Наступило и мое время, время заглянуть в глаза человеку, который отнял у Анджеллы Бентон жизнь. Да, я больше не ношу полицейский значок и не являюсь официальным лицом. Зато мне удалось кое-что выяснить, и я должен вступиться за нее, мертвую. Утром я сообщу другим о том, что знаю сам, и тогда буду иметь право сесть в сторонке и наблюдать за происходящим. Но сейчас я должен действовать. Я поеду не домой, а к Лайнусу – посмотреть на этого недочеловека. Пусть знает, кто держит его на прицеле. Пусть ответит за смерть Анджеллы Бентон.
Сажать одному в машину моего друга было тяжело. По возвращении в "Великолепный возраст" я позвал на помощь служителя. Мы растолкали задремавшего старика и поставили на землю, потом провели по дорожке и коридорам в его комнату.
Он сидел на кровати, борясь со сном.
– Где ты был, Гарри? – спросил он.
– С тобой, все время с тобой.
– Упражнялся?
– Я каждую свободную минуту упражняюсь.
Я понял, что он уже забыл о нашей вылазке в "Печеную картофелину" и думал, что я занимался на трубе.
– Шугэ Рей, мне пора идти. Кое-какая работенка дожидается.
– Валяй, Генри.
– Я Гарри.
– А я что сказал?
– Хочешь, чтобы я включил ящик, или будешь спать?
– Включи, включи, если не возражаешь.
Я включил телевизор. На экране засветилась программа Си-эн-эн, и он попросил оставить ее.
Я подошел к нему, похлопал по плечу и двинулся к двери.
– "Роскошная жизнь", – промолвил он мне вслед.
Я остановился, оглянулся. Шугэ Рей улыбался. "Роскошная жизнь" – последнее, что мы слышали в "Печеной картофелине". Помнит-таки, бродяга.
– Люблю эту песню, – пояснил он.
– Я тоже.
Я оставил старика с воспоминаниями о роскошной жизни, а сам рванул сквозь ночь посмотреть на Короля ночи, отнявшего человеческую жизнь. У меня не было оружия, но я не боялся. На меня снизошла благодать. В голове звучала последняя молитва Анджеллы Бентон.
38
В начале одиннадцатого я подъехал к бару "у Ната", располагавшемуся на Чероки-стрит в полуквартале от Голливудского бульвара. Время ночной жизни уже наступило, но у входа не было ни очереди, ни плюшевых канатов, ни швейцара, ни сборщика подати за вход. Посетителей внутри тоже было мало.
Я частенько заглядывал сюда по разным поводам. Обычная забегаловка с обычной клиентурой – любителями горячительного. В бар не шли подцепить девочку – дешевки, торчащие за углом, не в счет. Здесь не устраивали торжеств. Сюда приходили пить. Заведение не скрывало своего лица.
Увидев внутри начищенные медные предметы и панели из дорогих древесных сортов, я понял, что это показуха, а не что-то естественное и, следовательно, устойчивое. Не имеет значения, сколько посетителей было при открытии "Дня саранчи Ната" и сколько их сейчас. Предприятие не станет цветущим оазисом в пустыне ночи. Оно было обречено уже до того, как смешали, взболтали и подали в черной салфетке первый мартини с кусочком лимона.
Я прошел в бар, где сидели три клиента, похоже, туристы из Флориды, после изрядной дозы желанного калифорнийского крепкого. Стойку обслуживала сухощавая высокая барменша в обязательных черных джинсах. Благодаря плотно облегающей рубашке ее груди торчали как напоказ. Пониже плеча вытатуирована черная змея, которая раздвоенным красным языком словно облизывала локоть. Волосы у девицы подстрижены короче, чем у меня, а на шее еще одна татуировка – эмблема бара. Мне вспомнилось, с каким наслаждением сутки назад я любовался шеей Элеонор.
– Десятка аванса, – сказала девушка. – Чего желаете?
В журнальной статье упоминалось, что аванс – двадцать долларов.
– Какой аванс? У вас же пусто.
– Подожди, народ соберется. Давай десятку.
Я пальцем не шевельнул, чтобы достать деньги.
– Где Лайнус? – тихо спросил я, облокотившись на стойку.
– Его сегодня здесь нет.
– А где он? Мне нужно с ним поговорить.
– Думаю, в "Последнем пристанище Чета и Коузи", у него там главный офис. А по другим местам он раньше полуночи не ездит. Где же десятка?
– Не будет никакой десятки. Я отваливаю.
– Ты – легавый, да?
– Двадцать восьмой год служу, – гордо заявил я.
Я умолчал, что на двадцать восьмом году бросил службу. Едва я за порог, она, конечно, к телефону – предупредить босса, что к нему едет легавый. Что ж, звонок мне на пользу.
Я достал десятку и кинул на стойку.
– Это не аванс. Это тебе. Отрасти волосы и сделай прическу.
Девица изобразила улыбку, обнаружившую ямочки на щечках, и сгребла деньги.
– Спасибо, папашка.
Я улыбнулся и вышел.
Мне понадобилось всего пятнадцать минут, чтобы добраться до "Последнего пристанища Чета и Коузи" в Санта-Монике на Ла-Бреа. Адрес я узнал из "Лос-Анджелес мэгэзин", который сообщал местоположение всех заведений Лайнуса.
В "Пристанище" тоже не стояла очередь, и посетителей было мало. Я сообразил: если его рекламируют в туристских изданиях, значит, оно идет ко дну.
