Джулиан повернулся, и несколько минут они стояли, не сводя друг с друга глаз.
Он выглядел слишком взрослым для своих восемнадцати лет. Куда девалась юношеская угловатость? Плечи у него раздались, мышцы затвердели, подбородок покрывал черный пушок, а глаза горели такой самоуверенностью, что Ташариана застыдилась своей школьной формы. Что он думает о ней? Наверное, она выглядит совсем девчонкой. Он уже успел повидать мир, выучиться и вырасти, а она как была узницей, отрезанной от всего и всех школьным забором, так и осталась.
— Джулиан, — несмело позвала она, выходя из-за пальмы.
— Таша!
Он бросился к ней.
Она еще ничего не успела сообразить, как он обнял ее и прижал к себе. Раньше он никогда ее не обнимал, и она испугалась и обрадовалась одновременно. Бывало, он держал ее за руку, но не более того. Она привыкла думать о нем как о брате или о друге, но не как о возлюбленном. По крайней мере, до этой минуты, когда ее груди коснулись его груди, все было именно так. Вдруг в одно мгновение она стала совсем другой. Она почувствовала себя женщиной. Что же теперь будет? Ташариана не знала, как себя вести, куда девать руки, что сказать, зато ее переполняло блаженство от того, что она чувствовала на себе его руки, прижимавшие ее к сильному мужскому телу.
Прежде чем она заговорила, он отступил на шаг и взял ее за руки.
— Дай на тебя посмотреть!
Она не отводила от него глаз, и по его сияющему лицу поняла, что он доволен ее лицом и фигурой.
— Ты выросла!
— Ты тоже, — улыбнулась она.
— Ты красавица!
Ташариана зарделась.
— Да нет, ты всегда была красивая, Таша, а теперь… просто с ума сойти!
— Джулиан! — отпрянула она от него.
Она прошла на середину полянки, и Джулиан последовал за ней, не сводя с нее взгляда, который жег ей спину.
— Как ты? — спросила она. — Как твоя мама?
— Хорошо. Прекрасно. Ох, Таша, как здорово снова видеть тебя! — Он рассмеялся, и в глазах его запрыгали чертики, словно он снова стал мальчишкой, с которым она привыкла играть. — А ты как тут?
— Нормально.
— Нормально?
— Джейби, ты же знаешь, я не люблю школу. Мне здесь одиноко.
Улыбка сползла с его лица, и он положил руку ей на плечо.
— Я знаю, Таша.
— Не могу дождаться, когда уеду отсюда. Уж что-что, а школу я никогда не вспомню.
У него потемнело лицо, и Ташариане стало неловко. Если бы он пришел забрать ее, он вел бы себя иначе. Мечта о свободе разом потускнела.
— Джулиан, — прошептала она, — ты меня не заберешь отсюда?
— Нет, Таша, не сейчас. Я…
Она отвернулась, словно отвергая его и не желая, чтобы он видел отчаяние на ее лице. Она и сама до конца не понимала, как рассчитывала на него. На его помощь. Зачем же он тогда передал ей записку? Какая же она дурочка!
— Таша!
Он встал за ее спиной и попытался положить ей руки на плечи, но она сбросила их и пошла к реке. Она не хотела показывать ему, как разочарована. Зачем? Он только расстроится и будет считать себя виноватым. Джейби не несет за нее ответственности, и она не позволит ему сыграть роль спасителя. Кроме того, скоро она вырастет, станет совсем взрослой, и им придется ее отпустить. Если Джейби увезет ее и будет о ней заботиться, она попадет к нему в зависимость, а ей больше не хотелось никакой зависимости ни от кого.
— Таша! — позвал Джулиан и припустился за ней следом.
Она остановилась там, где кончалась тень и вовсю палило полдневное солнце, и взяла себя в руки. Много лет ей приходилось прятать свои чувства, и теперь это не составляло для нее труда. Джейби уже не увидел разочарования на ее лице. Она стояла и смотрела на воду с таким равнодушием, которое часто сравнивают со смертью.
— В чем дело? — спросил Джейби. — У тебя все в порядке?
— Да.
В ее голосе не было жизни.
— Ты думала, я приехал за тобой? — спросил он срывающимся голосом.
— Нет. С чего бы это?
— Я тебе обещал.
У нее не осталось ни малейшей надежды. Она посмотрела на него и увидела, что он расстроен. Сожалея о том, что своими мечтами о свободе испортила их свидание, Ташариана коснулась руками его рубашки.
— Джейби, прошло много лет. Забудь.
Он печально посмотрел на нее.
— Таша, мне бы хотелось увезти тебя отсюда, но я не могу.
— Я знаю.
— Теперь мне даже не хочется говорить, зачем я приехал.
— Ничего. Все в порядке. — Она храбро улыбнулась ему. — Зачем ты приехал, Джулиан?
Он долго смотрел на нее, а потом хрипло сказал:
— Попрощаться.
— Что?!
Она подумала, что сейчас у нее остановится сердце, и прижала руки к груди.
— Я хотел тебе сказать, что меня приняли в Итон. Через неделю я уезжаю в Англию.
— В Англию? — повторила она, не понимая смысла того, что он сказал. В ушах у нее шумело.
— Таша, я буду учиться в университете. Это редкая возможность. Мне повезло…
— В Англию? Ты едешь в Англию?
— Ненадолго. На каникулы я приеду. И буду тебе писать. Ох, Таша, не смотри на меня так! Я думал, ты меня поймешь. Думал, ты порадуешься за меня.
