ть и обида. Пудинг отступила на шаг, когда Илай Таннер подошел к решетке.
– Пришла позлорадствовать? – спросил он.
Его дыхание было несвежим, седые волосы сальными, на подбородке щетина. Пудинг сглотнула и покачала головой.
– Сказать спасибо, – возразила она.
Таннер промолчал.
– Моего брата… отпустили, – продолжила девушка, едва веря в свои слова. – Теперь он дома. Суперинтендант Блэкман привез его на машине. Донни сказал, что это лучшее развлечение в его жизни. Он улыбался во весь рот, когда они приехали…
Пудинг умолкла, сообразив, что чересчур увлеклась болтовней.
– Почему вы это сделали? – спросила она.
– Было бы неправильно повесить парня, который и пальцем не притронулся к Хадли. Зачем он вошел, забрал ту лопату и унес ее? С чего ему вздумалось это сделать? Бестолковый дурила! Мое алиби было подтверждено в пабе… Я убедил всех, что напился пьяным, так что мог ускользнуть и вернуться утром. Меня никто не видел. Полицейские никогда не узнали бы, кого и где искать. Но тут он входит и берет эту чертову лопату. Я думал: черт с ним, пусть его повесят, ведь он калека, какая у него жизнь? Но не смог. Она бы этого не поняла. Твой брат похож на того крольчонка, которого я отпустил для нее, когда мы впервые встретились. Это было бы неправильным. Неправильным убийством. Я знал об этом тогда и знаю это теперь.
– Нет… то есть я понимаю, почему вы признались, и я… рада, что вы это сделали. Но я хотела спросить, почему вы убили мистера Хадли. – Таннер уставился на нее странным, тяжелым взглядом. Пудинг ждала долго, но он не ответил. – Пожалуйста, я… я должна знать, – продолжила она, чувствуя, как у нее сжимается горло. – Я имею в виду, он был… такой хороший человек. Такой добрый. Я уверена, он никогда никого не обидел за всю свою жизнь… Вы разделались с ним потому, что вас уволили с фабрики? Вы были… пьяны, когда это сделали?
– Так говорят люди? – Илай гневно ухватился за прутья решетки, прижавшись к ним лицом. – По их мнению, Таннер может убить из-за такой малости? Они считают, будто из-за того, что мне случилось выпить лишнего, я был готов убить человека, который выказал мне и моей семье больше уважения, чем кто-либо другой? И ты веришь этому?
– Но тогда почему?
– Я скажу тебе почему! – Таннер дернул за решетку, но она не поддалась. – Он убил ту, кого я любил больше всех! Он убил девушку, невинную, как новорожденный младенец!
– Что? Какую девушку? – Пудинг покачала головой. – Алистер никогда никого не убивал!
– Я лишь повторил то, что он сделал с ней. Зарубил его в том же самом фермерском доме, такой же лопатой.
– Не может быть, чтобы вы говорили… Говорили о Саре Марток, той самой «девушке с фабрики»?
– Мэтлок. Ее звали Мэтлок, а не Марток. Этот хорек из газеты записал ее фамилию неправильно, а потом все скопировали его ошибку. При рождении девочку нарекли Сарой, но так ее никогда не называли, – пояснил Илай голосом, полным горя. – Все звали ее Клемми.
– Но это было пятьдесят лет назад! – воскликнула Пудинг. – Алистер тогда еще даже не родился!
– Моя Клемми. Мы собирались пожениться. – Илай не слушал собеседницу, он был в прошлом и смотрел на лицо, которое она не могла видеть. – Я узнал настоящее имя только после того, как она умерла. От ее матери. Для меня она была Клемми, это уменьшительное от «клематис». Так прозвали ее за буйные непослушные волосы, похожие на живую изгородь, усеянную этими белыми цветами, словно снегом. Она была такой чудесной. – Илай покачал головой. – Она была такой чудесной, что у меня дыхание перехватывало. Я должен был прийти за ней из Суиндона. Но я хотел сохранить работу и найти способ, чтобы вернуть ее. Если бы я пришел сразу, ничего бы не случилось.
Пудинг осторожно коснулась костяшек его пальцев, чтобы обратить на себя внимание. Взгляд Илая метнулся к ней, и она вздрогнула.
– Мистер Таннер, – сказала Пудинг. – Та девушка погибла пятьдесят лет назад. Алистер Хадли не мог убить ее. Это безумие!
– Тогда его отец! Другой Алистер Хадли! Как еще кукла Бетси могла попасть на Усадебную ферму и пролежать там пятьдесят лет? Как? Я полвека ждал какой-то подсказки… чтобы узнать, кто похитил у меня Клемми. Она носила с собой эту куклу со времени возвращения из Суиндона, так сказали ее родители. Она и убита была в кабинете Алистера на фабрике, но их семья осталась вне подозрений. Еще бы, ведь они Хадли! Клемми посещала Алистера, чтобы учиться говорить, так как была немая. Она все время ходила к нему. Жаль, я не знал о ее визитах тогда, им следовало положить конец. Но я никогда не говорил с ее родными до того, как все случилось. – Он сжал прутья решетки так сильно, что костяшки его пальцев побелели.
– Вы… вы убили Алистера, чтобы наказать его отца?
– А как еще я мог забрать что-нибудь у этого человека? Когда он забрал у меня все? – Илай снова попытался тряхнуть решетку. В его глазах, полных боли и ярости, сверкнули слезы. – Она носила нашего ребенка, когда он это сделал.
