— Короче, — сказала Глумушка.
Козёл топнул ногой. Ему не понравился тон колдуньи.
— Я короче. Я, как стемнело, к её окну подкрался и тогда ей в чайник для заварки зелье выплеснул. Чайник на подоконнике стоял. А потом вижу, она собралась чай пить, открыла крышку, понюхала и говорит вслух: «Чай-то старый, спитой, надо новый заварить». Ну вот, она всё зелье в ведро с помоями выплеснула, а ведро на улицу выставила. Прежде чем я принять меры успел, будучи в полном отчаянии, её вредный и ненавидящий меня козёл к этому ведру подошёл и помоев похлебал. А утром уже у моей двери меня поджидал, чтобы любовь выказать. Вот с тех пор и ходит за мной как привязанный. Я уж от него скрыться пытался, на автобусе ездил, запирался в доме, а он через окно лезет, а Аида кричит на всю улицу, а я… Господи, ну что я за несчастный человек!
— Любопытно, — удивилась старушка. — Говорите, козёл вас полюбил?
— А разве не видно?
— У него метаболизм другой, — сказала колдунья. — И не знаю уж, чем вам помочь. А вы, молодой человек, перестаньте хихикать. Ничего смешного нет. Человеку не повезло.
— Я не хихикаю, — ответил Миша, не в силах согнать с лица идиотскую улыбку. — Это нервное.
— Нет, я понимаю, я смешон, — произнёс толстяк со слезами в голосе. — Мне нужна была любовь этой женщины не ради корысти, а ради покоя и сохранности слабых ростков на моём огороде.
— Росткам теперь ничего не угрожает. Козёл вас не обидит.
— Ах, ещё этот козёл! — В горле толстяка забулькало, и он положил голову на канцелярский стол.
«Действует, — думал Миша. — Действует приворотное зелье! И я завтра его испробую». Было страшно и весело. И снова виделось лицо Алёны таким, как было под лунным светом. Но губы её шептали нечто ласковое, и пока Стендаль пытался разобраться в видении, мимо протопал толстяк с припрыгивающим восторженно козлом, и Глумушка обратилась к Мише с вопросом:
— Вы в кого влюбились, молодой человек?
— В девушку, — сказал Миша. — В Алёну. Она к нам приехала, у тётки своей живёт. Вы извините, пожалуйста, за беспокойство.
— Ничего, ничего, это мой долг, — ответила Глумушка. — Вы что кончали?
— Ленинградский университет. Филологический факультет. А тут в газете работаю литсотрудником, имею благодарность.
— Очень приятно. А не стыдно вам, молодой человек, ходить за снадобьем к отсталой старухе? Вы пересядьте сюда, за стол, а то через всю горницу разговаривать приходится.
Миша пересел и от близости старушечьих пронзительных глаз чувствовал себя неловко, словно на экзамене или в отделе кадров.
— Вы похожи на молодого Грибоедова, — сказала задумчиво старушка.
— Мне говорили, — согласился Стендаль.
— Страсть вас схватила неожиданно или была подготовлена какими-то событиями?
— Пожалуй, неожиданно, — сказал Стендаль. — Я её увидел — и всё.
— Я хочу предупредить вас. Ответное чувство, вызванное искусственными средствами, может со временем изгладиться, что приведёт к трагическим результатам.
— Я понимаю. Но не могу более выдерживать презрения и невнимания. Вы, наверное, никогда сами не влюблялись.
— Я? Влюблялась, — ответила Глумушка.
— Извините. Я не хотел вас обидеть.
— И всё-таки, может быть, вы обратитесь к более консервативным средствам? — сказала колдунья. — Может, вы будете проявлять к девушке внимание, заботу, проявите себя мужественным, честным человеком? И она вас полюбит.
— Когда? — возразил Стендаль. — Через десять дней она уезжает на сборы в Калугу. И я её больше не увижу.
— Воля ваша, — сказала Глумушка. — Я предупредила. Для начала придётся вас сфотографировать и сделать анализ крови.
— Нет, не надо формальностей. Дайте мне приворотное зелье.
— Ох-ох-ох, — вздохнула старушка. — Неужели вы, культурный человек, верите в такую чепуху?
— А то как же! Ведь я видел результаты.
— Чепуху мелете, Стендаль. Вы что, хотите сказать, что в двух километрах от города Великий Гусляр живёт действующая колдунья, ведьма, другими словами?
— А как же вас ещё назвать?
— Как хотите — экспериментатором, филантропом, гостем из соседней звёздной системы, отставшим от своего корабля, наконец, лауреатом Нобелевской премии по генетике.
— Но вы же не отрицаете, что вы, Глумушка, колдунья?
— Я ни на что не претендовала. Встаньте к стенке, сейчас я включу освещение. Вот так, чуть левее. Я ни на что не претендовала. Тихо жила, вела отдельные наблюдения, собирала в лесу пустые бутылки и сдавала их по двенадцать копеек за штуку. Дальнейшее произошло совершенно случайно. Всё, можете садиться. Дайте мне левую руку, мизинец. Куда спирт запропастился? Вы не знаете, в аптеку вату не подвезли? Да, на чём я остановилась? Так вот, дальнейшее произошло совершенно случайно. Я полюбила жителей этого города. И не смогла отказать им в некоторых маленьких услугах. Если я знаю больше их, умею больше их, могу помочь в беде, неужели я имею моральное право отказаться? Не дёргайте пальцем. Я вынуждена буду вас уколоть ещё раз. Как не стыдно, взрослый человек, влюбился безнадёжно, а боится простой иглы.
