Прошло несколько минут, прежде чем Ташариана поняла, что в квартире пусто. Она несколько раз нажимала на кнопку, но это ни к чему не привело.
— Пожалуйста, пожалуйста… — шептала она, уже понимая, что ждет напрасно.
Ташариана, вздохнув, направилась к выходу. Куда теперь? Опять на холод? Опять такси? Ничего другого она не могла придумать. Она медленно вернулась к лифту, медленно пересекла холл, толкнула тяжелую дверь. На востоке небо уже начинало розоветь. Ташариане почему-то стало немного легче от этого, и она стала искать таксофон. Вокруг было тихо, разве что один раз залаяла собака.
Через четыре дома был еще закрытый магазин, и возле входа в него — телефон. Ташариане не приходилось пользоваться такими аппаратами, но она не сомневалась в своей сообразительности. Сначала надо было бросить монетку, потом набрать номер. Ташариана полезла в карман за мелочью, но тут же повесила трубку, потому что номера она не знала. Тогда она открыла телефонную книгу, довольно быстро нашла номер, бросила в щель монетку, набрала вожделенный номер и стала ждать.
Она назвала диспетчеру улицу и не сомневалась, что машина подъедет не позже чем через пятнадцать минут. Она замерзла. У нее зуб на зуб не попадал, и ей совсем не нравилось быть одной на пустынной улице, тем более что пара машин уже притормозила при виде ее.
Через двадцать минут показалось такси, и Ташариана забралась внутрь прежде, чем шофер вышел ей помочь. Теперь она могла отогреться.
— Куда? — спросил таксист.
Ташариана нашла в кармане визитную карточку.
— Аллея Элфрет, двадцать пять с половиной, — прочитала она.
Она откинулась на спинку и подумала, что как бы ей ни было неприятно воспользоваться приглашением Джейби, придется это сделать, потому что иначе она обречена на дешевый отель, где одинокой молодой женщине небезопасно. К тому же Джейби сказал ей, что в доме никого нет, так что нет нужды просить его о помощи. А деньги она отдаст ему потом, когда продаст бриллианты.
Ташариана сунула руку в карман и убедилась, что бриллианты на месте. Она поглядела в окно на не очень опрятные дома, и ей стало интересно, какой дом у Джейби. Судя по адресу, хуже некуда.
12
Ташариана была приятно удивлена, когда машина въехала в старинный район и покатила по улице с односторонним движением, по обеим сторонам которой стояли трех-четырехэтажные дома из красного кирпича с балконами и ставнями. Многие были окружены садиками и выглядели прелестно в первых лучах солнца.
— Приехали, — сказал таксист.
— Вы уверены? — переспросила Ташариана, оглядывая старинную улочку. — Непохоже на аллею. Обыкновенная улица.
— Да нет, все в порядке. Она просто называется аллеей. Это самая старая улица в Штатах.
— Правда? А когда здесь впервые поселились люди?
— Не знаю, мисс. В семнадцатом веке, кажется.
На Ташариану эта цифра не произвела впечатления. В Египте считалось нормальным жить в доме, построенном за тысячу шестьсот лет до Рождества Христова. Ничего: по крайней мере, раз Джейби нашел в Америке самую старую улицу — значит, он не потерял вкус к старине.
Ташариана расплатилась и вылезла из машины. Четырехэтажный дом с черными ставнями и с медным орлом, распростершим крылья над входом. Возле двери — большой глиняный горшок с каким-то кустом. Ташариана вспомнила, что в горшке должен быть запасной ключ. Но прежде чем достать ключ, она огляделась, не следит ли кто за ней, не прячется ли кто-нибудь за углом или за занавеской. Ключ она отыскала с третьего раза.
Отперев дверь, она вступила в дом Джейби, и среди его вещей ей сразу стало легче дышать. Когда она закрыла за собой дверь, с нее будто свалилась тяжелая ноша. Она огляделась. Внизу холл и комната, в которой полно всякого научного оборудования. В поисках жилых помещений она медленно поднималась по лестнице, разглядывая фотографии на стенах. Большинство из них были видами Египта. На других — соборы и замки; скорее всего, английские.
На самом верху она обнаружила гостиную, выдержанную в песочных тонах, с красно-золотым персидским ковром на полу. Несмотря на то, что Джейби поселился на месте, известном как колыбель Американской революции, он не изменил своему египетскому вкусу. Ташариана обрадовалась этому родному оазису в чужой стране и среди чужих людей. Однако она улыбнулась оттого, как странно здесь вели хозяйство. Комната не была грязной, но книги лежали где попало, не говоря уж о журналах и газетах, которые были придавлены сверху чем-нибудь тяжелым. Хозяин явно интересовался физикой звука и египетской историей, а не правом.
Потом Ташариана отправилась в столовую, нашла маленькую чистенькую кухню и поднялась на четвертый этаж, где располагались спальня хозяина и его кабинет, тоже до отказа забитый всякими приборами. Наверное, именно здесь он проводил время, свободное от адвокатской практики.
Еще здесь были симпатичная застекленная веранда, на которой стояли два кресла, и балкон. Кругом было много пальм, и сочетание зеленого и темно-бордового снова напомнило ей о родном Египте. Ей сразу понравилась веранда, тем более что из окон был великолепный вид на реку Делавэр и на мост Бена Франклина, освещенные щедрым утренним солнцем. Несколько человек шли на работу, проехала пара машин. Наблюдая за ними, Ташариана была уверена, что ее никто не видит.
