— Он не первый раз так делает. Пока Тиша с нами не ходил, Чапаев всегда тонул. А теперь конец хороший. И каждый раз другой.
— Но как он это делает? — спросил Грубин. — Гипноз это, что ли?
— И зачем вы только на детские сеансы ходите? — ответил вопросом мальчик. — Так вы всё испортите. Если его мать узнает, скандал начнётся! Тиша Зеленко такой образованный! Он всё про войну знает — и про Гражданскую, и про Отечественную. У него миллион книг про войну, он чуть было в прошлом году на второй год в пятом классе из-за этого не остался. И потому родители ему запретили ходить на военные фильмы. «Если, — говорят, — про животный мир, про строительство, ходи, развлекайся. Про войну — ни-ни». А Тиша сильно переживает. Он обязательно будет военным историком. Несмотря на все строгости.
Разговаривая так, они вышли на улицу и шли под летним каникулярным солнцем.
— Как же случилось, что этот мальчик смог конец фильма переделать? — спросил Грубин.
— А может, теперь для детей счастливый конец сделали? — спросил Удалов. — Специально для детских сеансов? Чтобы не травмировать психику?
— Чепуха это, — ответил невежливо мальчик. — Вчера Тишу Зеленко родители дома заперли, нам его выкрасть не удалось. Так утонул Чапаев за здорово живёшь. Нет, это всё
Тишкина работа. Он так это за всех представляет, чтобы Чапаев не утонул, что тот и не тонет. Разве не понятно?
— Понятно, — сказал Грубин задумчиво, потому что у него было развито воображение.
— Непонятно, — сказал с раздражением Удалов, у которого тоже было развито воображение, но которому возмутительна была власть пятиклассника над классическим произведением киноискусства. — А может…
И тут сомнения, одолевавшие Удалова, приняли иную форму. Тут он подумал, что, может, всё куда проще, чем кажется. Может, зря они поддаются шуткам малышей, может, Чапаев вовсе и не погиб? А только в кино это так изобразили?
— Удалов, — прервал течение мыслей друга Грубин, — надо нам с мальчиком Тишей обязательно побеседовать. Это же явление психологического порядка и первостепенного значения. Наука не может игнорировать.
— Ах да! — спохватился Удалов. — Конечно. Только я в это мало верю. Это какой-то фокус.
— Только Тихон с вами разговаривать не будет, — сказал мальчишка. — Он мамашу свою боится. Вдруг она узнает, чем он в кино занимается. Он же обещал родителям за ягодами в лес пойти.
— Мы его не выдадим. Слово, — сказал Грубин. — Но интересы науки твой Тиша должен учитывать.
— Попробую, — сказал мальчуган и побежал за Тишей.
Минуты через две он Тишу привёл. Тот был скучен и говорил нехотя. Не верил он в науку, опасался родительского гнева.
— Мальчик, — сказал Удалов ласковым голосом, — ты что в кино наделал?
— Ничего не наделал, — сказал Тиша. — Смотрел, как все.
— А кончается картина как?
— Кончается тем, что Чапаев реку переплыл.
— Ага. А потом что с ним стало?
— Потом он в боях погиб. При штурме Перекопа. Он уже корпусом там командовал.
— Лживый ребёнок, — сказал Удалов вполголоса. — Нечего нам с ним делать.
— Погоди, — сказал Грубин. — Так не пойдёт. Я тебе даю слово, как исследователь исследователю. Ни слова родителям, ни слова в школе. Но у тебя такие способности, что они представляют интерес. Есть у меня одна книга. «Жизнеописания российских фельдмаршалов». Издана она сто с лишним лет назад. В ней биографии, которых ты нигде больше не встретишь. Хочешь ли ты её получить задаром?
— Хочу, — сказал мальчик.
— Тогда ты мне должен оказать содействие.
Удалов вздохнул. Не одобрял он этой мистики.
— Спрашивайте, — сказал Тиша Зеленко совсем как взрослый. — Только где гарантия, что я эту книгу получу?
— Моё слово, — просто ответил Грубин, и мальчик ему поверил. — Скажи, как тебе удаётся оказать влияние на кино? Ты гипнозом действуешь?
— Нет, что вы! — сказал Тиша. — Я просто очень хочу, чтобы Чапаев не утонул. Так сильно хочу, что просто ужас. И все ребята хотят. Вот он и не тонет.
— Но ты каждый раз новый конец делаешь?
— Немножко. Сегодня я про Анку-пулемётчицу вспомнил. Чтобы она участвовала. А в прошлый раз Чапаева из воды комиссар вытащил.
— А позавчера Петька за ним нырнул, — сказал мальчик.
— Так, — задумался Грубин. — Раз ты такой феномен, будем тебя испытывать. Что дальше в кино идёт?
— Детектив, — подсказал собеседник. — Про одного филателиста…
— Отлично, — сказал Грубин. — Вот мы сейчас всё и проверим. Сеанс ещё не начался?
— Вот-вот начнётся.
— Удалов, беги за билетами! На всех.
— Четыре брать?
— Четыре бери.
— А меня дома ждут, — сказал Тиша, которому хотелось пойти на детектив.
— Я скажу твоей маме. Сам скажу, — обещал Грубин.
Так они вчетвером оказались в кино. На этот раз в зале сидели и взрослые, шума не было, все переживали сдержанно.
— Ты знаешь, чем кончится? — спросил шёпотом Грубин у лукавого мальчика.
