Через какое-то время она услышала неровные шаги, торопливо вытерла рукавом лицо и пошла дальше. Бобби догнал ее и взял за локоть. Она стала отбиваться, яростно колотя его в грудь, словно это могло избавить ее от боли, которую она слишком долго носила внутри и не решалась прочувствовать сполна.
– Рива… – дрогнувшим голосом произнес он.
– Нет.
– Ну пожалуйста!
– Мерзавец, ты разбил мне сердце!
– Я…
Рива качнулась, охваченная вспышкой яростного гнева. Гнев пульсировал по ее телу, заставляя сердце бешено колотиться, а кровь кипеть… Она глотнула воздуха и вдруг обмякла, как тряпичная кукла, и уперлась в стену, чтобы не упасть.
– Ты… разбил… мне сердце, – повторила она. – И я потеряла нашего ребенка.
– Ребенка?
Вокруг исчезли все звуки. Бобби помог ей выпрямиться, потом обнял, и они оба заплакали. Она от облегчения, что наконец-то сказала ему, а он… причину его слез она не знала. Возможно, от запоздалой печали.
Когда слезы иссякли, он прошептал:
– Я очень виноват. Я не знал, что ты беременна.
– Это что-нибудь изменило бы?
– Конечно. – Чувствовалось, слова о ребенке шокировали Бобби. – Я бы не позволил тебе проходить через все это одной. Знаю, ты никогда меня не простишь, но я сделаю все, чтобы хоть как-то исправить положение. Я сделаю все, что ты захочешь.
Рива оцепенела, потом высвободилась из его рук:
– Ничего-то ты не сможешь сделать. Не все поддается исправлению. Отдыхай, Бобби, а я поехала.
– Давай я тебя отвезу.
– Не надо. Я поеду на автобусе. Незачем транжирить бензин.
Глава 42
После той встречи Рива сторонилась Бобби. Она видела его на галерее, но изо всех сил старалась не оказаться рядом с ним. Линда заметила странность в ее поведении и отозвала в угол:
– Не знаю, что с вами происходит, но настоятельно рекомендую сосредоточиться на работе. Ошибка каждой из нас может обернуться гибелью кого-нибудь из пилотов. Надеюсь, это вам понятно? – (Рива кивнула.) – Ну вот и умница, – добродушно добавила Линда. – Война тяжела для всех нас. Вы кого-то потеряли? Я угадала?
– В определенном смысле.
Линда похлопала ее по плечу.
После этого предостережения Рива не поднимала глаз к галерее и думала только о работе.
Через пару недель, после очередного сигнала «Внимание, противник!», одна из женщин залилась слезами. Линда быстро увела ее.
– Что случилось? – шепотом спросила Рива, повернувшись к Тилли, двадцатилетней крашеной блондинке.
– Она замужем. У нее был роман с кем-то из военных. Теперь Линде придется ее уволить. – (Рива тут же подумала о Бобби.) – Командование военно-воздушных сил не может запретить холостому персоналу встречаться во внеслужебное время. Но к супружеским изменам они относятся строго. Считается, что это понижает моральный дух военных. Ее любовником был летчик. Я слышала, его уже куда-то перевели.
Дневные дежурства были похожи одно на другое и почти не отличались событиями, зато ночные становились все напряженнее и тяжелее. Дежурства разбивались на четыре смены, и в каждой было занято до четырнадцати женщин. Наблюдение за небом велось круглосуточно, не прекращаясь ни на час. Обстановка в командно-координационном центре стала очень напряженной. Мужчины и женщины трудились наравне. От правильных действий каждого зависели жизни. Эмоции могли зашкаливать, но люди запирали их внутри. Весь пар выпускали в выходные.
Как и все сотрудники центра Ласкариса, Рива имела специальный пропуск на случай, если ночью ее остановит военная полиция. Бдительность стала частью образа жизни. В темноте категорически запрещалось закуривать. Уличное освещение было выключено на неопределенное время. Ночи стали по-настоящему темными.
Былые вечерние развлечения перенесли на дневное время. Танцы устраивались с трех до шести, но Рива редко туда ходила. «Пусть туда зеленые девчонки бегают», – думала она. Ей нравилось гулять, но она старалась держаться поближе к убежищам и укрытиям. Для этой цели были приспособлены железнодорожные туннели, погреба, подвалы и скалы из песчаника, внутри которых за минувшие века проделали немало проходов и туннелей.
В одну из таких прогулок по Садам Верхней Баракки она вновь наткнулась на Бобби. Хотя «наткнулась» было не совсем точным словом. Она заметила его раньше, чем он ее, и застыла на месте. Увидев Риву, Бобби остановился, затем медленно двинулся к ней, опираясь на палку. Ее сердце растаяло. Она закусила губу, чтобы сдержать неожиданно появившиеся слезы.
– Привет, Рива, – поздоровался он и улыбнулся.
Выглядел он таким одиноким, что она непроизвольно протянула руку, хотя и не собиралась этого делать.
Он взял ее руку.
– Может, сядем? – предложила она. – Твоя нога…
– Да. Сейчас мне трудновато ходить.
– Болит?
– Иногда.
Но Рива видела, как он поморщился, когда сгибал ногу, чтобы сесть.
– Ой, Бобби! – выдохнула она.
– Никак не ожидал увидеть тебя в центре Ласкариса. Меня это потрясло.
