ла, гласящего, что она не может сюда войти. Но существовали обычай и семейный закон – а также толпа незнакомых мужчин, – так что храбрость ее оставила. Она села на одну из скамеек снаружи и стала ждать Пита Демпси там. Пудинг была обеспокоена и находилась на грани отчаяния. Она ожидала, что ее открытие немедленно вызовет у полицейского потрясение, точно такое же, какое испытала она, вспомнив о давнем убийстве. Девушка надеялась, что Донни освободят – если не сразу, то скоро. Но, несмотря на то что Ирен отозвалась должным образом, к каким-либо конкретным действиям с ее стороны это не привело. А Нэнси Хадли вообще никак не отреагировала, только посмотрела на нее, не моргая, погруженная в свои мысли. Да и Пит Демпси, узнав о находке, тут же вернулся к своим снопам. Если в нынешний вечер ей не удастся убедить констебля всерьез задуматься над тем, что она ему сообщила, тогда придется обращаться непосредственно к суперинтенданту Блэкману в Чиппенхеме. Пугающая перспектива, но никуда не денешься.
– О чем ты думаешь? – с улыбкой спросил Пит, садясь рядом с ней.
От него пахло мылом, а его еще влажные волосы были аккуратно зачесаны назад. Блики солнца ложились на его загорелое лицо. Пудинг порылась в сумке, нашла книгу и вручила ему.
– Я подумала, что, если ты меня не послушаешь, мне придется поговорить напрямую с суперинтендантом Блэкманом. Но сначала тебе лучше все-таки закончить чтение, – посоветовала она.
– Может, я сначала принесу выпить мне и тебе? – предложил Пит с удрученным видом.
– Пожалуйста, Пит, прошу тебя, просто пробеги глазами.
– Ладно.
Нахмурившись, он склонился над книгой и погрузился в чтение. История была одной из самых коротких в книге, всего пара страниц, и посвящена главным образом подробностям смерти девушки. Пудинг запомнила ее почти наизусть. Там было мало сведений о том, кем была погибшая или кто мог ее убить. Считалось, что у Сары имелся любовник, хотя о нем ничего не было известно; полагали, что ее убийство стало результатом любовного свидания, назначенного на фабрике в тепле и уединении, которое закончилось ссорой. «Дело, – говорилось в конце, – так и не раскрыли, убийца остался на свободе».
– Ну? – спросила Пудинг, когда Пит закончил. – Это не может быть совпадением, ведь так?
– Ну… – Пит слегка пожал плечами, но, подумав, снова нахмурился. – Я припоминаю, что моя бабушка говорила об этом. Она тогда работала на фабрике, сортируя ветошь. Согласен, все это действительно странно, – проговорил он.
– Убийца остался на свободе, говорится в книге. – Пудинг постучала пальцем по переплету. – Она была опубликована девять лет назад. – За год до начала войны, после которой все потеряли интерес к подобным ужасам, пришло ей на ум. – Конечно, мы бы узнали, если бы дело с тех пор было раскрыто?
– Разумеется. Скорее всего, убийцей был ее парень, раз он остался неизвестен.
– Но убийца все еще на свободе. Тот, кто убил и Алистера Хадли. Это явно один и тот же человек!
Пит, все еще хмурясь, встал и вошел внутрь, а затем вернулся с двумя кружками темного пива. Пудинг решила не говорить, что никогда раньше не пробовала этот напиток, и осторожно отхлебнула. Пиво оказалось горьким, насыщенным, не сказать, чтобы плохое, но хорошим тоже не назовешь. Глотая, она постаралась, чтобы на лице не появилось недовольного выражения. В животе у Пудинг сразу потеплело.
– Ты уверена, что не хочешь войти внутрь, Пуд? Никто не станет возражать, – предложил Пит.
– Ну… легче говорить здесь, тут тихо. И сегодня, в конце концов, достаточно тепло.
– Это правда, – улыбнулся он ей весьма легкомысленным образом, что заставило ее застонать от нетерпения.
– Пит! Констебль Демпси! Пожалуйста, объясните, каково ваше мнение о том, что я сообщила, – взорвалась Пудинг. – Я не могу понять, почему никто, кому я об этом рассказываю, ничего не делает!
– Я все время об этом думаю, Пудинг. Честное слово. Дело в том, – произнес он, глядя на нее со смущением, – что из твоей истории можно сделать два разных вывода. Во-первых, что мистер Хадли был убит тем же человеком, который расправился с упомянутой в книжке девушкой пятьдесят лет назад, хотя это должно означать, что теперь убийце уже за семьдесят. Никак не меньше.
Пудинг уставилась на него. Она об этом не подумала.
– Многие семидесятилетние мужчины все еще в форме и достаточно сильны, чтобы… совершить преступление, – вставила она.
– Многие? Думаю, ты преувеличиваешь, Пуд. – Он успокаивающе поднял руку, когда она набрала в легкие воздух, готовясь к спору. – Но это возможно, я согласен. Второй вероятный вывод таков: некто, знавший о старом убийстве, специально совершил новое так, чтобы казалось, будто и то и другое – дело рук одного человека.
– Но… зачем кому-то это делать?
– Кто знает? Нам неизвестно, зачем вообще кому-то понадобилось убивать мистера Хадли и ту, другую девушку. Я знаю, суперинтенданта Блэкмана беспокоит, что мы до сих пор не нашли веской причины. Мотива. – Он отхлебнул пива. – Я не должен говорить тебе ничего из этого, правда, Пудинг.
