2. Гид по кинематографу, извращенному идеологией
Словенский философ Славой Жижек в России – фигура чрезвычайно популярная, как, впрочем, и во всем мире. На русский язык ежегодно переводят одну или две его книги, и все равно он пишет их быстрее, чем его тексты в России могут перевести и издать. Однако, несмотря на огромную популярность, почти никто не комментирует его творчество. Практически все его книги не содержат сопроводительных статей, которые могли бы объяснить, о чем в этих книгах идет речь. О чем это говорит? Что там и так все ясно? Многие так полагают, но все же это заблуждение. В любом случае совершенно точно не существует серьезных текстов, в которых бы анализировалась политическая философия Славоя Жижека, а то, что его философия с каждой новой книгой становится все более политической, нет никаких
сомнений. Тому, что о Жижеке не так много пишут, есть два объяснения. Дело в том, что некоторые исследователи, которые в другом случае могли бы внимательно проанализировать его тексты критически, считают самого философа несерьезным, поверхностным, слишком популярным, чтобы тратить время на чтение его книг. Надо заметить, таких меньшинство. Большинство же настолько фанатично относится к философу, что не только не хочет, но даже и не способно всерьез рассуждать о его творчестве. Фактически этот тип его поклонников представляет собой нечто вроде фанатов рок-звезды. Когда, например, Славой Жижек приезжал в Россию в конце августа 2012 г. прочитать серию лекций, то в одном из залов, где он давал свое шоу, не было места: люди сидели на подоконниках.
Тем не менее хотя бы кратко прокомментировать политическую философию Жижека необходимо. Прежде всего нам бы хотелось остановиться не столько на политических текстах самого Жижека, сколько на том, как его политическая философия соотносится с его любовью к кинематографу. Все знают, что Славой Жижек не только написал несколько книг, посвященных кинематографу, но и очень часто прибегает к примерам из фильмов, для того чтобы объяснить ту или иную свою мысль.
Очень часто Жижека называют постмодернистским философом. Это справедливо в том смысле, что работает Жижек в условиях постмодерна, т. е. в «культурной логике позднего капитализма», как назвал постмодерн другой марксистский философ Фредрик Джеймисон. Для того чтобы объяснить навязчивый интерес Жижека к кино, необходимо обратиться ко взглядам Джеймисона на постмодерн. Последний настаивает, что с конца 1970-х годов высокий модерн как стиль искусства и культуры завершился, а на смену ему пришел постмодерн, т. е. общество потребления, которое также можно описать как общество массовой культуры. И поскольку серьезных альтернатив капитализму, с точки зрения Джеймисона, сегодня не наблюдается, он незаметно растворился в популярной культуре. Поскольку современный капитализм следует объяснять именно через «логику современной культуры», то Джеймисон обрисовал иерархию приоритетов в искусстве, он дал понять, какие именно виды искусства наиболее важны в современных условиях[165]. Еще один современный марксист Перри Андерсон замечает, что до Джеймисона «любое зондирование постмодерна носило специализированный характер. Левин и Филдер обнаружили его в литературе, Хасан распространил его на живопись и музыку (при этом речь шла скорее об аллюзии, нежели о серьезном исследовании); Дженкс сосредоточился на архитектуре; Лиотар погрузился в науку; Хабермас затронул философию. Рамки работы Джеймисона были иными – величественное распространение постмодерна практически на весь спектр искусств и, самое главное, обрамляющий их дискурс. Результатом стала значительно более богатая и всеобъемлющая картина эпохи, нежели та, которую могли предложить любые другие описания культуры»[166].
Первое место занимает архитектура, второе – кино, третье – графический дизайн и реклама, последнее – литература. Любопытно, что Джеймисон начинал карьеру как профессор литературы, но впоследствии ему пришлось обратиться к темам, более важным, в частности, к кино – одному из ключевых искусств в сегодняшних условиях капитализма. Когда он окончательно оформил теорию постмодерна в стройную систему в ключевом тексте «Постмодернизм как культурная логика позднего капитализма», то немедленно приступил к анализу кино, и уже в начале 1990-х после «Постмодернизма» выпустил две книги о кинематографе[167], в которых пытался ответить на вопросы: какова репрезентативная функция современных фильмов? и каким образом современные фильмы репрезентируют социальную реальность? Итак, в начале 1990-х марксисты в очередной раз пришли к мнению, что кино является наиболее важным из искусств. Правда, понятно, что в отличие от Ленина они исходили из совершенно других посылок.
