Он протянул руку и достал с полки стопку журналов «Физкультура и спорт». Друзья так увлеклись разглядыванием красочных фотографий, что не заметили, как двор опустел. Ребята закончили уборку и разошлись по домам.
Первым опомнился Лёха. Он глянул в окно и озадаченно произнёс:
— Э, куда это все подевались? Ушли, что ли?
Женька посмотрел на часы, и глаза у него полезли на лоб.
— Вот это да! Знаешь, который час? Пятый! Все уже по домам сидят, обед трескают. Ну, мы и лажанулись. Всё, Лёха, пора на заслуженный отдых.
Он соскользнул с матов и с гордостью посмотрел на товарища:
— Видал, как я съехал? Прямо бобслей. Ты так умеешь?
Лёха тоже попытался представить себя бобслеистом, но манёвр не удался. Пара верхних матов сверзлась следом за Лёхой и припечатала незадачливого спортсмена к полу.
— Тьфу ты, кажется, я в какую-то дрянь вляпался, — охнул Лёха, вылезая из-под матов.
Это оказалась вовсе не дрянь, а вполне качественная белая краска. Накануне в зале делали разметку и банку с остатками краски отнесли в подсобку.
— Всё. Доигрались. Теперь надо идти отмываться, — мрачно заметил Лёха.
— Не бойся. Главное, чтобы краска не взялась. Свежую мы её быстро ототрём, — успокоил его Женька.
Он вытащил из дверной ручки швабру, которая оберегала их покой, и друзья поспешили к выходу. Но тут их ожидал сюрприз. Дверь в спортзал оказалась запертой на ключ.
Женька подёргал за ручку и позвал:
— Эй, кто-нибудь.
На зов никто не откликнулся. Лёха изменился в лице.
— Что будем делать?
— Не трясись. Сейчас до кого-нибудь докричимся.
Женька постучал в дверь кулаком, но в школьном коридоре по-прежнему было тихо.
— Что там все, оглохли, что ли? Есть там кто живой или нет? — с возмущением крикнул Женька.
Лёха приложил ухо к двери и с тоской произнёс:
— Или нет. Как в фантастическом фильме. Помнишь, ты мне рассказывал? Человек просыпается, а на планете никого.
Они помолчали. Картина вырисовывалась довольно печальная.
— Всё из-за тебя. «Сбежим. Пусть дураки парятся», — передразнил Женьку Лёха. — «Дураки» уже давно дома, пообедали и телик смотрят. А мы тут…
— Ничего, сейчас что-нибудь придумаем.
— Тебе хорошо. Ты чистенький, а я ещё и краской вымазался, — сокрушался Лёха.
Женька лихорадочно искал путь к спасению, и тут ему пришла на ум отличная идея. Он радостно воскликнул:
— Лёха, мы лохи! У нас же на службе технический прогресс.
— Ну? — буркнул Лёха, не понимая, куда клонит Женька, а тот возвестил:
— Сейчас я Синицыной смску пошлю. Всего-то дел.
Он взял мобильник и быстро набил: «Спасай! Срочно иди в школу».
Сообщение застало Синицыну в кафе-мороженом, куда ребята пошли всем классом по окончании работы. Получив послание, Синицына со вздохом произнесла:
— Опять этот придурок.
— Кто? — оживилась Майка.
— Да Москвичёв. Снова какую-то глупость придумал. В школу зовёт.
— Ага, прямо разбежались. Только шнурки погладим, — сказал Петухов.
Все рассмеялись, и Ленка напечатала коротко и ясно: «Щас».
Получив ответ, Женька расслабился.
— Не вибрируй, Лёха. Она в соседнем доме живёт. Мигом явится и выпустит нас отсюда.
— А с рукой что делать? Краска совсем засохнет.
— Ерунда. Я у мамы возьму жидкость для снятия лака с ногтей. Зверь! Любую краску мгновенно смывает. Будешь как новенький.
Прошло пятнадцать минут. Ожидание затягивалось. Женька поминутно поглядывал на часы, а Лёха молча сидел, выставив руку, чтобы ненароком не испачкаться. Наконец Женька не выдержал.
— Ну где она там? За это время можно три раза туда и назад сбегать, — возмутился он и отстучал новое послание: «Ты где?»
Ответ его обескуражил. Прочитав два коротких слова «в пингвине», Женька потерял дар речи. «Пингвином» называлось кафе-мороженое, расположенное неподалёку от школы.
— Видал? Мы тут страдаем, в заточении томимся, а она, оказывается, в кафе развлекается! — в сердцах воскликнул Женька и отстучал: «Чё там делаешь?»
Получив новую смску, Синицына пожала плечами.
— Странный вопрос. Что можно делать в кафе?
«Мороженое ем», — ответила она.
— Зря ты ему сказала, где мы. Сейчас тоже притащится, — недовольно проворчал Петухов.
Вопреки их ожиданиям Женька в кафе не появился и смсок больше не присылал.
— Затих, — сказал Шмыгунов.
— Понял, что ему не обломится, — добавила Майка.
Они не ведали, что у пленников случилась трагедия: связь с миром прервалась. Женькин мобильный разрядился.
— Вот гадство. В самый неподходящий момент, — сокрушался Женька и приказал Лёхе: — Доставай свой.
— Откуда? У меня отец его ещё позавчера отобрал, после того, как я «пару» по алгебре получил. Говорит, что я, кроме игрушек, ничем не занимаюсь.
— Ничего себе! У тебя родители совсем озверели! Человек даже сигнал СОС послать не может! — возмутился Женька. — Пора их воспитывать.
— Воспитаешь тут.
