Филипп тщательно прожевал сэндвич, прежде чем ответить.
– Уверен, что так и было. И я понимаю, что мне повезло больше, чем многим другим, но не думаю, что когда-либо верну себе душевный покой.
– Думаю, вы могли бы это сделать, Филипп, если бы чувствовали себя более самостоятельным человеком. Да, для этого понадобится много труда и выдержки, но я знаю, что вы сможете.
– Вы неисправимая оптимистка, Нуала.
– Не вижу смысла быть другой, а вы? И у меня есть вера, Филипп, в том числе вера в ваши силы.
– Мне крайне жаль подводить вас, но…
– Тогда не подводите, Филипп!
После долгой паузы он вздохнул:
– Ладно, давайте попробуем.
Ее сердце встрепенулось от радости. Нуала покатила его вдоль длинного книжного шкафа, где на разной высоте имелись прочные выступы, за которые можно было держаться. Поместив ноги Филиппа на пол и вручив ему трость Кристи, Нуала аккуратно обняла его за пояс, как обычно делала, когда по вечерам укладывала в постель.
– Сейчас я буду вас поднимать, Филипп, – предупредила она. – Когда вы встанете, пока что перенесете вес на здоровую ногу. Как только почувствуете себя увереннее, попробуйте немного сместить вес на больную ногу.
Когда она помогала ему встать, то ощущала, как он дрожит от нервного напряжения. Костяшки пальцев на руке, которой он обхватил набалдашник трости, совершенно побелели.
– Дышите ровно, Филипп: вдох, выдох.
Он шумно выдохнул и вдохнул так быстро, что показалось, будто он вот-вот задохнется.
– Хорошо. Держитесь за выступ шкафа другой рукой… – Нуала указала вправо. – Теперь пора немного сместить вес на больную ногу. Обещаю, вам не будет так больно, как раньше, – добавила она.
Она почувствовала, как сместилось его тело, когда он осторожно оперся на правую ногу и еще раз судорожно втянул воздух в легкие.
– Ну как? – спросила Нуала. – Хотите сесть обратно?
– Нет, – прошептал Филипп. На его лбу выступили капельки пота. – Нет-нет, я не собираюсь сдаваться, раз уж зашел настолько далеко. Дайте мне поймать равновесие, и тогда я попробую стоять самостоятельно.
– Превосходно, – сказала она. – Вы очень смелый человек. Теперь, когда вы будете готовы…
Филипп покачался на месте, обретая равновесие.
– Готов, – пробормотал он.
– Обопритесь на трость и оторвите руку от шкафа… Я готова подхватить вас, если вы зашатаетесь.
Он медленно разжал руку, а Нуала стояла перед ним с протянутыми руками.
– Только посмотрите, Филипп! – воскликнула она, ощущая такую гордость за него, что была готова рассмеяться. – Вы стоите самостоятельно! Это же не так сложно, правда?
Раздался внезапный стук, и дверь отворилась прежде, чем Нуала успела издать предупреждающий крик.
– Филипп? – Леди Фицджеральд вошла в комнату. – Ох… О господи!
Филипп застыл на месте при появлении матери, и Нуала потянулась к нему, готовая поддержать его в любую секунду.
– Это всего лишь эксперимент, мама. Мы хотели убедиться, что протез по-прежнему сидит нормально, – небрежно сказал он, пока Нуала усаживала его обратно в кресло.
– Разумеется, – отозвалась леди Фицджеральд, уловившая намек. – Я пришла спросить, не захочешь ли ты присоединиться ко мне за ужином сегодня вечером, поскольку наши гости отменили свой визит.
– Это было бы чудесно, мама.
– Хорошо. Я приду за тобой в семь вечера, – сказала леди Фицджеральд. – Нуала… – Она кивнула и одарила Нуалу взглядом, исполненным такой радости и благодарности, что у той навернулись слезы на глаза.
Когда леди Фицджеральд закрыла за собой дверь, Филипп посмотрел на Нуалу и тихо рассмеялся.
– Вы видели лицо моей матери, когда она вошла? Ох, одно это стоило любого неудобства! Спасибо вам, Нуала. Мне уже давно следовало попробовать это, но я… я боялся.
– Это вполне понятно, – сказала она, когда подкатила его к окну, где солнце уже клонилось к закату, отбрасывая золотистые отблески по всей комнате. – Не буду вас обманывать, нам предстоит еще много работы, прежде чем вы сможете ходить самостоятельно, – добавила она, опускаясь на колени, чтобы отстегнуть протез.
– Но вы поможете мне, Нуала?
– Конечно же, Филипп.
Нуала уже собиралась уезжать домой, когда леди Фицджеральд остановила ее у подножия лестницы.
– Нуала, можно вас на минутку?
– Разумеется, ваша милость. – Нуала заметила, что глаза леди Фиц джеральд покраснели, как будто она недавно плакала.
– То, что вам удалось сделать для Филиппа, это настоящее чудо, – тихо сказала она. – Я могу лишь поблагодарить вас от всего сердца.
– Это ваш сын все сделал, – ответила Нуала. – Доброй ночи, леди Фицджеральд.
В тот вечер Нуала возвращалась домой, даже не чувствуя холодного ветра, хлеставшего ее по щекам. Перед глазами стояло лицо Филиппа, когда он встал, впервые обходясь без поддержки. И Нуала была решительно настроена помочь ему обрести тот душевный покой и чувство гордости, которых ему так не хватало.