– Ты хочешь сказать, он все еще не уверен, что это был Донни? – живо откликнулась Пудинг.
Пит покачал головой:
– Нет-нет, ты не так поняла. Он убежден, что это Донни. Все улики указывают на него. Но Блэкман предпочел бы знать, почему тот это совершил. И дело в том… – Пит замолчал и некоторое время смотрел на Пудинг. Его глаза расширились, а на лице проступило выражение жалости, которое заставило девушку внутренне съежиться. – Видишь ли, если мы пойдем и расскажем ему о твоей книге и о том, как она лежала у тебя дома какое-то время… он скажет, что твой Донни, скорее всего, нашел ее, прочитал о первом убийстве и решил его повторить. Суперинтендант также может предположить, будто… именно из-за прочитанного у него возникла мысль убить мистера Хадли.
Пудинг уставилась в пространство перед собой, когда значение сказанного дошло до нее. Она чувствовала себя Кассандрой, обреченной на недоверие, и ощущала ужасную тяжесть из-за неспособности помочь брату. Все представлялось ей безнадежным, и казалось, что, кроме отчаяния, ей ничего другого уже не остается. Пудинг допила пиво до дна – и по телу разлилось еще больше тепла.
– Это словно дурной сон, – тихо сказала она. – Книга всегда лежала в моей комнате, на тумбочке. Мама не любит, когда я читаю страшилки, поэтому я никогда не оставляла ее в других комнатах. А в мою Донни никогда не заходил, – проговорила Пудинг, обращаясь к Питу, чье лицо оставалось печальным. – Он не мог ее прочесть.
– Я не сомневаюсь, что это так, Пудинг. Я все понимаю и верю тебе. Проблема в том, что это нельзя доказать, ведь так?
– Ты знаешь Донни с самого рождения, Пит. Ты веришь, что он убил Алистера?
– То, во что я верю, никому не интересно, – смущенно ответил он.
– Это интересно мне, – возразила Пудинг. – Мне нужно знать, кто на моей стороне.
– Я на твоей стороне, Пудинг, конечно же, на твоей. Но как полицейский я стою на страже закона. И вынужден следовать его букве. Это все, что я могу сделать.
От пива и плохих новостей мысли Пудинг, казалось, совсем перепутались, и она принялась грызть ногти, пытаясь прийти в себя.
– Ты должен сказать Блэкману. Ты это сделаешь? Если нет, я пойду к нему сама.
– Даже если это даст ему тот самый мотив, который он ищет? Не забывай, что он ничего не знает о Донни.
– Даже если и так, это заставит его задуматься… Ты ведь скажешь ему, что убийца в обоих случаях один и тот же?
– Я скажу ему, ладно, – пообещал Пит покорным тоном.
– И… ты будешь расследовать первое убийство?
– Расследовать? Как, черт возьми, Пудинг? Этому делу пятьдесят лет!
– Должны быть записи… о том, кем она была, кого подозревали… Ну, что-то в этом роде. Ведь наверняка остались какие-то документы?
– Ну… полагаю, что да, хотя не очень представляю себе, где их искать. Если я получу разрешение, конечно. Я не могу просто так начать рыться в делах.
– Но ты мог бы предложить это своему начальству, ведь так? Почему бы тебе не проявить инициативу?
– Я предложу, да, – проговорил Пит тихим голосом, ожидая, что будет дальше.
– Хорошо, – сказала Пудинг. – Возьми книгу и покажи Блэкману, но я хочу, чтобы ты вернул ее сразу, как только он с ней ознакомится.
Пудинг резко поднялась со скамьи, и у нее закружилась голова. Пит тоже встал, чтобы она могла на него опереться.
– Держись, Пуд… Похоже, пиво для тебя оказалось крепковатым? – улыбнулся он.
– Не знаю, я попробовала его в первый раз, – проговорила Пудинг, и небо вдруг показалось ей очень далеким, а земля накренилась.
Пит поднял голову, продолжая держать девушку за руку.
– Я забыл, что ты еще так молода, Пудинг, – сказал он. – Притом что ты такая…
Он замолчал, сделал неопределенный жест, указывая на ее фигуру, а потом опустил руку и глаза.
– Притом что я какая?
– Не важно. Пойдем, я лучше отведу тебя домой.
– Я пришла пешком и знаю дорогу обратно, – заявила Пудинг.
– Нет, идти пешком не стоит. Давай-ка завернем на ферму. Там можно взять пони и двуколку.
– Это займет уйму времени. Без них мы дойдем гораздо быстрее.
– Нет, Пудинг Картрайт, если то, что ты говоришь о своем Донни, верно, тогда убийца разгуливает на свободе. Учитывая уже одно это, каким бы я был полицейским, если бы позволил молодой леди идти домой в полном одиночестве?
Дорога к коттеджу Родник, по которой можно было проехать в двуколке, была длинной и крутой. Она поднималась на вершину холма к западу от Форда, а затем опять шла под гору. Пони сопел и задыхался, двуколка раскачивалась, тащась по колеям, усеянным камнями, а Пудинг с огромным трудом боролась с приступами почти неодолимой сонливости. Дважды она, резко очнувшись ото сна, обнаруживала, что ее голова лежит на плече у Пита Демпси. Через рубашку Пудинг ощущала тепло его тела. Девушка пробовала отодвинуться от него подальше, насколько позволяло сиденье, однако, на беду, оно оказалось чересчур узким.