Лёха в сердцах махнул рукой и нечаянно полоснул по джинсам. На тёмно-синей ткани осталось белое пятно.
— Вот непруха! Ещё и джинсы вымазал! Теперь мне отец точно башку открутит, — расстроился он.
Женька мог бы сказать, что это чепуха и пятно ототрётся, но у него не повернулся язык лгать лучшему другу.
Друзья мрачно уставились на злосчастное пятно. Только теперь они начали осознавать, что такое безвыходная ситуация. И тут Женьку в очередной раз осенило. Его лицо просветлело, и он радостно сообщил:
— Лёха, считай, тебе крупно повезло!
— Издеваешься?! Почти новые штаны придётся выбрасывать. Мне их только в прошлом месяце купили, — обиделся Лёха.
Он не ожидал такой чёрствости от друга. Но Женька уверенно заявил:
— Зачем же выбрасывать? Теперь они куда дороже стоят.
— У человека горе, а ты со своими шуточками, — рассердился Лёха.
— Это не шуточки. Это перст судьбы. Я понял, нас не зря здесь заперли. Недаром говорят, что в жизни нет ничего случайного. Это же поворот всей жизни.
— Чего? — не понял Лёха.
— Смысл жизни. Сечёшь? — с пафосом сказал Женька.
Лёха промолчал и только обиженно засопел. Он отнюдь не считал вымазанные краской штаны смыслом жизни. Видя его недоумение, Женька объявил:
— Я понял, кем мне предназначено быть! Дизайнером.
— Чего? — снова протянул Лёха и повертел пальцем у виска, но Женька не обратил внимания на этот жест. Он был выше мелких обид и с воодушевлением продолжал:
— Ты видел, какие джинсы продаются в самых модных и дорогих бутиках?
— Ну? — неопределённо промычал Лёха.
Откровенно говоря, он не считал себя экспертом в области моды и в дорогих бутиках никогда не был. Женька снисходительно пояснил:
— Там такое рваньё висит — праздник бомжа. На помойку выбросишь, никто не подберёт. Твоё пятно просто пустяк, о котором даже говорить не стоит.
— Мне-?? что с твоих бутиков? У меня же обыкновенные джинсы.
— Понятное дело, до стильной одежды они пока не дотягивают. — Женька критически осмотрел Лехины штаны и оптимистично заявил: — Немного подкрасим, порвём в паре мест, будет самое оно.
— Ну уж нет! Я свои джинсы рвать не стану, — наотрез отказался Лёха.
— Не хочешь рвать, не надо. Добавим колорита: лишь несколько мазков, и будет полный порядок. Пойми, тебе терять всё равно нечего, а приобрести ты можешь о-го-го!
Женькино «о-го-го» Лёху не воодушевило.
— Что это тебе, забор, что ли? От масляной краски они колом встанут, — проявил он недюжинную сметку.
— Я же не предлагаю их целиком красить. Надо по ним только пятернёй пройтись. Дело говорю.
Женька уже рисовал в своём воображении красочную картину, которая обрастала всё новыми деталями.
— Прикинь, в бутике барахло стоит бешеные бабки только потому, что на нём стоит имя известного дизайнера. Да я таких моделей сто за час наштампую. Представляешь, торговая марка «Москвичёфф и компания».
— Что ещё за компания? — насупившись, поинтересовался Лёха.
— Ты. Будешь моим компаньоном. Мы такое производство развернём!
— Размечтался! Как будто ты шить умеешь! — фыркнул Лёха.
— Не путай, Лёха. Дизайнер, это тебе не портной. Это мозг всего дела, усёк? — важно произнёс Женька. — Для начала возьмём готовые джинсы, а потом, когда разживёмся, народ наймём.
Женька оценивающе посмотрел на Лёхины штаны, и Лёхе очень не понравился его взгляд.
— Не дам, — решительно отказался он и отступил на шаг.
— Вот чудак! Своего счастья не видишь. У тебя будут супермодные порты, а не ширпотреб с рынка.
— А мама?
— Что «мама»? Она даже рада будет, когда ты станешь партнёром в модельном бизнесе. Будешь её по всему миру возить. Она тобой гордиться станет.
— Ага, хитренький. Я в краске измажусь, а он с чистыми руками, — возразил Лёха.
— Плохо же ты обо мне думаешь. Я ради дела на всё готов. Вот, смотри, — сказал Женька и обмакнул пятерню в краску.
Он поднял руку и спросил:
— Доволен?
Женькин поступок так потряс Лёху, что тот потерял дар речи, а вместе с тем и бдительность. Очнулся он только, когда Женька припечатал ладонь прямо ему на штаны.
— Ты что?! — вскинулся Лёха.
— По-моему, неплохо, — сказал Женька, оглядывая свою работу.
— Неплохо? — едва не плакал Лёха. — Давай тогда я тебе тоже пятерню поставлю.
— Ты соображаешь, что говоришь? — покачал головой Женька.
— А что?
— В дизайне что главное?
Лёха пожал плечами.
— Индивидуальность. Если один человек ходит в джинсах с пятернёй, это стильно, а если каждый станет пятерню лепить, это уже ширпотреб. Нужно выделяться из толпы.
— Вот сам и выделяйся, — сказал Лёха.
— Чего ты упрямишься? Разбогатеешь, сможешь себе сто таких джинсов купить. Или вообще триста шестьдесят пять. Слабо, каждый день штаны менять?
— Не надо мне каждый день.
— Ладно, если не понравится, обещаю: отдам тебе все мои сбережения. Пойдём и купим новые джинсы, — щедро предложил Женька и добавил: — Всё равно тебе нечего терять.