– О нет, – выдохнула Пудинг.
– Кроме наших семей, об этом знали только Хадли. Роуз Мэтлок пошла и рассказала им, как будто они могли помочь. Но это была не ее вина. Она ничего тогда не знала обо мне и Клем. Мы не сказали об этом и полицейским. Те выставили бы ее шлюхой. Но это был мой ребенок. Моя кровинка.
– Мистер Таннер… это так ужасно. Так грустно. – По щекам у Пудинг текли слезы, лицо у нее раскраснелось. Но плакала она об Алистере, о своем Алистере. – Вы не должны были этого делать. Не должны! Наш Алистер был лучшим из людей. И он не виноват в том, что сделал его отец, если тот действительно это сделал…
– Будьте уверены, это было делом его рук! – гневно воскликнул Илай. – Как только вы с его молодой женой принесли куклу в мой дом, я все понял. Все это время я ждал. Долгие годы ждал, когда станет ясно, кто забрал у меня любимую. А потом, когда вы двое пришли с куклой Бетси, я понял, что получил ответ на все свои вопросы и наконец смогу наказать человека, виновного в ее смерти. Когда так любишь… Когда любишь так, как я, это чувство не проходит с годами.
– Но Алистер был невиновен! – Пудинг высморкалась, отошла от решетки и покачала головой. – Это было неправильно. Что бы ни сделал его отец, это было неправильно!
Лицо Таннера исказилось от гнева.
– Уверен, закон с тобой согласится, так что можешь не волноваться. Меня повесят достаточно скоро. И я не слишком возражаю против этого. Особенно сейчас, когда я сделал для Клемми все, что мог. – Он отпустил решетку, плечи его опустились, лицо еще больше помрачнело. – Лучшая часть моей души умерла вместе с ней. И смерть моя мало что изменит.
Что-то было не так. Ирен поняла это, как только Пудинг передала все, что рассказал Илай Таннер. Когда девушка закончила говорить, то вновь зарыдала, но теперь в ее плаче было меньше горечи и испуга, чем раньше, но больше печали. Они сидели за кухонным столом на Усадебной ферме, и Пудинг вытирала нос платком, который ей передала Ирен.
– Почему вы так хмуритесь? – спросила она.
Ирен покачала головой:
– Послушай… тут что-то не так. Я думаю… думаю, мистер Таннер не прав. Он явно ошибся, – проговорила Ирен.
Глаза девушки расширились.
– Что? Почему? Он был совершенно уверен. Кукла, которую вы нашли, принадлежала Саре Марток. В смысле Мэтлок. Старый Алистер учил эту девушку говорить в своем кабинете. Понимаете, она была немая. Там-то ее и убили…
– Да, Пудинг, но… отец Алистера был в Америке, когда это случилось! Он собирался жениться на его матери. Я видела свидетельство о браке. Он не мог переехать из одной страны в другую так быстро, – разъяснила Ирен.
Услышав это, Пудинг бессильно уставилась в пространство.
– О проклятие, – простонала она. – Значит, он все неправильно понял. Он убил Алистера без всякой причины. Ах, Ирен! Черт возьми, это просто ужасно! – воскликнула девушка. Ирен кивнула, и Пудинг на мгновение закрыла лицо руками. – Я понимаю, мне следует быть счастливой, ведь теперь все знают, что Донни не убийца, и я счастлива! Я знаю, ничто не может вернуть Алистера. Но… но чтобы его убили без всякой причины? Разве это справедливо?
– Да, это несправедливо, – согласилась Ирен.
Она встала, обошла стол и обняла девушку за талию.
– Жизнь вообще несправедливая штука, так любит говорить моя мать. И к сожалению, она права, – проговорила Ирен.
– Тот, кто убил Сару… или Клемми, как, по словам Таннера, ее все называли, кем бы он ни был, остался безнаказанным и вышел сухим из воды.
– Похоже на то. Все-таки она была убита пятьдесят лет назад. Трудно ожидать, что мы узнаем правду сейчас.
– Но все же… как кукла Клемми могла попасть в дымоход здесь, на ферме?
– Я не знаю… – Ирен задумалась. – Возможно, ее положил туда кто-то из местных работников… или, я полагаю, тот, кто имел доступ в дом. – Она вспомнила о старом Хилариусе, и в ее душе всколыхнулось тревожное чувство, но она постаралась отогнать его. – По крайней мере, Донни вернулся. Твои родители, должно быть, счастливы.
– Они с трудом в это верят. В основном это касается папы, конечно, – уточнила Пудинг, снова сморкаясь. – Мама ведет себя так, словно Донни все время находился при ней. А папа, тот все время проверяет, дома ли Донни, как будто брат снова может исчезнуть.
– И все должны быть очень благодарны тебе, – улыбаясь, заметила Ирен. – В конце концов, если бы ты не продолжала копать, правда никогда бы не обнаружилась.
– Я не знаю, – произнесла Пудинг с сомнением в голосе. – Возможно, мистер Таннер все равно бы признался.
– Я в этом не слишком уверена.
– Какая неожиданность, – сказала Нэнси, когда Ирен передала ей новости.
У старой леди был странный вид, что случалось с ней всегда, когда обсуждали что-либо, связанное со смертью племянника; она была напряжена, словно чего-то ожидала. Ирен задавалась вопросом, не ждала ли та услышать, что произошла ошибка и Алистера вообще никто не убивал. Нэнси на мгновение прикрыла губы рукой, а затем бессильно уронила ее.