Боровков молчал, видимо, более сочувствуя жильцам дома, чем Удалову. А Удалов ощущал внутреннее родство с мальчиком, который выпросил у Боровкова мячи. Внешне он лил слёзы и метался, но изнутри в нём радовалось ожидание, потому что Боровков был человек мягкий и оттого обречённый на капитуляцию.
— Скажи, а для чистого опыта ты бы смог изобразить водопроводный кран? — спросил Удалов.
— Зачем это? — ответил вопросом Боровков. — Обманывать ведь никого нельзя. Разве для шутки?
Он глубоко вздохнул, как человек, который делает что-то помимо своей воли, и в том месте, где положено быть крану, возник медный кран в форме рыбки с открытым ртом. Видно, такие краны Боровков видел в Индии.
— Нет, — сказал Удалов, совсем как тот мальчик. — Кран не такой. Наши краны попроще, без финтифлюшек. Как у твоего дяди. Помнишь?
Боровков убрал образ изысканного крана и на его место посадил стандартный образ.
Удалов подошёл к крану поближе и, опасаясь даже тронуть его пальцем, пристально проверил, прикреплён ли кран к соответствующей трубе. Как он и опасался, кран прикреплён не был, и любой член комиссии углядел бы это сразу.
— Нет, ты посмотри вот сюда, — сказал Удалов возмущённым голосом. — Разве так краны делают? Халтурщик ты, Гарик, честное слово. Как вода из него пойдёт, если он к трубе не присоединён?
Боровков даже оскорбился:
— Как так вода не пойдёт? — И тут же из крана, ни к чему не присоединённого, разбрызгиваясь по раковине, хлынула вода.
— Стой! — крикнул Удалов. — Она же ещё не подключена! Дом с сетью не соединён. Ты что, меня под монастырь хочешь подвести?
— Я могу и горячую пустить! — азартно сказал Гарик, и вода помутнела, и от неё пошёл пар.
— Брось свои гипнотизёрские штучки, — строго сказал Удалов. — Я тебе как старший товарищ говорю. Закрой воду и оставь кран в покое.
И тут в квартиру ворвался молодой человек, весь в штукатурке и в сложенной из газеты шляпе, похожей на треуголку полководца Наполеона.
— Идут! — крикнул он сдавленным голосом. — Что будет, что будет!
— Гарик! — приказал Удалов. — За мной. Поздно рассуждать. Спасать надо.
И они пошли навстречу комиссии.
Комиссия стояла перед домом на площадке, где благоустройство ещё не было завершено, и рассматривала объект снаружи. Удалов вышел навстречу как радушный хозяин. Председатель комиссии, Иван Андреевич, человек давно ему знакомый, вредный, придирчивый и вообще непреклонный, протянул Корнелию руку и произнёс:
— Плохо строишь. Неаккуратно.
— Это как сказать, — осторожно возразил Удалов, пожимая руку. — Как сказать. Вот Екатерина из райисполкома. — Он запнулся и тотчас поправился: — То есть представитель Екатерина Павловна в курсе наших временных затруднений. — И он наморщил лоб, изображая работу мысли.
— Ты всех в комиссии знаешь, — сказал председатель. — Может, только с Ветлугиной не встречался.
И он показал Удалову на кареглазую девушку в костюме джерси, ту самую, которая у автобуса сплела венок из одуванчиков и возложила его на голову Боровкову. У девушки была мужественная профессия сантехника. Боровков тоже её узнал и покраснел, и девушка слегка покраснела, потому что теперь она была при исполнении служебных обязанностей и не хотела, чтобы ей напоминали о романтических движениях души.
Она только спросила Гарика:
— Вы тоже строитель?
И тот ответил:
— Нет, меня товарищ Удалов пригласил осмотреть дом.
— Ну, — Удалов приподнялся на цыпочки, чтобы дотянуться до уха Боровкова, — или ты спасёшь, или мне, сам понимаешь…
Боровков вновь вздохнул, поглядел на кареглазую Ветлугину, потрогал усики и послушно последовал за нею внутрь дома. Удалов решил не отставать от них ни на шаг. Что там другие члены комиссии, если главная опасность — сантехник!
Они начали с квартиры, в которой Боровков уже пускал воду. Кран был на месте, но не присоединён к трубе.
Девушка опытным взглядом специалиста оценила блеск и чистоту исполнения крана, но тут же подозрительно взглянула в его основание. Удалов ахнул. Боровков понял. Тут же от крана протянулась труба, и сантехник Ветлугина удивлённо приподняла брови, похожие на перевёрнутых чаек, как их рисуют в детском саду. Но придраться было не к чему, и Ветлугина перешла на кухню. Удалов щипнул Боровкова, и Гарик, не отрывая взгляда от Ветлугиной, сотворил кран и там.
Так они и переходили из квартиры в квартиру, и везде Боровков гипнотизировал Ветлугину блистающими кранами, а Удалов боялся, что ей захочется проверить, хорошо ли краны действуют, ибо, когда её пальчики провалятся сквозь несуществующие металлические части, получится великий скандал.
Но обошлось. Спас Боровков. Ветлугина слишком часто поднимала к нему свой взор, а Боровков слишком часто искал её взгляд, так что в качестве члена комиссии Ветлугина была почти нейтрализована.
Они вышли наконец на лестничную площадку последнего этажа и остановились.
— У тебя, Ветлугина, всё в порядке? — спросил Иван Андреевич.
