакции на красную метку: право, что мог сделать один ПК против относительно сыгранной группы? – Понять бы, что он тут забыл, такой шустрый…
Последнее выяснилось буквально через минуту, когда из-за поворота вынесло на напарников компашку из восьми человек без меток, но с намерениями явно не самыми добрыми.
– Тут ПК не пробегал? – спросил латник, видимо, главный в группе.
– Секунд десять, как истаял, – пожал плесами Рэй, указывая на участок дороги, на котором недавно лежало тело. – Претензии?
– А, – латник махнул рукой в массивной перчатке. – Жаль, но ладно. Сам бы придушил, но… хрен с ним.