– Эй, щекотно! – пропищала я и замахала руками.
Вихрь только быстрей завертелся и пошел по короткой дуге, пока я полностью не высохла. Провела рукой по волосам – сухие, гладкие, словно шелком натирали.
– Вот это я понимаю, магия с прямой пользой, – проговорила я одобрительно. – Не то что ваши огненные ворота.
Вихрь сделал еще один оборот, поднявшись к потолку, он растворился в воздухе.
Я вышла из ванной, прошлепала босыми ногами в покои. На кровати разложено прелестное платье простого покроя. Подошла ближе и поняла – для такой ткани не требуется изысков в выкройке. Даже если просто обмотаться куском полотна – все равно будешь выглядеть как королева.
Просунула руки и натянула на себя. Гладкий шелк приятно скользнул по коже и распрямился под собственным весом. От прикосновения ткани дух захватило, я завистливо вздохнула, белокожие эльфийки каждый день такое носят.
Обернувшись, обнаружила зеркало. Витиеватая рама в полный рост прислонена к стене, в стекле отражается половина комнаты.
Я подбежала и ахнула – передо мной серая эльфийка с волосами цвета платины. Уши остро торчат из густой копны, глаза желтые, как солнце, разве что не светятся. А может, и светятся в темноте, надо будет проверить. Ресницы длинные – края закручиваются вверх, губы – как темные ягоды, нос маленький и острый.
Нежно-голубое платье плотно облегает талию и ниспадает легкими волнами. Сидит отлично, будто с меня тайком сняли мерки и терпеливо подогнали размер. Разве что вырез слишком глубокий – открывает чуть ли не половину груди.
Я сунула ноги в серебристые туфли на небольшом каблуке. После того как босиком истоптала половину рощи, в обуви стало неудобно и тесно, хотя кожа мягкая, как шелк.
Наряд великолепный, и ткань приятная, за такой любая бы согласилась железку обнять. Но все равно чувствую себя странно. Словно Арум, на которого нацепили седло и сунули в рот конфету.
В дверь постучали, раздался голос Лисгарда:
– Миледи Каонэль, вы готовы? Собрание уже началось.
Я поправила волосы, сделала невинное выражение лица – в платье положено глупо улыбаться и закатывать глаза. Затем открыла дверь.
Лисгард скользнул по мне взглядом, на секунду остановился на декольте, кадык нервно дернулся. Он успел снять доспехи, теперь на нем свободная белая рубаха и узкие брюки.
Я ухмыльнулась про себя, когда он нехотя отвел взгляд от выреза. Стараясь выглядеть под стать придворному этикету, аккуратно поддела локон, который невзначай упал на грудь, и накрутила на палец.
– Что же ты раньше не сказал? – сказала я нараспев. – Король решит, что неуважительно отношусь к его светлости… эм… милости. Величеству? Как правильно?
Лисгард вспыхнул и проговорил глухо:
– Миледи, надеюсь, вы будете более сообразительны в беседе с королем? К нему следует обращаться «ваше величество».
Я пожала плечами и сделала вид, что поправляю пояс.
– Вы просто свихнулись на почтении, – проговорила я равнодушно. – Но как скажешь. Величество так величество.
Мы пошли по витиеватым коридорам Эолума, каждая стена буквально излучает матовый свет и качает воздух, кое-где стоят плоские горшки с землей. Из них зелеными жгутами разрослись ползучие растения. Длинные лианы пустили щупальца к потолку, так и норовят полностью оплести свод.
Я на ходу прикоснулась пальцами к листьям и спросила:
– Кто-то следит за растениями в городе или они сами по себе?
Лисгард бросил едва заметный взгляд на горшки.
– Я, кажется, упоминал, что мы связаны с растениями?
– Нет, – пропела я и захлопала ресницами. – Ты говорил, что солнечные эльфы связаны с лесом.
Он поморщился:
– Неужели не очевидно? Если мы можем взаимодействовать с лесом, то с пучком травы как-нибудь управимся.
Я скривилась и фыркнула. Немного ускорившись, я отошла влево и подняла уши, чтобы высокородный видел, как мне плевать на эолумские условности.
– Может, местным жителям и понятно, – сказала я, оправдываясь. – Куда уж мне, скромной серой эльфийке непонятного роду и племени, до ваших непревзойденных умений.
Лисгард замялся и виновато покосился на меня.
– Каонэль, прошу извинить меня, – сказал он. – Иногда бываю резок. Но и вы, честно говоря, совсем не отличаетесь хорошими манерами. Порой мне кажется, что вы совершенно неуправляемы.
Я чуть не захохотала в голос, но сдержалась и сказала:
– Неуправляема? Я всего-навсего веду себя естественно, а не пытаюсь выглядеть лучше, чем есть.
– Правда? – спросил высокородный, приподняв бровь совсем как отец.
– Хотя нет, вру, – призналась я. – Пытаюсь, даже очень, особенно когда невинно хлопаю ресницами. Но это не считается. Это можно.
В воздухе витает легкий аромат непонятных цветов, нос улавливает, как прямо перемешиваются крошечные частицы пыльцы. В широкие окна врывается озорной ветерок, радостно проносится по изгибам коридора. Шторы между залами царственно колышутся – простая тряпка, а сколько достоинства.