— Знаю. За этим длинным будут гнаться по крышам, он упадёт прямо в бетон. Я уже три раза смотрел, я все новые кино смотрю.
— Отлично, — сказал Грубин. — Слушай, Тиша. Ты можешь захотеть, чтобы он не погибал в бетоне?
— Зачем? — удивился Тиша. — Туда ему и дорога.
— Нет, всё-таки он живой человек, его ещё перевоспитать можно, новую жизнь начнёт. Спасем его, а? Если спасёшь, книга твоя.
— А вы же так обещали?
— Да, если ты науке поможешь.
Грубин был нежадным человеком, книгу он всё равно бы отдал, но требовались дополнительные методы воздействия. Если этот мальчик мог переделать видимый мир силой своей недетской воли, то он должен был захотеть это сделать.
Тиша вздохнул и сосредоточился. Блестел очками, глядел в экран.
Началось самое драматическое в фильме. Длинный бегал по крышам, а за ним бегали преследователи.
— Ну! — почти крикнул Грубин, когда герой фильма пошатнулся, готовясь погибнуть на глазах у зрителей. Тиша весь напрягся, подался вперёд.
Длинный балансировал на краю крыши, вот-вот упадёт.
Побалансировал и благополучно свалился в яму с жидким бетоном.
«Может, ещё вынырнет», — подумал Грубин.
Но тут кадр сменился, началась сцена на другую тему. Вышли из кино молча. Тиша чувствовал себя виноватым, про книгу даже не упоминал. Удалов с облегчением вдыхал свежий воздух. Он устал развлекаться. Грубин был расстроен провалом эксперимента, но полагал, что отрицательный результат — тоже результат.
— Что же, до свидания, — сказал Тиша. — Спасибо за кино.
— Постой, — остановил его Грубин. — Зайдём ко мне, книжку возьмёшь.
— Да я же не оправдал, — сказал мальчик совсем как взрослый.
— Слово надо держать, — сказал Грубин. — Ты всё-таки принял участие в эксперименте. Зато мы теперь знаем, что ты к этому явлению с Чапаевым, наверное, не имеешь отношения.
— Не имею, — согласился мальчик.
— И может даже, это явление было кажущееся.
— Конечно, — сказал мальчик.
Грубин взял расстроенного ребёнка за руку, так они и дошли до дома. Грубин вынес ценную книгу и распрощался с Тишей Зеленко, который поспешил домой, чтобы получить заслуженное наказание за столь долгое отсутствие.
— Так что же это было? — спросил Удалов, прощаясь с Грубиным.
— Сдвиг в психике при массовом воздействии, — сказал Грубин, но эти слова ничего не значили и ничего не объясняли.
На следующее утро было воскресенье. Удалов поднялся поздно, в домино играть не хотелось, в гости было рано. Спустился к Грубину. Того дома не было. Куда-то ушёл с утра. Удалов отправился гулять один и незаметно для себя вновь оказался перед кинотеатром. Было около одиннадцати.
Сеанс девятичасовой ещё не кончился, до следующего было далеко. И тут Удалов понял, что там, в зале, картина подходит к концу. И вроде бы какое дело Удалову до этого, но стремление увидеть ещё раз конец и выяснить, что же случилось с полководцем — потонул он всё-таки или выплыл, одолело Удалова. И он подошёл к окошку кассы и уговорил кассиршу дать ему билет на сеанс, который начался больше часа назад. Кассирша очень удивилась, билета давать не хотела, но Удалов объяснил ей, что его сын там сидит, а его надо извлечь наружу, потому что бабушка из деревни приехала.
Удалов вошёл в зал и встал сзади, у стенки. Картина подходила к концу. Уже беляки напали на штаб дивизии. Вот уже отстреливаются из последних сил защитники штаба. Вот близка река. В зале творится что-то неописуемое. Уж очень ребята переживают за полководца. А он плывёт через реку Урал, и пули шлёпаются в воду совсем близко. И утонул Чапаев. Хоть и кричали ребята, переживали. Утонул. Никто не смог его спасти…
Зажгли свет. Удалов со всеми пошёл к выходу. Не к выходу на улицу, а к выходу в буфет. Там он постоял в очереди за пирожными, выпил стакан лимонада и понял, что надо идти домой. Фокус не удался. Видно, у него нервы растрепались. И Чапаева жалко было.
Но домой Удалов не пошёл. Удивительно, он сам не мог бы объяснить почему, но он вернулся в зал, устроился в последнем ряду, чтобы никто его не видел, и поглядел вперёд. Место в пятом ряду пустовало. Не было сегодня мальчика Тиши.
И вдруг Удалов услышал тихий голос:
— Корнелий, ты что здесь делаешь?
Вот странно! В последнем же ряду за колонной сидит Грубин.
— Ты давно здесь?
— Первый сеанс отсидел. А ты?
— Конец только видел.
— А Тишка не приходил?
— Нет, не приходил.
И тут в двери в окружении ребят появился Тиша. Шёл он быстро, склонив голову, под мышкой держал книжку про фельдмаршалов и на укоры и попрёки друзей говорил:
— И ничего у меня не получится. Меня вчера научно проверили. Нет во мне таких способностей.
— Мы тебе поможем, Тишка, — говорили ребята. — Ты не дрейфь.
Тишка обернулся, разыскивая кого-то глазами. Удалов испугался, что его, и нырнул под стул. И увидел совсем близко от своей головы трёпаную шевелюру Саши Грубина. Оказывается, тот тоже не хотел попадаться на глаза ребёнку. Так они и просидели, пока не зажёгся экран.