– Меня тоже, когда в первый день я увидела тебя на галерее.
– Можем мы хотя бы снова быть друзьями? Знаю, ты не желаешь об этом слышать, но я скучал по тебе. Рива, я невыразимо скучал по тебе!
– Почему ты уехал, ничего не сообщив? Это ударило по мне больнее всего.
– Трусость с моей стороны. Обыкновенная трусость.
– И воля твоей матери. Женитьба была ее планом? – (Он мрачно кивнул.) – Как она?
– Лучше не спрашивай.
– А дети? – поинтересовалась Рива. – У тебя остались дети?
Бобби покачал головой.
– Послушай, я был несправедлив к тебе и к своей жене тоже. Я не любил ее. Не мог любить. Я хорошо к ней относился, заботился, когда она заболела, но полюбить ее не мог. На ее месте всегда была ты, Рива. Я…
– Прекрати, Бобби! Перестань. Я не хочу этого слышать.
Он пристально смотрел на нее:
– Я должен сказать. Расставание с тобой было величайшей ошибкой моей жизни.
Рива проглотила стоявший в горле комок, а когда заговорила, в голосе было больше горечи, чем ей хотелось бы.
– Но, бросив меня, ты решил свои финансовые проблемы. Значит, все прекрасно?
– Рива, пожалуйста… – (Она покачала головой.) – Это… это съедает меня изнутри. Я прошу меня простить.
– Я… – начала она и замолчала, неожиданно поняв простую вещь.
– Что ты хотела сказать?
– Тебе ведь нужно не мое прощение. Ты должен сам себя простить.
Бобби вперился в землю. Оба молчали.
– Жизнь коротка, – нарушил молчание Бобби. – Особенно сейчас. Ты это знаешь. Есть хоть какой-то шанс, что нам удастся начать сначала?
И вдруг все эти годы завершили полный круг. Рива силилась принять случившееся, но время непонятным образом сжалось, словно и не было двенадцати прошедших лет, не было душевной боли, горя и гнева.
– Может, и есть, – ответила она.
Он прижал ее к себе так крепко, что ей стало трудно дышать.
– Отпусти, – с трудом произнесла она.
– Пока жив, я тебя никуда не отпущу.
В последующие недели им выпадали лишь крупицы свободного времени, и эти драгоценные часы они начали проводить вместе, в основном в Мдине, вдали от любопытных глаз. Они стремились уединиться, хотя Аддисон только радовался, снова видя их такими счастливыми. Они очень дорожили временем, которое проводили вдвоем. Их отношения изменились, став менее яркими и искрящимися. Оттенки их любви сделались приглушеннее. Эта любовь была отмечена жизненным опытом, горечью предательства, а теперь и прощения. Судьба начертала им быть вместе, и, невзирая на прошлое, они вновь соединились. Риве казалось, что еще тогда она поняла, чем является их любовь. Оказалось, ничего-то она не поняла. Движущей силой их любви двенадцать лет назад были желание, страсть, возбуждение и тоска. Та любовь была зависимостью. Упиваясь любовью, они приходили в неистовство, поглощались друг другом и едва не разрушились от этого.
Но тогда была радость – невыразимая, невысказанная, не нуждавшаяся в определениях. Эта радость ушла навсегда. Ушло и восприятие любви, присущее только молодым. Молодой Риве, молодому Бобби. Итак, что теперь? Какой стала их любовь? Более глубокой, более связующей, но по-прежнему не укладывающейся в слова? Означало ли это, что через десять лет их любовь снова изменится? А через двадцать, через тридцать? Не поздно ли ей зачать и выносить ребенка? Важно ли это? Бобби снова ее нашел. Она нашла его. Казалось, они знают друг друга до мелочей и в то же время совсем не знают.
Глава 43
Ожесточенные бомбардировки Мальты продолжались. 15 апреля 1942 года король Георг VI наградил остров Георгиевским крестом. Для люфтваффе и итальянских ВВС Мальта стала одной из главных целей в Средиземном море. Противник стремился уничтожить военные базы и заморить жителей острова голодом, заставив капитулировать.
В один из дней, когда Рива отправилась за хлебом, ее поразила необычайно длинная очередь в булочную. К ней сразу же повернулась женщина с морщинистым лицом, чьи седые волосы почти целиком были скрыты под платком.
– Напрасная трата времени, – пробормотала женщина.
– Почему? – спросила Рива.
– Мука закончилась, – угрюмо сообщила женщина. – Чем, спрашивается, моей дочери кормить своего малыша? Ему всего два года.
– Я вам очень сочувствую. Но если нет хлеба, за чем стоят люди?
Женщина вздохнула, удерживая близкие слезы:
– За козьим сыром и сливочным маслом. Молочную разбомбило, вот они и торгуют в булочной… А по вам не скажешь, что вы боитесь. Вам действительно не страшно? А мне страшно. Постоянно.
– Мне тоже страшно, – дотронувшись до руки женщины, ответила Рива.
– Похоже, запасы продовольствия на исходе. Мой муж Павлу говорит, что мы все помрем голодной смертью.
К их невеселому разговору присоединилась другая женщина:
– Мой сын считает, что нам голодать до середины августа, если конвои не сумеют пробиться. Он в порту работает. Говорит, корабли практически сюда не заходят.