– Не стесняйтесь, – сказала миссис Грэди, когда Нуала отперла дверь. – Может быть, мне стоит зайти вместе с вами? Так, на всякий случай…
– Я позову вас, если будет нужно. Спасибо, миссис Грэди, и спокойной ночи.
Нуала захлопнула за собой дверь. Ей хотелось запереться, но она понимала, что это вызовет подозрения у дружелюбной, хотя и чересчур назойливой соседки. Выглянув в окно и увидев, что миссис Грэди по-прежнему болтается рядом с домом, Нуала вздохнула и поднялась в спальню, которую они делили с Финном. Она раздвинула занавески на окне и окликнула соседку.
– Он жив-здоров, миссис Грэди, так что не беспокойтесь. Спокойной ночи!
Нуала закрыла окно, задернула занавеску и легла в постель, думая о том, что ей предстоит долгая и трудная неделя.
Верный своему слову, Финн вернулся домой через неделю, в понедельник рано утром. Он вошел так тихо, что Нуала даже не слышала, как открылась задняя дверь.
– Финн! Ох, ты цел и вернулся!
– Ну конечно, – сказал он, когда избавился от одежды и улегся рядом с ней. – Извини, что я грязный и от меня воняет потом. Это была долгая и трудная неделя.
– Но ты выжил.
– Точно. Иди сюда, дорогая. – Он протянул руку, и она положила голову ему на грудь.
– Кто там был? – спросила она. – Что ты делал? Были ли там полицейские рейды?
– Нуала, я отключаюсь. Мне нужно немного…
Нуала видела, как закрылись его глаза, но сама она лежала без сна, наслаждаясь его теплом и слушая ровное биение его сердца. Она была безмерно рада его возвращению домой; местные жители ежедневно стучались в ее дверь, спрашивали о Финне и о том, когда он выйдет на работу. Не следует ли ей вызвать врача, если его состояние не улучшается? Как она считает, заразно ли это? В конце концов она доехала до Тимолига, где встретилась с Ханной и объяснила, что у односельчан возникают подозрения.
– Мне нужно знать название сравнительно тяжелой болезни с симптомами рвоты. У меня есть несколько идей, но хочется выбрать лучшее решение.
– Сходи в здешнюю аптеку, – тихо посоветовала Ханна. – Сьюзен работает там провизором; ты можешь ей доверять. Скажи ей, что у Финна приступы рвоты, и попроси какие-нибудь порошки. Я уверена, она даст тебе подходящее название для болезни.
Нуала последовала ее совету, и вскоре Сьюзен сама приехала на велосипеде с нужными порошками и вошла в коттедж, чтобы осмотреть «пациента». Ее визит и то обстоятельство, что теперь Нуала могла сообщать любопытствующим о «гастроэнтерите» у Финна, ничуть не улучшили ее кулинарную репутацию, зато удовлетворили соседей. Ханна тоже сказалась больной в своем магазине одежды, чтобы помогать женщинам готовить еду для мужчин в тренировочном лагере в Килбриттене, что прибавило достоверности их легенде.
Больше всего Нуалу возмущало то, что, если бы миссис Грэди и остальные односельчане узнали правду, они бы только похвалили Финна. Но это знание могло подвергнуть их опасности.
«Моя жизнь – это постоянная ложь», – подумала Нуала, прежде чем погрузилась в беспокойный сон.
В семь утра Нуале пришлось разбудить Финна. Она уже сделала ему чай и овсяную кашу и принесла еду в постель.
– Ты уверен, что сегодня сможешь учить детей в школе? – спросила она.
– Я должен, правда?
– Да. Все спрашивают о твоем здоровье, так что тебе нужно показаться на людях. Как прошла неделя?
– Я бы сказал, что весьма плодотворно. Нас разделили на боевые отделения и учили действовать таким образом, как будто враг может напасть в любой момент. Мы учились взрывать «бомбу Миллса»[12], а потом упражнялись в стрельбе с новыми винтовками системы Ли-Энфилд и даже спали с оружием в руках. Если давали сигнал тревоги и кто-то из отделения вставал в строй недостаточно быстро, все начиналось по новой. Мы поочередно командовали отделением, а вечером после чая и ужина собирались в амбаре, где слушали лекции или выполняли письменные задания.
– Звучит серьезно, Финн. Ты уверен, что враги не подозревают о ваших тренировках? Эта ферма находится недалеко от поста «черно-коричневых» в Килбриттене.
– Батальоны из Бандона и Килбриттена предоставили разведчиков, которые отлично поработали. Все знали условный свист, предупреждающий об их приближении, но, слава богу, обошлось. Мы проводили много времени в полевых условиях, учились наилучшим образом пользоваться естественными укрытиями и передвигаться незаметно, сохраняя строй, когда устраиваем засаду на дорожный патруль.
– По крайней мере, теперь вы все будете готовы к нападению, – сказала она.
– Да, Нуала, но тут есть разница: это мы собираемся атаковать. Мы не можем просто сидеть, прятаться и готовиться к обороне; нам нужно организовать собственные атаки на британцев, если мы хотим победить. Сейчас обсуждаются планы, которые скоро будут введены в действие. В предстоящие месяцы мне понадобится проводить больше времени вдали от школы ради борьбы за наше дело.
