– Ты уже видел телевизор?
– О да. У меня есть друг, который живет на границе с Северной Ирландией и может получать картинку с британского передатчика. Это все равно что иметь миниатюрный кинематограф в своей комнате.
– Уверен, что пройдут годы, прежде чем такие новшества дойдут до Западного Корка, – сказал Джеймс.
– Ты этому рад или нет?
Джеймс посмотрел на поля и поселок на заднем плане, потом на залив.
– Мне бы определенно хотелось, чтобы мои прихожане не страдали от голода и пользовались преимуществами современной медицины… Я целиком за это.
– Даже за котрацептивные средства?
Джеймс заметил лукавую искорку в глазах друга.
– Мы оба знаем ответ на этот вопрос. Будучи священником, я не могу этого одобрить.
– Даже если бы это могло спасти жизнь Мэгги О’Рейли?
– Нет, Амброз. Своевольное прерывание человеческой жизни противоречит всем нормам христианства. Бог решает, давать жизнь или отнимать ее. А не мы.
– Я слышу это от человека, который после нескольких глотков виски в прошлом месяце согласился, что религия стала причиной большего количества войн, чем что-либо еще.
Джеймс не стал этого отрицать. Он допил чай и поставил чашку на блюдце.
– Так или иначе, дружище, мы отклонились от темы, – сказал Амброз. – Нравится нам это или нет, но у Мэгги О’Рейли примерно через полгода родится ребенок, так? Тогда нам станет известна ее судьба. Остается лишь ждать.
– И молиться за них обоих, – прошептал Джеймс.
По мере того как солнечные летние месяцы переходили в осень, а потом в зиму, Мерри видела, как растет живот ее матери и как иссякают ее силы. Доктор Таунсенд посетил ее на прошлой неделе и, ко всеобщему облегчению, сообщил, чту у матери и ребенка все в порядке.
– Однако с учетом ущерба, причиненного миссис О’Рейли во время предыдущих родов, я рекомендую постельный режим и абсолютный покой. Это даст ей возможность сберечь силы, когда придет срок.
Мерри в ужасе посмотрела на отца, но он как будто не слышал слов доктора. В последние дни он редко виделся с членами семьи. Он весь день пропадал на ферме, приходил поесть, а потом отправлялся в бар Эбби в Тимолиге или в паб Генри Форда для разговоров с другими фермерами. Мерри не нравился Па Гиффин, владелец бара. Когда он не разливал стаут или виски, то собирал мертвецов и сколачивал гробы для них, потому что также работал гробовщиком. Мерри уже давно лежала в постели, когда папа приходил домой. Утром, когда он приходил к завтраку, его глаза были красными, как у дьявола.
– Что мы будем делать, папа? – спросила она после ухода доктора. – Пока маме нужно лежать в постели, – добавила она на тот случай, если он не понял.
Отец пожал плечами:
– Теперь ты, Кэти и Нора – старшие женщины в доме. Уверен, вы сможете разобраться между собой.
Когда он ушел, мама спустилась на кухню. Она выглядела еще бледнее, чем до прихода доктора, и тяжело опустилась на стул у плиты.
Кэти беспомощно посмотрела на сестер.
– Не гляди на меня так, Кэти, – сказала Нора. – Я большую часть времени работаю в Большом Доме и пропадаю на кухне.
– Ты могла бы оставить работу и помочь мне, – вставила Кэти.
– Ага, и потерять шиллинги, которые они мне платят? – Нора покачала головой.
– Твои заработки не помогают нам, так? Ты тратишь деньги на модные одежки и на поездки в Корк-Сити, пока я пропадаю здесь! – выкрикнула Кэти.
– Пожалуйста, девочки! – сказала мама, пока они яростно переглядывались друг с другом. – Конечно, мы что-нибудь придумаем.
– Во всяком случае, Билл будет ходить в школу вместе со мной, – вставила Мерри. – И я буду готовить завтрак перед уходом.
– Но нужно же еще ухаживать за Патом, стирать, готовить и чистить свинарник! – Кэти едва не плакала. – Кто будет иметь дело со свиньями?
– Не стоит серьезно относиться к словам доктора, – сказала мама. – Я могу отдыхать, пока Мерри с Биллом не вернутся из школы.
– Мама, мы должны следовать указаниям доктора, правда, Кэти? – умоляюще произнесла Мерри.
– Да, – неохотно отозвалась Кэти. – И все-таки, Нора, ты тоже должна помогать.
– А кто говорит, что я не помогаю, Кэти О’Рейли? Это ложь, и…
– Я…
– Прекратите! – вмешалась Мерри, пока не началась ссора. – Осталось лишь несколько недель до рождения ребенка, и у меня тоже будут рождественские каникулы. Клянусь, я буду помогать во всем.
– Я не хочу, чтобы ты занималась работой по дому вместо уроков, Мерри, – твердо сказала мама. – Я попрошу Элен ежедневно приезжать и помогать нам.
– Ох, мама, она привезет сюда своего ребенка, и тогда здесь будет сумасшедший дом! – заныла Нора.
– Ну-ка замолчите! – сказала мама, и Мерри увидела слезы в ее глазах. – А теперь пусть кто-нибудь расставит тарелки для ужина.
Позднее, уединившись в спальне, Мерри и Кэти обсудили ситуацию.