— И зачем вам моя кровь? — спросил Стендаль.
Колдунья отжала несколько капель в пробирку, заткнула пробирку ватой и потрясла, глядя на просвет.
— Вторая группа, — определила она. — Вторая группа и повышенный лейкоцитоз.
— Ничего не понимаю, — сказал Стендаль.
— И не надо ничего понимать. Люди поверили, что я тёмная личность, ведьма, может быть. Я не стала спорить. А кровь ваша мне нужна для того, чтобы изготовить то, что вы называете приворотным зельем. Зелье это, несущее в себе ваши генетические характеристики, будучи подмешано в пищу объекту ваших притязаний, перестроит несколько его нервную систему. Другими словами, вы станете в чём-то единокровными близнецами — нет, неточная формулировка. Вы станете близки по духу. У вас, то есть у неё возникнет к вам симпатия того же рода, что и вы испытываете к ней. Я бы могла объяснить это подробнее, с помощью формул, но вы в них ни черта не поймёте с вашим гуманитарным образованием. Боже мой, как я истосковалась по интеллигентному, образованному человеку! Даже перед вами начинаю открывать душу. Нет, пора мне отсюда уходить. Пора.
— Так это всё-таки волшебство?
— Вот те раз. Объясняешь ему, объясняешь, а он опять за своё. Волшебства нет и не бывает. Это химия. Хи-ми-я. А почему у вас лейкоцитоз повышен? Зубы не беспокоят?
— Почти нет. Ну а как же история с ворами на лесопилке? Или поиски вещей пожарного? Или зуб Удалова? Как же это? Тоже химия?
— Вы мне не верите. Конечно, не верите. С пожарными обычный детектор. Он у меня на печке стоит. С ворами — телепатический локатор. Он, правда, уже сломался. Нет запчастей. Всё это так просто, что даже разговаривать стыдно. Кстати, без телепатолокатора труднее работать. Я взяла себе за правило помогать лишь тем, чьи намерения чисты и благородны. До определённой степени. А как я могу быть уверена, что не ошибусь без локатора?
— Но у меня самые чистые намерения.
— Сомнительно. Хотите замутить голову невинной девушке. Ну ладно, я всё равно от вас уеду.
Глумушка расставила на столе различного размера и вида пузырьки, смешивала что-то, вызывала в пузырьках шипение и изменение цвета.
— Я бы заставила вас ещё разок прийти, да, боюсь, вы не посмеете. Застыдились. Вы ведь не ожидали увидеть у меня такую клиентуру? Не беспокойтесь. Получите средство через пять минут.
Почти до самого дома Мишу провожал Удалов, боявшийся в одиночестве идти по ночному городу. Удалов был одержим болтливостью человека, нежданно избавившегося от неприятностей.
— А этот, с козлом, — говорил он. — Ну просто удивительно. Такая любовь со стороны вонючего животного. А она мне даже в рот не залезала, а только что-то к щеке приложила и говорит — канал прочищен, полоскайте рот два раза в день тёплой водой с содой. Понимаешь, с содой, говорит, а я соду совершенно не выношу. У меня воображение богатое.
Луна зашла, фонари горели вполнакала. Когда они проходили мимо дома Алёны, Стендаль старался не смотреть на её окна. Бутылку с приворотным зельем он сжимал в кармане потной рукой, чтобы случайно не вывалилась или не разлилась.
— Вот, — продолжал между тем Удалов, заглядывая снизу в лицо Стендаля. — Удивительная история, что обитаем мы во второй половине двадцатого века, в период ракет и электроники. И тут же рядом, словно остаток далёкого прошлого, живёт старушка, которая может творить подобные чудеса. Никогда бы не поверил, если бы сам не посетил. С одной стороны, суеверие, а с другой — ещё не объяснимые явления человеческой психики. Ведь не зря люди верили в колдовство. В прошлом, при царской власти. И теперь ещё некоторые верят. В век электроники.
— Может, она вас с помощью электроники и вылечила, — сказал Миша.
— Ха-ха, смешно. С помощью электроники. И вам приворотное зелье дала? Я-то понимаю. И козла тоже с помощью электроники?
— Во что только это выльется? — сказал Стендаль.
— Вы про себя? Полюбит. Как миленькая полюбит. Уже есть несколько случаев.
— Я про старушку. Ей не место в нашем городе.
— Вот тебе и благодарность, — обиделся за колдунью Удалов. — Фельетон писать будете?
— Какой уж там фельетон.
— То-то. Вот и ваш дом. Желаю счастья в любви.
Удалов поспешил к своему дому, кварталом дальше. Стендаль осторожно достал свободной рукой ключ и медленно сунул его в замочную скважину, чтобы не разбудить хозяйку квартиры, где он снимал комнату.
Ночь он провёл тревожно, часто просыпался, мучился кошмарами, в которых Глумушка заставляла его пить всякую дрянь и угрожала персональным делом.
Утро выдалось солнечным, ясным, и Стендаль долго смотрел на бутылочку с зельем, прежде чем все подробности ночного визита восстановились в памяти.
— Быть того не может, ибо это нереально и похоже на бред, — сказал он вслух и намеревался уже выбросить бутылочку за окно, но тут внезапно взглянул в окно и увидел Алёну, идущую к рынку с хозяйственной сумкой в руке. Алёна источала такое сияние, что Стендаль сжал бутылочку в руке и бросился в закуток к умывальнику, чтобы скорее покончить с утренними формальностями туалета и поспешить на рынок вслед за Алёной.