— Конечно, просто мне не верится, что ты будешь так далеко.
— А ты представь, что я в Луксоре. Мы и здесь нечасто видимся.
— В Англию! — Она сжала пальцы. — Не может быть. Ты будешь очень далеко! Мы больше не будем вместе!
— Таша, не думай об этом. Ты неправа.
Он посмотрел ей в глаза, и Ташариана постаралась, чтобы он не заметил в них отчаяния. И все-таки она расплакалась.
— Неужели ты не понимаешь? — сказал он, притягивая ее к себе. — Я должен. Я получу профессию, сделаю карьеру, у меня будут деньги.
— Ты бросаешь Египет. Ты бросаешь меня.
— Нет, Таша, никогда.
Ее сердце было разбито. Даже в самых дурных снах она не представляла, что наступит день и Джейби скажет ей, что уезжает из Египта. Стоит ему покинуть нильскую землю, как он забудет свою подружку, родной дом, детство.
— Мы всегда будем вместе, Таша, — сказал он, обнимая ее. — Я тебя люблю.
Когда до нее дошло, что он сказал, он уже крепко прижал ее к себе и коснулся теплыми губами ее губ. Она не двигалась. Просто стояла и позволяла себя целовать. Но вдруг ожила ее любовь к нему, и она обхватила его за шею, изо всей силы желая, чтобы он целовал и ласкал ее. Какую же пустую она вела жизнь, лишенную любви и доброты! Она знала только дисциплину, уроки, пение, но ведь у нее еще есть душа! Ей нужна помощь. И Джулиан помогал ей руками, губами, ласками — всем, что мужчина дает женщине, когда искренне любит ее.
— Ох, Джулиан!
Она прижималась к нему, ласкала его спину, расправляла плечи, освобождая силу мужчины своими ладонями.
Она закрыла глаза и трепетала в его объятиях, пока он набирался смелости и гладил ее шею, спину, ягодицы, ноги. Ташариана вздохнула и еще ближе прильнула к нему, потеревшись грудями о его грудь и наивно провоцируя его разрушить последнюю преграду между ними.
Они не могли разнять объятий, как не могли положить конец поцелуям. Детская дружба переросла в нечто большее. Теперь они были взрослыми мужчиной и женщиной, и почти неодолимо было искушение познать друг друга до конца, но Ташариана знала, что Джейби должен уехать, и не могла отдаться ему, а потом отпустить его на все четыре стороны. Она не могла насладиться его любовью, а потом ничего не знать о нем много лет.
Тяжело дыша, она отодвинулась. Губы у нее распухли, груди требовали прикосновения его рук, но здравый смысл взял верх.
— Таша, — прошептал Джейби, пытаясь вновь привлечь ее к себе.
— Хватит, Джулиан. Хватит.
— Ты права. — Он облизал губы и пригладил волосы, стараясь взять себя в руки. — Я потерял голову.
Неохотно отпустив ее, он сказал:
— Подожди. У меня есть кое-что для тебя.
Еле передвигая ноги, он поплелся к лодке, вытащил из нее сумку и пошел обратно, пока Ташариана с радостью и печалью наблюдала за ним.
Джейби протянул ей бумажную сумку.
— Это тебе, — сказал он. — Прощальный подарок.
Ташариана взяла сумку и вытащила из нее шкатулку в виде кошки.
— Какая красота! — не удержалась она. — Где ты ее отыскал?
— На базаре. Это музыкальная шкатулка. Заведи ее.
Улыбаясь сквозь слезы, Ташариана нашла ключик и повернула его. Нежная мелодия полетела над поляной. Она посмотрела в лицо Джейби, сиявшее нежностью, которая согрела ее сердце.
— Спасибо, — пролепетала она.
— Там еще кое-что внутри. Но ты посмотришь, когда я уйду. Хорошо?
— Хорошо. — Она смотрела на него сквозь слезы и гладила ладонью ему щеку. — Джулиан, я буду очень скучать по тебе.
— И я тоже буду скучать по тебе. Честное слово!
— Я каждый день буду думать о тебе.
Он опять обнял ее и поцеловал, осушая ее слезы, а она, возвращая ему ласки, никак не могла понять, откуда ей взять силы отпустить его, сказать "до свидания", как вдруг они услышали чей-то вскрик.
— Мисс Хигази! — прошипела госпожа Эмид, начальница консерватории.
Сзади нее, как три стража, шли администраторши, и госпожа Эмид, словно чувствуя их поддержку, метала громы и молнии. Скрюченным пальцем она ткнула в Джулиана.
— Сейчас же отойдите от этого молодого человека!
3
Ташариана не в первый раз видела госпожу Эмид в гневе, но в таком — никогда. Испугавшись лютого выражения ее глаз, она покорно вернулась в школу, зная, что если оглянется на Джулиана, то подвергнется еще более тяжелому наказанию. И все-таки она оглянулась. Джейби стоял в нерешительности, не зная, что делать. Начальница прикрикнула на нее, и, в последний раз взглянув на друга детства, она зашагала обратно в свою пустую и скучную жизнь, прижав к груди музыкальную шкатулку. Ташариана была так расстроена новостями Джейби, что совершенно не думала о наказании, которому должна была подвергнуться за ослушание.
Вот и ворота. Все так же молча они миновали лестницу и холл по дороге к кабинету начальницы. Ташариана вошла в загроможденную вещами комнату и с удивлением услышала, как госпожа Эмид захлопнула дверь.