– Но как же, Финн? У тебя такая замечательная работа; ты ведь не собираешься отказаться от нее?
– Нет, но, если будет необходимо, я расскажу директору О’Дрисколлу о своем участии в «летучей бригаде». А возможно, моя так называемая болезнь окажется тяжелее, чем мы думали, поэтому мне нужно будет некоторое время для отдыха. Понимаешь, о чем я?
– С таким бледным, осунувшимся лицом и покрасневшими глазами ты сегодня определенно подходишь на роль больного, – вздохнула Нуала. – Ты уверен, что директору можно доверять?
– Да. Он не меньше меня хочет жить в свободной Ирландии и часто говорил, что будь он помоложе, то сейчас сражался бы вместе с волонтерами. Мне приходится доверять ему, Нуала, – добавил Финн, доедая последнюю ложку овсянки.
Нуала молча глядела на него. Наконец она сказала:
– Ты знаешь, как я предана нашему делу, Финн, но если это значит, что мне придется потерять тебя, то я готова сесть на пароход и переплыть Атлантику, чтобы вместе с тобой начать новую жизнь в Америке. А ты знаешь, как я боюсь моря.
Финн протянул руку и погладил ее по щеке.
– Я знаю, милая. Но в этой борьбе мы должны победить любой ценой. Да, и пока я не забыл: Том Барри спрашивал, видела ли ты недавно в Большом Доме майора Персиваля.
– В последние дни туда приезжали роскошные автомобили, но я не слышала, чтобы Филипп говорил о ком-то важном после генерала Стрикленда.
– Этот мерзавец Персиваль нужен нам больше, чем остальные. И мы получим его, Нуала, обязательно. Том Барри в Бандоне распорядился, чтобы за его передвижениями следили днем и ночью. Когда мы узнаем его расписание, то…
– Вы собираетесь убить его? – Нуала в ужасе уставилась на мужа. – Святая Матерь Божья… Вы убьете его?
– На войне это не считается убийством, Нуала. А теперь мне пора в школу.
– Ты будешь здесь, когда я вернусь вечером домой? – спросила Нуала, глядя, как он надевает чистую рубашку, натягивает брюки и завязывает галстук.
– Было решено, что нам стоит отдохнуть на этой неделе, но… Я больше не могу ничего обещать. И помни, местные жители должны пребывать в убеждении, что я все еще страдаю от последствий болезни, а ты беспокоишься о моем здоровье. Ладно, милая, до скорой встречи.
– Мы сегодня выйдем на прогулку и посидим в саду? – спросила Нуала через несколько часов в Аргидин-Хаусе. Она только что прочитала наизусть стихотворение Вордсворта, полученное от Филиппа, и он поздравил ее с успехом.
– Нет, к отцу должен приехать этот жуткий майор Персиваль. Мы с матерью не выносим его; это высокомерный ублюдок, если хотите знать мое мнение. Худшее из Британии, что только может оказаться в Ирландии.
– Вы встречались с ним?
– Нет, но мать говорит, что если бы он мог, то перебил бы всех ирланд цев, включая женщин. Видите ли, он никогда не жил здесь. Он не понимает, как устроены ваши общины, как вы помогаете нам в домах и на фермах. И что до недавнего времени мы вполне неплохо уживались друг с другом. Как мы с вами, правда, Нуала?
– Разумеется, Филипп.
Хотя Нуала понимала, что Филипп расположен к ней, ее раздражало, что он воспринимал британское владычество как право, полученное свыше.
– Так мы пойдем в сад или нет? – резко спросила она.
– Сегодня майор Персиваль посетил Большой Дом.
Финн посмотрел на нее с противоположной стороны обеденного стола, за которым они делили ужин.
– Ты видела его? Слышала его речи?
– Нет. Филипп отказался выходить на прогулку. Он не хотел, чтобы майор увидел его; он вообще стесняется своей внешности.
– Постарайся выяснить, о чем они говорили. Майор Персиваль – наша первостепенная цель, и сейчас он находится под наблюдением.
– Я постараюсь, Финн, но Филипп даже никогда не встречался с этим типом. Он слышит лишь обрывки новостей от своей матери и почти не разговаривает с отцом.
– Вероятно, отец стыдится своего сына… если ты говоришь, что Филипп так сильно изувечен.
– Может быть. Как прошел твой день в школе? Ты поговорил с директором О’Дрисколлом?
– Да. Мы пропустили по стаканчику в пабе после школы. Кристи обслуживал нас и присматривал за тем, чтобы никто не подслушал наш разговор.
– И что?
– О’Дрисколл пообещал помочь мне с прикрытием. В Тимолиге у него есть знакомый врач, который поддерживает волонтеров. Завтра он пришлет его ко мне, и весь поселок увидит, что раз уж меня посетил настоящий врач, то дело серьезное. – Финн слабо улыбнулся, взял Нуалу за руку и пожал ее. – Мы это переживем, дорогая. Все будет хорошо. Для наших деток еще наступят счастливые дни.
– Конечно, но, пока мы придумываем эти фокусы и живем там, где каждый хочет влезть в наши дела, это очень опасно, Финн.
– Ну, мы все же здесь и пока что вместе. Давай жить одним днем, ладно, милая? Нет другого способа справиться с этим.