– Allo? C’est Atlantis.
Незнакомый голос, говоривший по-французски, на мгновение огорошил меня, и я поискала в памяти нужные слова для ответа, поскольку очень давно не говорила по-французски. В конце концов я сдалась.
– Здравствуйте, это Мерри Макдугал. Я получила сообщение от Алли Деплеси с просьбой позвонить по этому номеру.
– О, конечно же! – сразу ответила женщина по-английски. – Очень приятно слышать вас, миссис Макдугал. Меня зовут Марина, и я ухаживала за девочками, пока они были маленькими. Сейчас я найду Алли и позову ее к телефону.
Пока я ждала, я услышала детский плач на заднем плане и подумала, чей это может быть ребенок. Одновременно раздался стук в дверь. Я побежала открывать и увидела Джека с мобильным телефоном в руке.
– Мама, я только что получил сообщение от Алли. Она никак не может связаться с тобой, – сказал он, и я устремилась обратно к трубке.
– Алло? – произнес голос на другом конце линии. – Алло?
– Да, прошу прощения, Алли. Я получила ваши сообщения, и Джек только что сказал мне, что вы написали ему.
– Да. Извините за беспокойство, но мы не хотели, чтобы вы уехали из Западного Корка, пока не поговорите с нами.
– Почему же?
– Потому что, если вкратце, появилась новая информация, о которой мы хотели вам сообщить.
– Какая информация?
– Это может прозвучать странно, но каждой из нас дали набор координат, указывавших на места нашего происхождения, чтобы мы могли проследить свои биологические корни, если возникнет такое желание. До сих пор все наши координаты оказывались точными. Вчера вечером мы нашли координаты потерянной сестры, и они указывают на определенное место в Ирландии. Мы полагаем, что эти координаты, скорее, связаны с вами, чем с Мэри-Кэт. Вам сказать, к какому месту они ведут?
– Давайте. – Я вздохнула. – Удивите меня.
– Мама! – Джек нахмурился, когда уловил циничные нотки в моем голосе.
– Этот район называется Западный Корк. Мы точно не уверены, где вы сейчас находитесь, но координаты приводят нас к месту под названием Аргидин-Хаус, неподалеку от деревни Тимолиг. Это что-то значит для вас?
Я изумленно сглотнула и резко опустилась на кровать. Как она могла узнать?
Наконец я обрела голос:
– Да… значит. Мой семейный дом когда-то был частью поместья Аргидин, так что, наверное, координаты указывают на него.
– На Google Maps мы видим, что поместье по-прежнему занимает несколько сотен акров, но координаты указывают точно на Аргидин-Хаус, – ответила Алли.
– Хорошо. – По какой-то нелепой причине я написала «Аргидин-Хаус» на бумажке рядом с телефоном, как будто могла забыть название. – Спасибо, что сказали. Простите, что я не связалась с вами раньше, но сегодня был очень хлопотный день. До свидания.
Я вдруг передернула плечами в ужасе от мысли о неизвестном мертвеце, сообщившем своим приемным дочерям о месте моего рождения.
– Что это, мама? – Джек уставился на меня.
– Они получилили новую информацию. Судя по всему, теперь они знают место, где я родилась на свет. Но откуда? Как они смогли узнать, если даже я не знаю?
– Понятия не имею, а где это?
– Совсем рядом, лишь около двух миль от того места, где мы были вчера вечером, от той фермы, где я выросла. Это значит, что они могли ошибиться с координатами, как я и сказала Алли.
– Как называется это место?
– Оно называется Аргидин-Хаус, но во времена моего детства все называли его Большим Домом. Моя бабушка Нуала работала там на богатую протестантскую семью, которая владела домом во время ирландской революции. И вообще-то… – я нахмурилась, вспоминая, – …моя старшая сестра Нора тоже работала там, когда я была маленькой.
– Полагаю, географическая близость имеет значение? То есть этот дом находился рядом с домом отца О’Брайена в Тим… – Джек беспомощно посмотрел на меня.
– В Тимолиге. Да, очень близко.
– А кто сейчас живет в Аргидин-Хаусе?
– Понятия не имею. И знаешь что, Джек? После вчерашнего вечера и сегодняшнего дня я слишком устала, чтобы хотя бы думать об этом.
– Само собой, мама. – Джек опустился на кровать и положил руку мне на плечо. – Все это очень тяжело для тебя. Мы можем поговорить об этом завтра утром. Но что бы ты ни решила насчет Алли и ее сестер, ради твоего же блага, пока ты здесь, стоило бы побольше узнать про этот Аргидин-Хаус. Ты согласна?
– Наверное, – вздохнула я. – Мне ужасно жаль, что я так грубо обошлась с Алли. Ты можешь поговорить с ней и извиниться за меня, сказать, что у меня был трудный день или что-нибудь еще?
– Разумеется, мама. Ты провела много времени в своем прошлом за последние несколько дней. Не волнуйся, я все ей объясню. Насколько я понимаю, ты не хочешь покушать внизу?
– Нет, но это один из немногих отелей, где есть хорошее обслуживание в номерах, здесь можно заказать тосты и домашний джем. Я позвоню Амброзу и спрошу, не хочет ли он составить мне компанию сегодня вечером, но я почему-то сомневаюсь в этом. Сегодня у него был очень долгий и трудный день.
