Тишка стоял всё время спиной к почте, чтобы Мария Флегонтовна его не узнала, и от нечего делать разгребал валенками снег. Подошвы в валенках уже казались ему тонкими, как чулки, потому что ноги чувствовали, сколь холодна освобождённая из-под снега земля.
Тишка услышал сзади стук двери и, воровато зыркнув глазами, успел сфотографировать взглядом, что Мария Флегонтовна — без пальто, в наброшенной на плечи шерстяной шали — поднимается по лестнице на почтовое крыльцо. Он подождал, когда она прошаркает подшитыми валенками по половицам сеней, звякнет снимаемым с двери замком, и оглянулся. Теперь надо было миновать проглядываемое из почтовых окон пространство до тех пор, пока Мария Флегонтовна успеет пройти за барьер. Тишка зайцем выскочил на тропу и в несколько прыжков оказался под почтовой лестницей.
Теперь можно было спокойно околотить снег.
… Алик доедал бутерброд с маслом. Увидев Тишку, он отряхнул с рук крошки и, дожевав, спросил:
— Не от Вячеслава? Мне Вячеслав обещал вернуть одну занимательную брошюрку.
Тишка скованно топтался у дверей:
— Да нет, он уж сам… У меня своя просьба…
Алик подошёл к зеркалу, достал из кармана расчёску и уложил волосы на пробор. Тишка даже не понял, слышал ли тот его слова.
— У меня, Алик, просьба к тебе, — повторил он настойчиво.
Алик сердито обернулся.
— Ти-и-хон, — сказал он с укором. — Я когда-нибудь называл тебя полуименем?
Тишка не понял его вопроса, вытаращил глаза. Алик заметил это.
— Я хоть раз называл тебя Тишкой? — уточнил он.
— Не-е-ет.
— А брата твоего Славиком?
— Не зна-а-аю-у…
— Не называл. — Алик поднял вверх указательный палец. — А почему ты демонстрируешь ко мне такое пренебрежение?
Тишка захлопал глазами: да что он, не с той ноги встал сегодня?
— Я старше вас, — поучающе, как школьной указкой, рисовал Алик пальцем круги в воздухе, — а не позволяю себе унижать вас полуименем… Вы же — не все, конечно… Вячеслав уже сделал правильные выводы, — вы называете меня, как своего крепостного…
Тишка всё ещё не мог сообразить, чем он обидел Алика.
— Давай договоримся так, — наставлял Алик. — С сегодняшнего дня я для тебя Альберт. Хорошо?
Тишка торопливо кивнул. Он теперь-то вспомнил, что да, Славка называет Алика только Альбертом. Выговаривать такое имя, конечно, трудно, но Тишка не часто с Аликом и разговаривает, только бы не забыться при встрече — он прищурился и мысленно повторил полное имя Алика несколько раз: «Альберт, Альберт, Альберт…» Да, язык можно сломать.
А Алик между тем продолжал:
— Вообще-то, поскольку у нас такая разница в возрасте, нам надо бы перейти и на «вы»… Ты к учителям на «вы» обращаешься?
Тишка кивнул.
— Ну, вот видишь, — Алик помолчал, о чём-то раздумывая. — Ну да ладно, мы с тобой знакомы давно, можно и на «ты» продолжать…
Тишка сразу припомнил школьную дразнилку: «Ты меня не «тычь», я тебе не Иван Кузьмич». Он даже чуть не произнёс её вслух, но вовремя удержался.
— А вообще-то, Тихон, не мешало бы ту брошюрку, что я дал твоему брату, прочитать и тебе. Называется она «О культуре поведения» и содержит в себе много полезных советов… К культуре надо привыкать с детства…
Тишка, боясь раскрыть рот — скажет что-нибудь не по Алику, — снова кивнул. Раскланялся, как адъютант его величества — видел Тишка такого щёголя в кино, тот, когда говорить нельзя, так тоже генералам только кивал да каблуками щёлкал.
Алик, кажется, выговорился и сел на стул.
— Ну и что у тебя за просьба? — спросил он, закинув ногу на ногу.
Тишка чуть не назвал его снова Аликом, но вовремя прикусил язык и обошёлся совсем без имени:
— Мне бы географию для восьмого класса… Мне не надолго… Сегодня назад принесу…
Алик не стал выспрашивать, зачем ему география, а молча достал учебник с полки и подал Тишке:
— Пожалуйста. У нас завтра нет географии…
— Ой, спасибо, Али… — чуть опять не попал впросак Тишка, но проглотил концовку и приставил к слову другую, нужную, — … берт.
Получилось не очень уклюже — «Али-берт», но Алик, кажется, ничего не заметил.
Тишка выскочил от Алика, как пробка, и услышал уже через порог новое назидание:
— Уходишь — не забудь попрощаться…
Ну-у, учебник-то у Тишки в руках, не побежит же Алик раздетым его отнимать. Тишка сделал вид, что ничего не расслышал, и не стал в дверях кланяться: до свидания, мол.
Он летел по тропинке, распахнув полы пальто, и мороз не жёг его, не в силах догнать.
Вот сейчас Тишка всё узнает: где горы, где реки, где ложбина, над которой лучше всего и прыгать. Как он раньше-то не додумался, что географию надо как следует проштудировать? Сколько времени зря ухлопал! А вдруг опоздал? Вдруг сегодня по радио передадут важные известия о Корвалане? Вдруг уже сегодня надо будет пускаться в дорогу? Ведь у тебя ни смены белья не припасено, ни кружки с ложкой… Ну, не охламон ли ты, Тишка!