— Почти, — ответила девушка, глядя на Гарика.
«Пронесло, — подумал Удалов. — Замутили мы с Боровковым её взор!»
— А почему почти? — спросил Иван Андреевич.
— Кранов нет, — сказала девушка. Эти слова прогрохотали для Удалова как зловещий гром, и в нём вдруг вскипела ненависть. Тысячи людей, по науке, поддаются гипнозу, а она, ведьма, не желает поддаваться!..
— Как нет кранов?! — заспешил с опровержением Удалов. — Вы же видали. Все видали! И члены комиссии видали, и лично Иван Андреевич.
— Это лишь одна фикция и видимость материализации, — грустно ответила девушка. — И я знаю, чьих рук это дело.
Она глядела на Боровкова заворожённым взглядом, а тот молчал.
— Я знаю, что вот этот товарищ, — продолжала коварная девушка, не сводя с Гарика глаз, — находился в Индии по научному обмену и научился там гипнозу и факирским фокусам. При мне ещё вчера он сделал вид, что поднимает автобус за задние колёса, а это он нас загипнотизировал. И моя бабушка была в гостях у Ложкиных, и там всем казалось, что он целый вечер стоял на голове. И пил чай.
А Боровков молчал.
«Ну вот теперь и ты в ней разочаруешься за свой позор!» — подумал с надеждой Удалов. Им овладело мстительное чувство: он уже погиб, и пускай теперь гибнет весь мир — как примерно рассуждали французские короли эпохи абсолютизма.
— Пошли, — сказал сурово Иван Андреевич. — Пошли заново, очковтиратель. Были у меня подозрения, что по тебе ОБХСС плачет, а теперь они наконец материализовались.
Боровков молчал.
— А этого юношу, — продолжал Иван Андреевич, — который за рубежом нахватался чуждых для нас веяний, мы тоже призовём к порядку. Выйдите на улицу, — сказал он Боровкову. — И не надейтесь в дом заглядывать!..
— Правильно, — пролепетала коварная Ветлугина. — А то он снова нас всех загипнотизирует.
— Может, и дома не существует? Надо проверить, — сказал Иван Андреевич.
— Нет, — сказала Екатерина из райисполкома. — Дом и раньше стоял, его у нас на глазах строили. А этот молодой человек только вчера к нам явился.
Гусляр — город небольшой, и новости в нём распространяются почти мгновенно.
Удалов шёл в хвосте комиссии. Он чувствовал себя обречённым. Завязывалась неприятность всерайонного масштаба. И он подумал, что в его возрасте не поздно начать новую жизнь и устроиться штукатуром, с чего Удалов когда-то и начал свой путь к руководящей работе. Но вот жена!..
— Показывайте ваши воображаемые краны, — сказал Иван Андреевич, входя в квартиру.
В санузел Удалов не пошёл, остался в комнате, выглянул в окно. Внизу Боровков задумчиво писал что-то веткой по песку. «И зачем я только втянул его в это дело?» — запечалился Удалов, и тут же его мысль перекинулась на то, как хорошо бы жить на свете без женщин. За тонкой стенкой бурлили голоса. Никто из санузла не выходил: что-то у них там случилось. Удалов сделал два шага и заглянул внутрь через плечо Екатерины из райисполкома. Состав комиссии с громадным трудом разместился в санузле. Ветлугина сидела на краю ванны, Иван Андреевич щупал кран, но его пальцы никуда не проваливались.
— Что-то ты путаешь, — сказал Иван Андреевич Ветлугиной.
— Всё равно одна видимость, — настаивала Ветлугина растерянно, ибо получалось, что она оклеветала и Удалова, и Гарика, и всю факирскую науку.
— А какая же видимость, если он твёрдый? — удивился Иван Андреевич.
— Настоящий, — поспешил подтвердить Удалов.
— Тогда пускай он скажет, когда и откуда краны получил, — нашлась упрямая Ветлугина. — Пускай по документам проверят!
— Детский разговор, — сказал Удалов, к которому вернулось присутствие духа. — Что же, я краны на рынке за собственные деньги покупал?
Тут уж терпение покинуло Ивана Андреевича.
— Ты, Ветлугина, специалист молодой, и нехорошо тебе начинать трудовой путь с клеветы на наших заслуженных товарищей.
И Иван Андреевич показал размашистым жестом на голову Удалова, которая высовывалась из-за плеча Екатерины.
— Правильно, Иван Андреевич, — без зазрения совести присоединился к его мнению Удалов. — Мы работаем, вы работаете, все стараются, а некоторые граждане занимаются распространением непроверенных слухов.
Ветлугина, пунцовая, выбежала из санузла, и Корнелий возблагодарил судьбу за то, что Боровков на улице и ничего не видит: его мягкое сердце ни за что бы не выдержало этого зрелища.
Удалов поспешил увести комиссию. В таких острых ситуациях никогда не знаешь, чем может обернуться дело через пять минут. И в последний момент впрямь всё чуть не погубило излишнее старание Боровкова, ибо Иван Андреевич машинально повернул кран и из него хлынула струя горячей воды. Иван Андреевич кран, конечно, тут же закрыл, вышел из комнаты, а на лестнице вдруг остановился и спросил с некоторым удивлением:
— А что, и вода уже подключена?
— Нет, это от пробы в трубах осталась.
Удалов смотрел на председателя наивно и чисто.
— А почему горячая? — спросил председатель.