у таксисту с профилем хищной птицы и горячими черными глазами, куда именно ей нужно, и он кивнул, заводя машину. Маргарита откинулась на заднем сиденье и попыталась расслабиться, но это ей удавалось плохо. Нервы были напряжены. Она посмотрела на часы на приборном щитке машины, потому что своих у нее не было. Все часы, которые она когда-либо покупала или ей дарили, неважно, электронные или механические, у нее неизменно ломались. Время неумолимо бежало вперед, приближая ее к встрече с Романом.
На месте она расплатилась и вышла, оглядываясь по сторонам, и в тот же миг услышала зовущий ее, такой знакомый и такой узнаваемый голос Романа. Он поднялся из-за столика крошечного кафе и позвал ее:
— Марго! Я здесь! — Он помахал рукой, приглашая присоединиться к нему.
Она подошла, не зная, что сказать, кроме ничего не выражающего «Привет», и уселась на плетеный стул напротив Романа. Расторопный официант тут же принес ей бокал с розовым вином.
На Романе были узкие до невозможности джинсы, сидящие низко на бедрах, их дополнял кожаный грубый ремень с массивной пряжкой и голубая рубашка «поло» с неизменным крокодильчиком на кармашке. На ногах у него были мягкие мокасины. Маргарита решила, что ее наряд рядом с его непритязательной одеждой выглядит слишком уж элегантно, и почувствовала себя еще более смущенной.
— Потрясающе выглядишь, — сказал он, отпивая вино из своего бокала. — Впрочем, как всегда. Что-нибудь закажешь? Тут готовят просто потрясающую mousaka. Помнишь, как ты любила это блюдо? — Роман посмотрел ей в глаза.
— Помню. В Ираклионе. Мелко рубленное мясо, запеченное с баклажанами. Но разве здесь не рыбой кормят? На озере? Или черепаховым супом?
— Ты же не любишь рыбу. А черепашками можешь полюбоваться. Они тут у берега плавают. На каждом шагу, того и гляди наступишь. Ну так что?
— Я не голодна.
— А я вот голоден. Целый день ничего не ел.
— Ну если ты будешь…
— Тогда и ты со мной за компанию?
— Пожалуй.
Пока они ели, их разговор касался всего, чего угодно, только не того, что их обоих более всего волновало. Выпитое вино, однако, их все-таки раскрепостило. И только когда принесли кофе, Маргарита решилась задать вопрос, который ее более всего волновал:
— Скажи, почему все так получилось?
— Что именно? Почему ты мне дала отставку?
— Я?! — Она изумленно уставилась на него.
— А кто же? Сначала дала мне надежду, а потом сбежала. Вернее, дала мне понять, что наше прошлое не воскресить.
— Но ты же сам…
— А что я сделал? Подчинился твоим капризам? Конечно, я дурак. Но, Марго, ты никогда не была капризной девушкой, от которой можно ждать чего угодно.
— Это от тебя, как оказалось, можно чего угодно ждать.
— Нет. Когда я увидел тебя, мне стало совершенно ясно, что я потерял. Вернее, мне это стало ясно, как только я прочитал первые же страницы твоей книги, которую мне так любезно принес твой Артем. Не перебивай! Дай мне сказать! — Он сделал протестующий жест рукой, и она сдержала обидные слова в его адрес, готовые сорваться с губ, а он продолжал: — Ты во многом права, я не мог ждать от тебя верности, когда вынужден был пропасть. Но я пропал не только для тебя. Я умер для всех.
— Я все знаю, мне Артем рассказал.
— Ну что же, тогда мне вряд ли стоит повторять свою историю.
— И все-таки, почему я услышала о твоих злоключениях не от тебя, а от другого человека? Почему ты мне сразу же все не рассказал?
— Я боялся, — Роман опустил глаза, — просто, как последний идиот, боялся, что ты не поверишь ни единому моему слову. Я понимал, что причинил тебе боль и что не могу ждать полного понимания. И поэтому все рассказал Артему. Я надеялся, что он передаст это тебе. И с чужих слов моя история будет выглядеть более реалистичной. Видимо, я ошибся.
— Нет. Не ошибся. В этом — нет. Но ты ошибся в другом. Тебе нужно было все рассказать самому. А ты… Ты мне не доверился.
— А как я мог тебе доверять? После всего, что снова случилось между нами, и после того, как я порвал с Аней, и после того, как ты превратила нашу новую встречу в просто банальный секс, а потом вернулась к Артему? И он, и никто другой, дал мне понять, что, к сожалению, тебя интересует только публикация твоей книги и ее раскрутка. И больше ничего! Понимаешь? Только это и больше ничего!
— Что? — прошептала Маргарита, не поверившая своим ушам. — Что ты сказал?
— Повторить? Да, Артем один был бы для меня не важен. Но не только он так думал. И даже твоя замечательная подружка Кира, которая, к слову сказать, тебя изваяла просто гениально. Что же, — он горько усмехнулся, — мне оставалось стать Пигмалионом, влюбившимся в статую, но эта статуя вряд ли ожила бы.
— И кто еще? — спокойно спросила Маргарита, хотя внутри нее бушевала ярость.
— Конечно, Ольга. Она рассказала, что ты делала уже не одну попытку пробиться в издательствах, но тебе везде отказывали, и Артем это тоже подтвердил. И что вся твоя надежда была, с тех пор как мне отдали твою рукопись, только на меня.