Впервые за последние несколько дней Ташариана смогла свободно вздохнуть, выбросив из головы госпожу Хеперу и ее сыщика, однако на нее сразу же навалилась страшная усталость. Ей хотелось только одного — спать.
Сбросив туфли, она немного полежала, решив несколько минут отдохнуть, а потом принять душ. Рядом с телефоном на ночном столике она заметила фотографию, на которой они с Джейби были сняты еще детьми. Джейби гордо улыбался, держась за свой новый детский мотоцикл, а она, тоже улыбаясь, стояла рядом, и у обоих не было верхних зубов. Джейби тогда исполнилось, кажется, девять. Несмотря на усталость, она не могла отвести глаз от фотографии. Здесь ей семь лет, и она без страха смотрит на мир. Вскоре ее мать, одна из служанок в доме Спенсеров, заболела какой-то странной болезнью и уже не встала с постели. Ташариана закрыла глаза, вспоминая свою мать, и заснула.
Проснулась она через несколько часов в сумрачной комнате, ощущая вкусные запахи из кухни, достигавшие ее носа. Она села и сбросила с себя одеяло, которым не укрывалась. Что-то легко упало на пол. Кто там готовит? Откуда взялось одеяло? Кто еще в доме? Почему она ничего не слышала? Поглядев на пол, она увидела на ковре великолепную красную розу. По-видимому, это она и упала. Одного взгляда на розу ей хватило, чтобы понять, кто ее укрыл и кто хозяйничает на кухне.
Ташариана подняла цветок и, улыбнувшись, понюхала его. Похоже на Джейби. Около двери она нашла еще одну розу. В холле — еще одну. Еще три были на лестнице. Они указывали ей путь на кухню, куда она и пришла с дюжиной великолепных красных роз.
Помедлив у двери, она прислушалась к тому, что творилось внутри. Джейби резал овощи и молол кофе. Потом он запел песню, которую постоянно исполняли по радио. Переполненная любовью, она прислонилась к стене и, уткнувшись носом в розы, слушала, как он поет "Незабываемое". Почему он выбрал именно эту песню? Ей очень хотелось, чтобы он никогда не забывал ее, потому что она тоже так и не сумела его забыть.
Пожалев, что она не приняла душ прежде, чем спустилась вниз, Ташариана тем не менее, едва Джейби перестал петь, встала на пороге кухни, не желая нарушать молчания, пока он ее не заметит.
— Таша! — Он посмотрел ей в глаза и улыбнулся. — Я вижу, ты нашла сюда дорогу.
— По розам, Джейби. Они замечательные. Спасибо.
Он еще раз улыбнулся и взял приготовленную заранее вазу.
— Давай поставим их в воду.
Когда она подошла к нему, он взял у нее цветы и умело привел букет в порядок. Потом положил руку ей на плечо.
— Ты хорошо себя чувствуешь?
— Да. Но я не слышала, как ты вошел.
— Ты спала.
— Ты был в спальне?
— Да. Посмотреть, там ли ты. Это я накрыл тебя одеялом, а ты даже не пошевелилась.
— Плохо.
— Не бойся. Я специально старался не разбудить тебя.
Он смотрел на нее, и она сама не поняла, как очутилась в его объятиях. Ташариана закрыла глаза и отдалась во власть его рук, память о которых не поблекла за те восемь лет, что они были в разлуке.
— Ох, Джейби!
Он крепко держал ее.
— Почему ты убежала?
— Я сбежала от госпожи Хеперы и приехала сюда.
— Никто тебя не выследил?
— Не знаю.
— Риверс сказал мне, что ты была не в себе.
— Конечно. Еще бы! За мной гнался тот мужчина в твидовом пиджаке. Госпожа Хепера вместе с ним пришла ко мне, едва я легла, и пригрозила, что убьет тебя, если я не подчинюсь ей.
— Убьет меня?
— Ну да! А я убежала. — Она хмыкнула, прижимаясь щекой к его теплой коже, потому что рубашка у него на груди была расстегнута. — Сначала я попыталась разыскать мою подругу, но ее не оказалось дома. Вот я и приехала к тебе.
— И правильно сделала. — Он слегка отодвинул ее, чтобы заглянуть ей в лицо. — Тебе надо было мне позвонить. Я ужасно испугался.
— Я не хотела впутывать тебя в мои дела.
— Таша, забудь обо всем. Я хочу быть впутанным. С этой минуты звони мне, зови меня и все мне рассказывай. Я не хочу, чтобы тебе кто-то угрожал. Если бы я остался с тобой, ничего бы не случилось.
— Ты же не можешь быть со мной все время.
— Почему это?
Он вздернул подбородок, не сводя с нее глаз, словно спрашивая, какие она может предъявить аргументы.
— У тебя своя жизнь, своя работа. У тебя клиенты…
— Обо всем этом можно забыть, пока мы не удостоверимся в твоей безопасности.
— А Кристин и ее мать? Что они подумают, когда узнают, что я живу у тебя?
У него сердито вспыхнули глаза.
— Пусть думают что хотят.
— Нехорошо, если женщина остается на день и ночь. Они решат…
— Что мы любим друг друга, как всегда любили.