– Да, и это все устроила ты. – Джек обнял меня. – Только не слишком переживай, ладно? Позвони мне, если понадобится, а так увидимся утром. Люблю тебя, мама.
– Спасибо, Джек. Я тоже люблю тебя.
Когда дверь за ним закрылась, я снова оказалась на грани слез только потому, что родила такого замечательного человека. «Теперь ему нужна только любовь хорошей женщины», – пробормотала я, направляясь в душ. Но сейчас я была рада, что он рядом со мной.
Ополоснувшись под душем, я позвонила Амброзу, который сказал, что он слишком измучен для иных подвигов, кроме нескольких сэндвичей в его номере, так что я заказала ему полную тарелку, а себе – тост с джемом. Потом я включила телевизор и стала смотреть плохую ирландскую мыльную оперу в попытке отключить мозг.
Но ничего не получилось, и, когда я нырнула под одеяло, я не могла избавиться от слов Алли.
«Аргидин-Хаус…»
Много-много раз во время моих велосипедных поездок в Тимолиг и возвращения домой из школы мы проходили мимо бесконечной каменной стены, отгораживавшей Большой Дом и его обитателей от остального мира. Сама я никогда не видела дом; только камины зимой, когда деревья по периметру стены сбрасывали листву. Я знала, что мои братья часто перелезали через стену, охотясь за осенними яблоками и фигами, которые росли там.
Потом я неожиданно вспомнила о письме, полученном от Амброза, оно до сих пор лежало в ящике моего прикроватного столика.
«Почему ты так боишься? Ведь он любил тебя…»
Однако дело было в том, что, возможно, никакой любви не было и я провела тридцать семь лет, воображая тысячу вариантов любовной истории, которой не суждено было случиться…
– Просто открой его, дура! – громко сказала я себе, потом села и открыла ящик. Надорвав конверт, я вытащила письмо и прочитала его.
Он ответил мне с такой же настороженностью, как я написала ему. Правда, он добавил телефонный номер.
«Пожалуйста, позвони мне, когда будет удобно, и сообщи подходящее время и место для нашей встречи».
Я убрала письмо в ящик, легла и выключила свет. Но сон не приходил, да и с чего бы? Я только что вступила в контакт с человеком, очень долго навещавшим мои мысли и ночные кошмары.
Потом меня посетила мысль, которая заставила меня рассмеяться. Разве не удивительно, что я, выросшая в строгой католической семье, где моя жизнь оказалась бы под угрозой из-за любви к юноше-протестанту, на самом деле родилась в протестантском доме?
С этой мыслью я наконец заснула.
– Ты не могла бы любезно подбросить меня до дома престарелых, где живет Джеймс? – спросил Амброз за завтраком.
– Разумеется, кто-нибудь из нас это сделает, – ответила я.
– Должен признать, у меня есть фобия насчет подобных мест. – Он зябко поежился. – Мой дорогой Джеймс сказал, разумеется, в доверительной беседе, что половина постояльцев заводят разговоры с ним в таком духе, словно они все еще живут в 1950-х годах. По крайней мере, наши серые клеточки до сих пор работают исправно, хотя бренные тела с каждым днем все больше подводят нас.
Джек согласился подвезти Амброза, сказав, что у него самого есть кое-какие дела в Клонакилти, поэтому мы с Мэри-Кэт остались допивать кофе вдвоем.
– Сегодня чувствуешь себя получше? – осведомилась я.
– Да. Ты знаешь, что я обычно не злоупотребляю выпивкой, и уж тем более виски. Кстати, Эойн, один из кузенов, с которым я познакомилась на вечеринке и который играл на скрипке, – музыкант, сочиняющий песни и выступающий в местных пабах. Он предложил мне присоединиться к нему как-нибудь вечером и выступить в пабе под названием «Дебаррас». Недавно он потерял свою певицу, потому что она отправилась путешествовать.
– Это замечательно, Мэри-Кэт. Традиционная ирландская музыка, да?
– Боже мой, нет, мама. – Она захихикала. – Это современные песни. Эойн говорит, что в Ирландии существует огромная культура живой музыки. Полагаю, обилие местных пабов способствует выступлениям. У нас в Новой Зеландии нет ничего подобного.
– В Гиббстон-Вэлли точно нет. Ты воспользуешься его предложением?
– А как? Я предполагаю, что мы все скоро вернемся в Дублин. Ты уже решила, когда именно?
– Честно говоря, сейчас я просто живу одним днем, но почему бы тебе ненадолго не задержаться здесь, даже после нашего отъезда?
– Может быть. – Она пожала плечами. – Кто знает? Если сегодня кто-нибудь подвезет меня, то я зайду в его студию и посмотрю, что за музыку он пишет. Кстати, мама, вчера я получила очередное электронное письмо от Мишель. Она прислала фотографию, где нас сняли вдвоем сразу же после моего рождения. Я… в общем, если это не слишком больно для тебя, может быть, ты взглянешь на нее? Я лишь хочу убедиться, что младенец на фотографии выглядит точно так же, как на снимках, которые делала ты примерно в то же время. Чтобы не осталось сомнений. То есть я понимаю, что все младенцы похожи друг на друга, но…