Вовсе не случайно, что Славой Жижек, почувствовав дух времени, немедленно обратился к кинематографу. Главное, на что надо обратить внимание, – Жижек пишет о кино не только потому, что является киноманом. Он начал систематически обращать внимание на массовую культуру почти одновременно с Джеймисоном. Сначала вышла книга Жижека «Глядя вкось», где автор пытался объяснить философию французского психоаналитика Жака Лакана через многочисленные примеры популярной культуры. Затем появился более успешный текст «Все, что вы хотели знать о Лакане (но боялись спросить у Хичкока)»[168]. Для последнего характерно, что Жижек еще немного стесняется говорить о серьезных вещах, обращаясь к масскульту. Об этом свидетельствует его предисловие, в котором он отмечает, что он и его соавторы согласны участвовать во всем этом постмодернистском безумии[169]. С тех пор без массовых отсылок к кино не обходилась ни одна книга Жижека.
Марксисты, анализирующие условия постмодерна в период позднего капитализма, считают кино наиболее важным из искусств не потому, что массы безграмотны. Дело в том, отмечают левые, что в настоящий момент происходит визуализация культуры как таковой. Не случайно литература, с точки зрения Джеймисона, так сильно уступила другим искусствам. Вот почему необходимо визуализировать и политическую философию. Жижек, знающий многочисленные приемы по завоеванию благодарной аудитории, начал издалека. В 2006 г. британский режиссер-документалист Софи Файнс сняла документальную ленту, где Славой Жижек рассуждал о том, как следует понимать «Матрицу», «Бойцовский клуб», фильмы Дэвида Линча, Альфреда Хичкока и т. д. В фильме Славой Жижек, прогуливаясь по сценам из любимых фильмов, объяснял, что они означают или могли бы означать на самом деле, по его мнению. Ключевой, в данном случае, является та идея, что главным героем фильма становился сам интерпретатор известных картин, а не актеры, режиссеры, персонажи картин или сами фильмы. Только тот, кто просто-напросто высказывает свое мнение о том, что увидел. Фактически впервые в истории кино интерпретатор важнее тех вещей, которые он интерпретировал. Таким образом, «Киногид извращенца» стал хитом и в очередной раз прославил Жижека по всему миру. И в России, в частности, тоже.
В 2012 г. появилась новая картина Софи Файнс «Киногид извращенца: идеология». В России впервые ее показали в рамках фестиваля «Новое британское кино» в начале ноября 2011 г., куда пришло много зрителей. При этом надо сказать, что кино – документальное, и далеко не на каждый фильм фестиваля набирается почти полный зал. Зрители были готовы два с лишним часа без перерыва смотреть на то, как Славой Жижек рассуждает о тех или иных примерах из сферы кино и масскульта. Здесь следует сказать, что новый фильм с Жижеком оказался лучше прежнего по нескольким причинам. Во-первых, предыдущая картина была хаотичной. Несмотря на то что вроде бы каждая из трех серий ленты была посвящена своему предмету, все кино повествовало об одном и том же. Жижек в очередной раз повторял свои старые идеи, которые всплыли у него когда-то при просмотре фильмов и чтении книг. Ничего нового. Просто воспроизводство старого на камеру. Но так как этот фильм сделан для масс, то в повторении прежнего нет ничего плохого, ведь речь идет о визуализации. Заметим, что новый фильм фокусируется на конкретном предмете: идеологии. Несмотря на то что в оригинальном названии «The Pervert’s Guide То Ideology» не содержится упоминания о кино, Жижек выискивал идеологические послания именно в фильмах. Так что русский перевод даже точнее отражает суть фильма, нежели заголовок на английском языке. И здесь самое время вспомнить ту самую репрезентацию социальной реальности в современном кино, о которой писал Джеймисон. Наконец, пожалуй, самое важное. «Киногид извращенца» был оригинальной философской интерпретацией кинематографа. Но не без недостатков. Дело в том, что каждая идея Жижека, какой бы яркой она ни была, сводится к Лакану, а постоянное обращение к Лакану уже давно не идет Жижеку на пользу. И получается, что все фильмы, о которых говорит Жижек, – это всего-навсего иллюстрации одной-единственной философии. Не более. Однако секрет успеха Жижека заключается в том, что без Лакана его идеи становятся интереснее и приобретают самостоятельную философскую ценность. Не случайно, когда на Западе публиковали эссе Жижека об «Аватаре», редакторы вычистили из него всего Лакана[170]. Стал ли текст хуже? Разумеется, нет. Статья только выиграла. Несмотря на то что к Лакану Жижек обращается и в новом фильме, делает он это не так часто и не так много, как раньше. Но ведь и сам предмет обязывает. Фокусировка картины ориентирует обращаться скорее к марксистской и политической тематике, нежели к философской.
Впрочем, Славой Жижек за шесть лет после выхода «Киногида извращенца» посмотрел не так много новых фильмов – в смысле тех, которых он еще не видел. А это означает, что почти все его примеры будут из тех картин, про которые он уже писал или говорил. Например, Жижек в очередной раз обращается к «Звукам музыки» (как мы помним, смотреть этот мюзикл – самое постыдное удовольствие философа)