Рекс тоже вскочил на ноги и через голову отца взглянул в кухню.
— Черт!
На кухонном столе ничего не было. Джефф Ньюкист сбежал, прихватив отцовский пистолет.
Он исчез, но за время, пока Натан рассказывал свою историю, в доме появился новый персонаж. Судя по выражению его лица, он услышал все, что услышали все остальные.
Патрик посмотрел на Эбби, потом на Митча и снова перевел взгляд на Эбби.
— Что произошло в доме твоего отца, Эбби? — спросил он. — Я видел, как судья шел туда с ружьем.
Глава 41
Судья обратил внимание на припаркованную у обочины машину своего старшего сына, после чего проследил взглядом за младшим, вслед за Митчем вбежавшим в дом дока Рейнолдса. Жизнь снова подталкивала его к решительным действиям. Он очень часто лгал своему сыну Митчу. Но в данный момент самым важным было то, что Митч был уверен: отец сообщил Квентину и Натану, что он стал свидетелем того, как они поступили с телом мертвой девушки. Судья солгал. Ничего подобного он им не говорил. Они понятия не имели, что в ту ночь Митч спрятался в кладовой и все видел. Они ничего не знали, а следовательно, не могли чем-либо угрожать Митчу.
Он обманул сына, чтобы оправдать его отъезд из города.
И теперь Митч шел к доку, видимо, для того, чтобы задать ему свои вопросы. Судья прекрасно понимал, что Квентин не поймет, о чем он говорит, но может решить, что настало время раскрыть кое-какие секреты.
Том бросился к стоявшему в углу кабинета оружейному сейфу.
Отперев его, он вытащил первое ружье Митча.
Он сказал себе, что сможет снять с Митча обвинение в убийстве. Но он не мог допустить, чтобы Квентин наконец заговорил о том, что знал последние семнадцать лет.
Их дома стояли на тихой улочке, по которой лишь изредка проезжали машины.
Он знал, что половина успеха заключается в том, насколько уверенно ты держишься. Свидетели обычно видели только то, что хотели увидеть. Если он решительным шагом пересечет улицу, неся в руке винтовку, и при этом его заметит кто-то из соседей, они увидят то, что хотят: Том Ньюкист идет в гости к своему другу. А если они увидят немного больше… Что ж, это будет их слово против его. Никто не поверит тому, кого судья назовет лжецом.
Входная дверь была распахнута, и дорогу ему преграждала лишь тонкая проволочная ширма.
Изнутри доносился разгневанный голос Митча.
Том неслышно вошел в гостиную.
Они выясняли отношения в кухне.
— Я не знаю, о чем ты говоришь, — донесся до него голос Квентина.
— Черта едва ты не знаешь! — грубо оборвал его Митч и добавил: — Возможно, у Натана Шелленбергера память лучше.
Том отступил в сторону, чтобы не попасться на глаза сыну. Митч, громко хлопнув дверью, выскочил из дома. За ним с криком «Митч! Подожди меня!» побежал Джеффри.
Том вышел из-за угла и шагнул в кухню прежде, чем Квентин успел вернуться в клинику.
— Что ты ему сказал? — спросил он.
— Ничего.
Заметив ружье, Квентин поднял на друга испуганные глаза.
Том кивнул. Он ему поверил. Но проблема была в том, что он знал: Митч не остановится, пока не получит ответы на свои вопросы, а Квентин был единственным, кто еще был способен их ему предоставить. Том уже позаботился, чтобы второй человек, который знал о Саре… его собственная жена… смолкла навсегда. Была какая-то поэтическая справедливость в том, что, взяв Надин за руку, он вывел ее в метель. Она ушла, такая же растерянная и испуганная, какой была Сара в ту ночь, когда Надин отправила ее блуждать в ту, другую вьюгу. Утратив рассудок, Надин начала вспоминать и рассказывать окружающим небольшие эпизоды из того периода их жизни, который следовало забыть навсегда. Том решил эту проблему, позволив стихии вынести свой приговор.
Но никто не имел права выносить приговор ему.
Он не совершил ничего дурного. Девчонка хотела секса с ним. Она хотела зачать ребенка. Он щедро ей заплатил и позаботился о ней, насколько ему позволила это сделать Надин. И видит Господь, он воспитал этого парня, который создал ему немало проблем. А ведь он мог просто приказать ей сделать аборт или вынудить ее отдать ребенка на усыновление совершенно посторонним людям.
Он свято верил в свою невиновность.
Девушку убила Надин, он тут был ни при чем.
Квентин вынудил его принять меры предосторожности, хотя, видит Господь, ему очень не хотелось поднимать ружье и направлять его дуло в грудь своего самого близкого друга.
— Запри дверь в клинику, Квентин.
Доктор выполнил его распоряжение.
— Том, ты ведь на самом деле не…
Это было все, что он успел сказать.
Судья положил ружье на пол, снял перчатки, которые предусмотрительно надел, прежде чем взять ружье в руки, положил их в карман и покинул дом через входную дверь. Все тем же уверенным шагом он пересек улицу и вернулся домой.
Он заметил припаркованный в конце улицы черный грузовик, но не придал этому значения.
Люди увидели то, что и ожидали увидеть. А его слово всегда было законом.
Войдя в дом, он обнаружил там нечто неожиданное. Если точнее, это был некто.