Он заскочил в избу и, не раздеваясь, сел с географией за стол.
Учебник у Алика обёрнут в газету, и по газетному шрифту рукой Алика накорябано: «География».
Тишка открыл первые страницы — «Введение». Ну, это ему ни к чему, вводиться некогда. Открыл подальше — «Географическое положение и границы СССР». Это тоже можно пропустить, раз на самолёте решил лететь. А дальше? «Часовые пояса. Разница во времени на территории СССР…» Да что же это такое? Всё СССР и СССР… А где Чили? «Население. Политико-административная карта СССР». «Рельеф, геологическое строение и полезные ископаемые на территории СССР». «Моря, омывающие СССР». «Климатические условия территории СССР»…
Батюшки, да где же эта самая Чили? Это что за география такая, если в ней Чили нет?
Тишка перелистал весь учебник, заглянул в карты, вклеенные у последней обложки, и вконец расстроился! Чили он не нашёл.
32
Славка захохотал:
— Да ты возьми глаза в руки. Или не видишь, чего написано? «Фи-зи-чес-кая ге-о-гра-фия СССР». СССР… Понял? А он Чили ищет.
— Ну, а про Чили тогда где читать? — упавшим голосом спросил Тишка.
— Про Чили, наверно, у девятиклассников. У них по географии зарубежные страны проходят.
Тишка сразу приободрился: к Люське Киселёвой сбегает, у неё старшая сестра Зинка в девятом классе второй год сидит — может, нынешний и прошлогодний учебники есть.
И уже за шапку было схватился, но Славик насмешливо остановил его:
— Ты чего это, Тишка, как на пожар, торопишься? А дрова я с кем буду пилить? Забыл про мамин наказ? — Славик встал в дверях, упёрся руками в косяки — не проскочишь. — И потом… — вспомнил он, — откуда ты взял, что Зина уже приехала из Берёзовки? Я что-то не видел, чтобы автобус со старшеклассниками уже проходил…
Славка ни с того ни с сего покраснел. Да уж не ждёт ли он с автобусом ту девчонку, которой с Аликом сочинял письмо? Не Зинка ли Киселёва это?
— Говори! Проходил автобус? — прикрикнул Славик на брата.
Но разве Тишку криком возьмёшь?
— А я откуда знаю? Я ведь не сыщик — следить…
— Ну, тогда не пущу…
— Славочка, миленький, да я только до Люськи Киселёвой слетаю…
— Зачем?
— «Зачем, зачем»… Забыл, какое стихотворение надо учить.
Славка сразу заподозрил неладное:
— Передо мной не выкрутишься… А ну, покажи дневник. — Он стоял, по-прежнему упёршись в косяки, и для подстраховки, чтобы Тишка с разбегу не вытолкнул его за порог, закрыл дверь на крючок. — Да не тяни время, я долго ждать не намерен.
Показывать брату дневник было бессмысленно: стихотворение у Тишки записано. Надо было, наверно, сразу признаться, что побежал Зинкину географию посмотреть.
— Славочка, да я и без тебя дров напилю, я и один умею…
Славка после такого заверения обмяк, отпустил руки, разулыбался:
— То-то же…
Но едва Тишка двинулся к дверям, как снова перегородил ему выход:
— А не обманываешь?.. Смотри у меня, я ведь знаю, зачем ты к Люське идёшь…
— А чего «знаю»? Чего «знаю»? — холодея от мысли, что Славка и в самом деле может разгадать его планы, затараторил Тишка. — Зинкин учебник по географии иду смотреть. Мне, если хочешь знать, Мария Прокопьевна велела в стенгазету заметку о Чили написать.
Славка оторопело присвистнул:
— Ух ты! По Люськиным стопам, значит, идёшь? И ты в писатели двинул? — Он невольно освободил проход.
Тишка не удостоил брата ответом, проскользнул в дверь.
— А дрова? — высунулся из-за косяка Славка.
— Да напилю, напилю, можешь не волноваться…
У Славки, видно, в голове не укладывалось: как это так, ни на чём не попавшись, не провинившись — и добровольно согласился работать за двоих? Да он бы на Тишкином месте, если б ему учительница дала какое-то поручение, на неделю от всех домашних дел увильнул. А этот, наоборот, лишний груз на себя взваливает. Ну, не олух ли он царя небесного?
Тишка только на улице сообразил, что сделал промашку.
Славка простачок, простачок, но тут, пожалуй, и он догадается: дело нечистое.
Но и по-другому поступать было нельзя. Разве бы Славка отпустил брата, пока не напилили дров? Да ни в жи-и-изнь… А там бы мать пришла, потом отец — ещё труднее стало бы отговариваться.
Нет, всё-таки Мария Прокопьевна хорошо со стенгазетой придумала. Стенгазета выручала Тишку не в первый раз.
Одно скверно, что Мария Прокопьевна о своей стенгазете может и вспомнить. А у Тишки, как говорится, не у шубы рукав: ему о заметке и думать некогда. Надо вот страну Чили по-настоящему изучить…
Тишка бежал под горку. Дух у него перехватывало от мороза. Тишка зажимал лицо варежкой, но от дыхания куржевели брови, и он щурился, потому что трудно было глядеть. Того и жди, что споткнёшься о выбоины или залетишь в сугроб. Вот это март нынче выдался! Скоро всех заморозит.
По сторонам дороги стояли заиндевевшие деревья. И то ли с них, то ли с неба падал мелкий сухой снег (а может, и не снег — иней) и невесомо плавал в солнечном свете, как в космическом корабле, где не ощущается земное притяжение.