Мы подошли к высокой арке, Лисгард остановился и осторожно развернул к себе.
– Миледи, запомните, что я сейчас скажу, – проговорил он и посмотрел в глаза. – Его величество горячо любим и уважаем народом Эолума. Если вы позволите себе неосторожное слово или жест, это может быть расценено как оскорбление королю. Я вас умоляю, ведите себя максимально прилично.
Лицо высокородного стало жалостливым, я уставилась на Лисгарда. Только теперь поняла, как он переживает.
– Буду стараться, – проговорила я честно.
Белокожий напряженно выдохнул – не поверил ни капли. Затем повернулся и толкнул резную дверь.
Глава 9
В лицо пахнуло ароматами приторных парфюмов и цветочных сладостей. Я сморщила нос и шагнула в огромный зал. По глянцевому полу с гомоном носятся эльфы, хватают друг друга за локти, что-то горячо обсуждают.
Все белокожие одеты в светлое, зал сияет, как полуденное небо. Пришлось на пару секунд зажмуриться. Когда открыла глаза, Лисгард стоял на почтительном расстоянии.
– Смотрю, у вас пунктик насчет света, – проговорила я.
Эльф бросил на меня подозрительный взгляд, я бесхитростно уставилась на него и изобразила улыбку.
Он потер тыльной стороной ладони подбородок.
– Видите ли, Каонэль, – начал высокородный. – Солнечные эльфы рождены светом. Наши души сотканы из его частиц. Эолум – средоточие источника жизни, где мы черпаем бесконечную энергию. Зал собрания – одно из самых светлых мест города.
Я кивнула и подумала – если их души созданы из света, то из чего сделана моя?
На меня с разбегу налетела эльфийка, белоснежный лоб стукнулся в подбородок, я возмущенно шикнула. Эльфийка отскочила назад, тонкие каблуки стукнулись о пол. В голубых, как бирюза, глазах вспыхнуло изумление, уши покорно прижались.
– О, прошу простить меня, – проговорила она сбивчиво. – Я не видела. Весь день голова кругом от… Вы ведь та самая серая госпожа?
Лисгард возмущенно охнул, голубоглазая присела в коротком поклоне, кончики ушей покраснели. Хотела ответить что-нибудь едкое, но увидела, как потемнело лицо белокожего, и промолчала.
Бедняжка мялась и мычала, взгляд Лисгарда приковал ее к полу, еще немного, и эльфийка расплачется. Я махнула рукой и проговорила намеренно беспечным тоном:
– Да-да. Серая. Очень серая. И глаза желтые. Потому, что сову съела.
Голубоглазая растерянно захлопала ресницами, на белых щеках проступило подобие румянца, если так можно назвать крошечные красные пятна. Она отступила на пару шагов и беззастенчиво стала разглядывать меня.
– А вот это уже неприятно, – пробормотала я тихо, но Лисгард, похоже, услышал.
Он прошептал:
– Рэниаль, бесстыжая. Знал же, что не сможет держать язык за зубами.
– Может, я белая ворона? – спросила я таким же шепотом. – В смысле серая. Паршивый единорог в табуне, или как там говорят?
Лисгард громко покашлял, я повертела головой. Эльфы негодующе уставились на нарушительницу порядка, глаза круглые, губы превратились в узкие полоски.
Он подался вперед и проговорил с нажимом:
– Не знаю, из какого вы рода. Потрудитесь назваться, миледи.
Лицо эльфийки снова приобрело белый цвет, мне показалось, с легким оттенком смертельности, губы задрожали.
– Извините, Лисгард, сын Тенадруина, – проговорила она дрожащим голосом. – Моя бестактность непростительна. Я Уртэль, дочь Фариласа.
Брови белокожего сдвинулись, губы пренебрежительно скривились.
– Так и думал, – проговорил он и вскинул голову. – Только оружейники нахально ведут себя с высокородными эльфами.
Я подняла изумленный взгляд на Лисгарда. Лицо будто выточено из мрамора, смотрит грозно, свысока. Уртэль задрожала как осиновый лист, снова присела в поклоне и попятилась, натыкаясь на шныряющих эльфов.
Я повернулась к эльфу, глаза белокожего сузились, скулы поигрывают. Резкие смены милости на гнев делают его похожим на отца.
– В жизни не видела ничего более унизительного, – прошептала я.
Лисгард аккуратно взял меня за локоть и медленно повел через зал, деликатно отгораживая от беготни. Я не сопротивлялась.
Эльфы стали оборачиваться чаще. Белокожие шепчутся и прикрывают рты ладонями. Как только замечают сына казначея – тут же отводят взгляд и делают вид, что вообще случайно тут оказались.
– Миледи, поймите, – сказал Лисгард наставительно, – соблюдение правил иерархии в Эолуме – необходимое условие для поддержания мира и равновесия. Как можно взаимодействовать друг с другом, если непонятно, кто какого ранга?
Я озадаченно глянула на эльфа, тот выглядит серьезным и уверенным. Говорить, что у меня несколько другие представления о жизни, не стала. Тем более несколько часов назад вообще не было никаких представлений.
Мы остановились в середине зала, толпа эльфов расступилась, расползлась по залу. Один белоухий не успел вовремя отойти; когда сын казначея двинулся прямо на него, эльф с испуганным стоном поспешил скрыться в толпе.