"Пристанище" оказалось точной копией "У Ната" – вплоть до длинноногой девицы с пышной грудью за стойкой и тоже с наколкой. Единственное, что мне понравилось, – музыка. Когда я вошел, звучала песня "Жжет, как надо" Чета Бейкера. Похоже, у Лайнуса есть кое-какой вкус.
Барменша, как я уже сказал, была похожа на ту девицу, которую я видел, – длинная, худая, вся в черном, только татуировка пониже плеча изображала лицо Мэрилин Монро времен исполнения "С днем рождения, мистер президент!".
– Вы и есть тот легавый?
– Говорила с подружкой? Надеюсь, она сообщила, что я не вношу аванса?
– Да.
– Где Лайнус?
– У себя. Я сказала, что вы едете.
– Очень мило с твоей стороны.
Я показал на ее наколку.
– Твоя мама?
– Да брось ты! Лучше погляди.
Девица согнула локоть, Мэрилин надула щеки, потом сдула.
– Классно, правда?
– Здорово, – усмехнулся я. – Всем это показываешь?
– Это стоит десятки, а?
Я мог назвать ей немало мест, где за десятку готовы проделать все, что угодно, но зачем?
Дверь за баром открывалась в коридор. Туалеты, помещения для персонала, еще какие-то комнаты и вот дверь с табличкой: "Лайнус". Я вошел без стука. Лайнус Саймонсон сидел за столом. Я узнал его по фотографии в журнале. Перед ним стояли бутылка шотландского виски и коньячный бокал. На черном кожаном диване, задрав ноги на кофейный столик, полулежал человек, которого я тоже узнал. Джеймс Олифант. Он старательно делал вид, что его нисколько не беспокоит визит полицейского.
– Эй, затвори дверь! – велел Лайнус.
Я представился.
– Меня зовут Лайнус, а это Джеймс. Какие проблемы? Чем можем быть полезными?
– Не знаю, чем вы можете мне помочь. Просто решил заглянуть к вам. Я расследую убийство Анджеллы Бентон, а оно затрагивает дело банка Лос-Анджелеса.
– Банк Лос-Анджелеса... Это же древняя история. – Лайнус посмотрел на своего компаньона и рассмеялся. – Целую вечность назад это происходило. Нет, я не желаю туда возвращаться. Плохие были времена.
– Да, но не такие плохие, как для Анджеллы Бентон.
Лайнус вдруг посерьезнел.
– Что тебе здесь нужно, парень? Ты не детектив. Они по двое ходят. Если же легавый, то незаконный. Покажи значок.
– Я не говорил, что у меня есть значок. Да, я был полицейским и подумал, что вы меня вспомните по прошлой жизни.
– По какой такой прошлой жизни? – Лайнус усмехнулся, глядя на Олифанта.
– По той, когда вы получили пулю в зад. Впрочем, вам, наверное, не до меня было. Вы катались по полу и орали.
Глаза у Лайнуса расширились. Он узнал меня, вернее, догадался, кто я и что сделал.
– Вы тот легавый, который подстрелил...
Он спохватился и не назвал имя.
– Он подстрелил одного из грабителей, – пояснил он Олифанту. Тот ухмыльнулся.
– Точно это не известно. Никто из налетчиков не пойман. Но кажется, я действительно попал в одного.
– На кого работаете?
– Я? На того, кто не намерен отступать и никому ничего не прощает. Кто намерен отыскать убийцу Анджеллы Бентон Он будет работать, пока не умрет или не узнает это.
Саймонсон пожал плечами:
– Что ж, желаю удачи вам и ему. А теперь проваливайте Мы люди занятые.
Я обернулся к Олифанту и смерил его презрительным взглядом.
– Уверен, мы еще увидимся.
Я вернулся в зал. Чет Бейкер исполнял "Мой малыш, мой смешной малыш". Барменша сгибала и разгибала локоть перед двумя посетителями. Те гоготали. По журнальной фотографии я узнал двух других "королей".
Увидев меня, они перестали смеяться и проводили взглядом до самых дверей.
39
По пути домой я остановился у круглосуточного магазина на бульваре Сансет и купил пакет кофе. Я знал, что мне не удастся хорошо поспать перед завтрашней встречей.
Ближе к моему дому дорога начинает сильно петлять, что мешает посмотреть в зеркальце заднего вида, не прицепился ли "хвост". Но есть один плавный поворот, дающий возможность осмотреть склон, на который поднялся. У меня вошло в привычку замедлять здесь ход и осматриваться.
Сегодня я притормозил почти до остановки и полминуты глядел назад. Я сознавал, что мой визит в "Пристанище" будет истолкован не иначе, как предупреждение и угроза, и не ошибся. Из-за холма выезжал автомобиль с погашенными фарами. Я газанул и быстро набрал скорость. После следующего поворота я еще больше оторвался от преследователей. Въехав под навес у своего дома, я быстро вышел из машины, прихватив пакет с кофе, и спрятался в темном углу. Мимо медленно проплыл сигарообразный "ягуар". Кто-то на заднем сиденье закурил, и при свете зажигалки я заметил в салоне четверых. "Короли" явились по мою душу.
В кустах на противоположной стороне улицы что-то засветилось. "Ягуар" остановился почти напротив моего дома. Я открыл дверь, ведущую в кухню, вошел и защелкнул замок.
В такие минуты люди, не носившие значков, в отчаянии звонят в полицию. "Скорее, пожалуйста, скорее, – шепотом умоляют они. – Они совсем рядом!" Но я не собирался так поступать. Игра затеяна мной, по моим правилам, без оглядки на права.