— Эй, судья! — окликнул его неопрятного вида пьяница, за время отсутствия Тома вошедший в дверь, которую впервые за всю жизнь судья оставил незапертой. — Вы меня помните? Кажется, это вы несколько раз отправляли меня за решетку? Еще и штраф заставляли платить. Ха, сегодня вы этого не дождетесь! На этот раз бабки причитаются мне.
Марти Фрэнсис, покачиваясь, стоял на персидском ковре, устилавшем пол в гостиной судьи. Том не сразу понял, что этот тип пытается его шантажировать, угрожая рассказать всем, кем была лежащая в могиле безымянная девушка.
— Такие деньги я дома не держу, — сообщил ему судья. — Поехали в банк, и я сниму их со счета.
Ведомый жадностью Марти покорно, как ягненок, последовал за судьей, не зная, что идет на верную смерть. Они вместе сели в черный «кадиллак», ожидавший возле дома.
Оказавшись в машине, судья запер замки на дверцах.
Он сдал назад, выехал на дорогу и помчался по улице.
Доехав до угла, он повернул налево, к шоссе, а не направо, в центр города.
— Там нет никаких банков! — запротестовал Марти.
— Я держу чековую книжку в своем доме на ранчо, — успокоил его судья.
А еще на ранчо был погреб, в котором можно было запереть человека. Судья рассчитывал, что это позволит ему избавиться от досадного недоразумения в лице Марти Фрэнсиса.
— А-а, понятно, — миролюбиво сказал его пассажир. — Только не гоните так! Я вижу, вы, судья, безбашенный водила. Вам это уже говорили?
Патрика на улице уже не было.
Он следил за Марти, чтобы узнать, что тот собирается предпринять. Когда он понял, что вместо того, чтобы распространять по городу сплетни о Митче, Марти решил шантажировать судью, стало ясно, что его собственным планам пришел конец. Он хорошо знал судью и не сомневался, что с ним этот номер не пройдет. Марти окажется в участке, где и расскажет историю о том, как и от кого получил информацию о сестре. Найдутся люди, которые сумеют сложить два и два, и Эбби поймет, что Патрик пытался предать Митча.
Патрик поехал в центр города, выпил пива, снова сел за руль и отправился к родителям, чтобы сообщить им, что ранчо ему надоело и он намерен в очередной раз покинуть Смолл-Плейнс.
Глава 42
Кэти чувствовала себя просто ужасно. Вести фургон в таком состоянии было очень тяжело, но она решила во что бы то ни стало в последний раз навестить могилу Девы. Она не знала, что ей станет так плохо. С другой стороны, прошло уже два дня с тех пор, как она в последний раз садилась за руль. Все это время она почти ничего не ела. Ее терзала боль, у нее была высокая температура, которая в последние дни неуклонно поднималась все выше, но она чувствовала себя легкой, невесомой, воздушной, как ангел. Вечер был так прекрасен, что Кэти хотелось выглянуть в окно, чтобы полюбоваться небом. Но ее силы были на исходе, и все они уходили на то, чтобы удержать автомобиль на шоссе.
Она знала, что время от времени пересекает разделительную черту, но ничего не могла с этим поделать. Машин на шоссе было мало, и при виде встречного автомобиля ей всякий раз удавалось вернуться паевою полосу. Кэти не собиралась ни для кого представлять опасность. Она твердила себе, что не хочет, чтобы кто-то из-за нее пострадал. Она всего лишь хотела в последний раз припарковать фургон на кладбище и, если ноги откажутся ее держать, проползти несколько метров, отделяющих дорогу от могилы Девы. Она мечтала о том, как вытянется на спине и поблагодарит Деву за мир в душе, который получила от нее в дар.
Выезжая на шоссе 177, она почувствовала, что ей очень больно крутить руль.
Но вот фургон снова едет прямо, и боль начинает стихать.
Еще какая-то пара миль, и она будет на месте.
Кэти была взволнована… и одновременно спокойна… при мысли о том, что она делает. Все происходило так, как и должно было происходить. Идеальное завершение волшебной поездки. После этого она собиралась вернуться домой, лечь в постель и умереть, если уж такая у нее судьба. Хотя она не исключала и того, что ее тело получит такое же чудесное исцеление, как и то, от которого сейчас пела ее душа. И тогда она сможет впорхнуть в кабинет своего врача, рассмеяться и пропеть: «Посмотрите на меня!» Она сможет даже позвонить тому репортеру и сказать: «А ведь я вам говорила!»
В тот момент, когда вдали показалось кладбище, Кэти заметила кое-что еще.
— Ах! — выдохнула она, разжимая стискивавшие руль пальцы.
Это было так прекрасно… Она была прекрасна! Перед Кэти возникло видение: прекрасная темноволосая девушка, которая ласково ей улыбалась. Кэти сразу догадалась, что это и есть Дева. Она не понимала, за что ей такое счастье, но почему-то ее благословляли во второй раз…
Видение заполнило собой все. Нога Кэти соскользнула с педали газа, а руки окончательно покинули руль и опустились на колени. Она просто смотрела на Деву, улыбаясь благословляющему ее удивительно красивому лицу. Фургон довольно долго ехал по своей стороне дороги. Преодолев подъем, он начал набирать скорость. На спуске его повело влево, туда, где по встречной полосе мчался черный «кадиллак». Но Кэти не видела двух мужчин, в ужасе смотревших на нее через лобовое стекло. Перед тем как умереть, она не видела ничего, кроме изумительного света, окружавшего прекрасную темноволосую девушку. Ее образ исчез в тот момент, когда свет принял Кэти в свое удивительно теплое сияние.