— Да я вообще не собиралась ее публиковать! — крикнула Марго. — И никуда ее никогда не предлагала! Я вполне довольствовалась короткими рассказами, которые, к слову сказать, с удовольствием брали во всех глянцевых журналах! Все, хватит! Я пойду, чтобы больше не продолжать этот глупый разговор! Я не хочу перед тобой ни в чем оправдываться! — Маргарита вскочила и, размахивая сумочкой на длинном ремешке, понеслась прочь.
Она услышала, как он что-то крикнул по-гречески официанту и тот что-то утвердительно ответил. Наверняка Роман, который тут давно жил, был завсегдатаем этого кафе и просил записать обед на его счет. Догнал он ее быстро и, цепко схватив ее за предплечье, повел к припаркованной на стоянке у причала явно антикварной зеленой «Ривьере». Дорогие у него причуды, ничего не скажешь! Маргарита молчала, когда он вывел машину и они устремились в горы.
— Хочу найти место, где никого не видно. Хочу остаться с тобой один на один, и с природой, и с небом, и горами. Там, где никто нам не помешает. А потом… Потом я покажу тебе свой дом.
— Роман! Не нужно! Я боюсь этого места. Я всегда боялась гор!
— Нужно избавляться от своих страхов. Просто помолчи, Марго. И… доверься мне в конце концов!
Они остановились на укрытой со всех сторон скалами небольшой поляне, заросшей дикими хризантемами так, что вся она казалась сплошным ковром. Лишь кое-где росли кусты кумари, которые осенью покроются кроваво-красными ягодами, а пока они стояли все в цвету. Вокруг царила полная тишина, когда они вышли из машины. Марго вопросительно посмотрела на Романа. А он приподнял ее и опустил на багажник машины, одновременно приподнимая подол ее узкого платья и стаскивая с нее кружевные трусики. Маргарита не сопротивлялась, словно оглушенная этой тишиной и красотой вокруг. И ее страх куда-то пропал. Она полностью и безоговорочно отдавалась этому мужчине, его внезапному порыву, его экстравагантной выходке, так, словно они только недавно расстались и эта поездка была призвана просто разнообразить их привычный, давно до мельчайших подробностей изведанный секс.
В полном безмолвии гор она словно со стороны услышала свои протяжные стоны. Его горячие поцелуи становились все более глубокими и требовательными. Протянув руку вниз, Роман ухватил лодыжку Маргариты и приподнял ее ногу, поставив на обод машины. Она покорно согласилась с этой позой.
— Марго… Подвинь бедра чуть-чуть вперед. Вот так… Вот так… — прошептал он, задыхаясь от вожделения. Его голос звучал теперь хрипло, дыхание участилось. Она приподняла его рубашку, сгорая от желания ощутить его тело под своими ладонями. Он стянул «поло» и бросил на траву. А потом поднял ее платье так, что освободил грудь, одновременно расстегивая застежку лифчика.
Ее ягодицы оказались на горячем металле машины, а рука Романа очутилась на их внутренней стороне. Он играл ее плотью, а она, широко раскрыв плаза, смотрела в темнеющее южное небо, где уже намечался нежный серп молодой луны. А потом она прикрыла веки, чтобы ничто не отвлекало ее от разливающейся по телу истомы, восхитительных, необыкновенных ощущений. Его руки становились все более нетерпеливыми, и она услышала, как скользнула вниз «молния» на его джинсах и зазвенела пряжка. Он сильнее развел ей ноги, придвигая бедра к себе. Почувствовав, как он вошел в нее, она чуть не задохнулась, настолько головокружительным было это ощущение, когда он заполнил ее целиком, когда ее тугая плоть обхватила его. Ей захотелось еще более плотного соприкосновения, и Маргарита, сняв ногу с бампера, закинула ее ему на бедро, а второй обняла его ногу и вобрала его настолько глубоко, насколько это вообще было возможно.
Она начала приближаться к финишу, в ее голове возникла вспышка, и она чуть не потеряла сознание, когда услышала его гортанный стон. С этим стоном в нее влились новые силы, и она снова кончила, теперь уже вместе с ним, а он задрожал и, наконец, затих. Его кожа прилипла к ее телу, она чувствовала под судорожно сжимающими его спину пальцами его пот, льющийся градом по позвоночнику. Теперь она освободилась и потянула вниз измятое платье, а он нашел рубашку и, скомкав ее, вытер влажную грудь.
— Так и поедешь без рубашки? — спросила она, усаживаясь в машину и чувствуя под голыми ягодицами мягкую кожу сиденья. Куда подевались ее трусики? Она их так и не нашла. Что-то нужно положить под себя, иначе влага их страсти, вырвавшаяся на волю из ее недр, все тут перепачкает.
— Так и поеду. А почему нет? Вот, возьми, — он протянул ей рубашку, — искать тут твои трусики уже бесполезно. Темнеет. Тут вообще темнеет как-то сразу.
— Отвези меня в гостиницу.
— Ты это серьезно? — спросил он, усаживаясь за руль.
— Мне нужно разобраться с Артемом.
— Может быть, сделаешь это завтра? Вид у тебя не совсем подходящий для серьезного разговора, — пожал плечами Роман.
— Именно подходящий! — отрезала Марго и вдруг сама испугалась своей смелости.