По мере того как осень все сильнее сжимала холодную хватку над Западным Корком, война за независимость Ирландии перешла в ожесточенную фазу. В то время как британцы продолжали устраивать рейды по деревням и сжигали фермы в отместку за многочисленные успешные засады, волонтеры ИРА изматывали и ослабляли их как могли, взрывая мосты, передвигая дорожные указатели и перерезая телеграфные кабели везде, где могли добраться до них. Финн регулярно отсутствовал по ночам, а Нуала трудилась еще больше, чем раньше, доставляя или забирая депеши и оружие.
Леди Фицджеральд велела груму, работавшему на конюшне Аргидин-Хауса, соорудить раму из деревянных перекладин, за которые Филипп мог бы держаться во время упражнений в ходьбе с протезом. Конструкцию установили в гостиной Филиппа, и он разрешил Нуале подвергнуть его усиленному режиму тренировки для укрепления мышц.
– Я бы сказала, что вам пора оставить этот тренажер и попробовать пройти несколько шагов с помощью трости, – сказала она в один из туманных октябрьских дней.
– Если бы я знал о ваших рабовладельческих наклонностях, то ни за что бы не убедил маму нанять вас на службу, – сказал Филипп. Его руки дрожали, и пот градом катился по лицу, когда он оперся о перекладины и начал перебирать ногами по ковру.
– Мы попробуем завтра, хорошо? – предложила Нуала. Она уселась и начала отстегивать его протез.
Через час после ее возвращения домой Финн, который последние несколько ночей участвовал в операциях «летучей бригады», вошел через заднюю дверь. Он выглядел совершенно измотанным.
– Привет, милая, здесь вкусно пахнет, – сказал он, обнял ее, а потом понюхал содержимое горшка, стоявшего на огне.
– А ты выглядишь так, будто в тебя нужно впихнуть побольше тушенки, Финн Кейси. Ты сильно исхудал.
– Это все из-за марш-бросков по окрестностям. Клянусь, я еще никогда не был в лучшей форме. Остались одни мышцы и сухожилия, Нуала. – Финн подмигнул ей.
– Есть новости? – спросила она.
– Да, и хорошие для разнообразия, – ответил он, когда Нуала поставила перед ним тарелку тушеного мяса с овощами и он жадно принялся за еду. – «Летучая бригада» открыла огонь по эссекцам в Ньюсестауне: мы убили двух офицеров и ранили еще троих. Мы наконец одержали победу!
Нуала перекрестилась и вознесла молитву за погибших. Финн пристально наблюдал за ней.
– Милая, мы меньше всего хотим убивать других людей, но… – Он пожал плечами. – Это единственный способ. Либо мы, либо британцы. Некоторые из наших волонтеров были окружены, а их дома подверглись налетам и теперь сожжены до основания. Теперь они хватают и женщин, я знаю трех девушек из Куманн на-Маэн, которых приговорили к тюремным срокам в Корк-Сити. Я тревожусь, что ты остаешься одна, но скоро это будет происходить еще чаще. Тебе будет безопаснее с семьей на Кросс-Фарм.
– Здесь рядом есть Кристи, готовый защитить меня, и…
– Никто не сможет защитить женщину от британцев, особенно ночью. На этой неделе из Керри поступило сообщение о женщине, которую изнасиловали двое «черно-коричневых». Поэтому отныне ты должна ехать на ферму, если меня не будет ночью, и не возвращаться сюда до тех пор, пока не получишь весточку от меня.
– Но, Финн, что подумают соседи, если нас обоих не будет дома?
– Я поговорил с Кристи и с директором О’Дрисколлом. Они уверены, что в поселке нет вражеских шпионов, только сторонники волонтеров и женщины, работающие на наше дело.
– Может быть, но нельзя подвергать опасности мое положение у Фиц джеральдов. Если об этом станет известно…
– Нет. Мы можем доверять О’Дрисколлу и нашим друзьям в поселке. Дорогая моя, если дело дойдет до этого, то я предпочту, чтобы ради безопасности ты оставила свою работу в Большом Доме.
– Но я не хочу уходить оттуда! – запротестовала она. – Ты сам сказал, что я выполняю ценную работу, это помогло спасти Тома Барри и его людей в Бандоне!
– Да, но ты не единственная разведчица, которая у нас есть, Нуала. Зато ты моя единственная жена! – Он взял ее руки в свои и немного смягчил тон. – Возможно, нам придется оставить обычную супружескую жизнь, но я все равно обязан защищать тебя. А теперь давай поедим, пока все не остыло.
Когда закончился октябрь и начался ноябрь, отлучки Финна стали такими частыми, что Нуала как минимум в половине случаев ночевала на Кросс-Фарм. Она заметила, что Филипп редко спрашивает ее о муже – вероятно, потому, что он усердно занимался укреплением мышц. Они завершили чтение «Смерти Артура». Ближе к концу история британского короля становилась все более мрачной, хотя Нуала одобряла последнюю рыцарскую миссию – поиск Священного Грааля.
– А какой ваш Священный Грааль, Нуала? – спросил Филипп, когда она наконец закрыла книгу.
«Свобода Ирландии», – подумала Нуала, но вслух ответила:
– Чтобы вы освободились от инвалидного кресла и мне больше не приходилось возить вас повсюду.