– Конечно, мама говорит, что она найдет способ, но, во‑первых, она больше не может работать по понедельникам у отца О’Брайена, – сказала Мерри. – Это большой старый дом, и миссис Каванаг начинает грубить, если не застает его в идеальном состоянии. А еще сплетничает насчет маминой уборки.
– Ох, не обращай на нее внимания; все знают, что она старая ведьма. Однажды ее холодное сердце превратится в камень, и она навсегда попадет в преисподнюю.
– Я сама могу убираться в доме отца О’Брайена, – вслух подумала Мерри. – Подумаешь, один день пропущу школу. Наш Джон ушел из школы в моем возрасте, чтобы помогать отцу на ферме.
– Но он был рожден для фермерской работы, Мерри. Всем известно, что ты самая умная в наших краях и что ты любишь учебу. Отец О’Брайен не захочет даже слышать об этом.
Мерри вздохнула и выключила маленький деревянный ночник, который папа сделал для них на Рождество.
– Мерри? – донесся голос из темноты.
– Да?
– Ты… Ты думаешь, папа стал пьяницей?
– Почему ты спрашиваешь?
– Только потому, что я слышала, как Шимус О’Ханлон потешался насчет папиного пристрастия к бутылке. Ты знаешь, что теперь Джон сам проводит утреннюю дойку и возит тележку с молоком на маслобойню, потому что папа спит наверху.
Мерри лежала и думала о том, что Кэти всегда высказывала вслух свои тайные мысли. Конечно, Мерри все видела, но что она могла сделать?
Ничего.
В следующие два месяца Кэти и Мерри изо всех сил старались обеспечить покой для своей матери. Они делили между собой ранние утренние хлопоты и следили, чтобы все были накормлены, перед тем как Мерри и Билл уходили в школу. Если Нора не работала в Большом Доме, она ухаживала за Патом, хотя, как это обычно бывало с Норой, ее часто не удавалось найти в самые нужные моменты.
– Думаю, она встречается со своим парнем по пути домой, – сказала Кэти. – Этот Чарли Дунан живет рядом с Большим Домом, она всегда засматривалась на него.
Мама сидела в кожаном кресле рядом с плитой и учила младших девочек готовить супы и тушеные овощи. Мерри решила, что ни за что не будет готовить репу, когда вырастет. Их научили сворачивать шею курам, что было ужасно, поскольку девочки каждое утро кормили их и называли по именам. Хотя мама учила их готовить сладкие блюда вроде бармбрэка и сдобных булочек, с выпечкой у Мерри ничего не получалось, поэтому она предоставила инициативу Кэти, у которой выходило гораздо лучше.
Мама часто спускалась вниз и без всякого повода, несмотря на слабость.
– Я ваша мама, девочки, и я не больна, а просто беременна, – отвечала она на их упреки.
Элен временно взяла на себя обязанности матери в доме отца О’Брайена, чтобы та могла снова приступить к работе после рождения ребенка.
– Мне нужна эта работа, девочки, – сказала она однажды вечером, когда они втроем сидели перед камином в Новой Комнате и вязали ботики и чепцы для младенца. – Видите, деньги, которые я сэкономила, пошли на шерсть для вязания, чтобы ребенку было тепло.
Наступили рождественские праздники (роды ожидались на рождественской неделе), и Мерри впала в уныние оттого, что не могла ходить в дом священника вместе с мамой, беседовать и читать книги с Амброзом. Все подаренные им книги по-прежнему находились в кабинете отца О’Брайена, и она читала все, что могла найти в школе, хотя это были в основном книжки для малышей.
«Пожалуйста, родись поскорее», – подумала Мерри, когда дождливым утром нехотя выбралась из постели и спустилась вниз, чтобы приготовить гуди. Пока масса загустевала, она прошла по коридору и заглянула в Новую Комнату. С тех пор как мама забеременела, папа снова начал спать внизу, где теперь стоял длинный диван, на котором можно было вытянуться во весь рост. И теперь он был там: храпел, завалившись на диван и даже не сняв сапоги, а в комнате стоял запах виски. Мерри слышала, как Джон встал рано утром и отправился на дойку в коровник, потом запряг ослика и повез сливки на маслобойню.
– Папа? – прошептала она, но не дождалась ответа.
– Папа! Почему ты не встаешь? – громко спросила она. – Джон уже отправился на маслобойню.
Отец заворочался, но не проснулся. Мерри вздохнула и закатила глаза. Когда она закрыла дверь, то подумала, что Джон, к счастью, сильный и трудолюбивый, он никогда не жаловался на дополнительную работу. В семье не говорили о папином пристрастии к бутылке, но Мерри всегда клала Джону лишнюю ложку сахара в гуди. Ему приходилось тяжелее всех.
Кэти, зевая, вошла на кухню с Биллом и Патом на буксире.
– Как только Пат просыпается, он начинает колотить в барабан, который ему подарила Элен на день рождения, – проворчала она и выглянула в окно. – Как-то не чувствуется, что наступает Рождество, да?
– Все будет лучше, как только родится ребенок.
– Но почему это должно произойти на Рождество?
– Может быть, это новый младенец Иисус, – хихикнула Мерри. – Тогда наша ферма станет новым Вифлеемом и мы будем собирать деньги с тысяч паломников, которые придут посмотреть, где он родился.