– Верую, Господи, но иногда не понимаю путей Твоих, – пробормотал Джеймс, возвращаясь в церковь.
– Вот такая ситуация, Джон. Вопрос в том, что вы думаете. Как отец Мерри, вы принимаете окончательное решение.
Джеймс наблюдал за игрой противоречивых эмоций на лице Джона О’Рейли. Прошло много времени, прежде чем он заговорил.
– Это ваш друг Амброз Листер будет платить?
– Нет. Мерри честно победила на экзаменационном конкурсе. Это огромное достижение, Джон, и вся честь принадлежит ей.
Наступила очередная долгая пауза.
– Я… и Мэгги… Мы очень любим ее. Мэгги всегда говорила, что она особенная девочка. У Мерри есть голова на плечах, доброе сердце, сила и стойкость. Это она утешала малышей и спала вместе с ними, когда они плакали и звали маму. Может быть, Нора и Кэти лучше справляются со стиркой и готовкой, но это Мерри поддерживала дух семьи после того, как…
Джеймс молча смотрел, как Джон уронил голову на руки.
– Извините, отец. Я полюбил Мэгги с тех пор, как увидел на сельском празднике в Тимолиге. Наши родители были против; ее отец и мать отказались дать свое благословение, но мы все равно поженились. Она отдала все ради того, чтобы быть со мной, а что я дал ей? Адскую жизнь, вот что! Ее жизнь была такой тяжелой, словно я запер ее в погребе и посадил на голодный паек. А потом… Боже, отец, я убил ее, когда заделал этого ребенка, но у нас с Мэгги, кроме любви… это было то, чем мы всегда занимались в браке.
– У вас есть семеро прекрасных детей, которые родились от этой любви, – тихо сказал Джеймс. – И вы должны благодарить Бога за это.
Джон посмотрел на него:
– Я не хочу потерять Мерри, но вправе ли я принять решение?
– Вы ее отец, Джон, поэтому вам решать.
– Что говорит мистер Листер?
– Что она должна ехать. Но, с другой стороны, он за образование, потому что преподает в знаменитом университете. Он считает, что для Мерри это возможность стать лучше и умнее.
Джон снова помедлил, прежде чем заговорить.
– Тогда ей лучше уехать. Моя Мэгги хотела бы этого. Даже если это разобьет мне сердце.
– Она все равно будет возвращаться домой на каникулы, Джон. И Бриджет О’Мэхони будет учиться вместе с ней, так что у нее останется подруга. Они вместе поедут в Дублин. Вы сами скажете ей или я?
– Лучше вы, отец. Я не знаю, что сказать.
Когда Джеймс выходил из комнаты, он заметил, как Джон опустил руку и потянулся к бутылке виски, стоявшей возле кресла. И посочувствовал этому хорошему человеку, сломленному тяжкой жизнью, которую Бог избрал для него.
Мерри и Кэти были на кухне и накрывали на стол, когда отец О’Брайен вошел и попросил Мерри выйти с ним на улицу. Он поманил ее на скамью во дворе.
– Я что-то сделала не так, отец?
– Нет, Мерри, вовсе нет. Скорее наоборот. Ты получила стипендию.
– Что? – Мерри уставилась на него так, словно он собирался застрелить ее.
– Ты получила право на стипендию в закрытой частной школе в Дублине.
– Я…
Она разразилась слезами.
– Пожалуйста, не плачь, Мерри. Это замечательная новость. Ты победила многих девочек ради того, чтобы завоевать это право. Это значит, что ты очень умная.
– Но… должно быть, это ошибка! Я знаю, что проиграла. Правда, отец, это какая-то ошибка.
– Нет, Мерри. Смотри, вот письмо.
Пока она читала письмо, Джеймс видел, как потрясение на ее лице сменяется отчаянием и безнадежностью.
– Так что ты думаешь? – спросил он.
– Думаю, что это очень мило с их стороны, но я не могу уехать.
– Почему?
– Потому что я нужна Норе, Кэти и младшим братьям. Я не могу бросить семью. Что скажет папа?
– Я поговорил с ним, и он дал согласие на твой отъезд. Он очень гордится тобой, Мерри.
– Он хочет, чтобы я поехала?
– Да. Он думает, что для тебя это прекрасная возможность. И мы с Амброзом согласны с ним, – добавил он.
– Но Дублин так далеко!
– Понимаю, но ты будешь возвращаться на каникулы, и… – Джеймс помедлил, стараясь тщательно подбирать слова. – Мерри, мир гораздо больше, чем Западный Корк, и он становится все более открытым для молодых женщин. С хорошим образованием у тебя будет блестящее будущее. Амброз всегда верил в тебя.
– Я… Можно, я подумаю об этом?
– Разумеется. Дай мне знать о твоем решении.
Той ночью в постели Мерри поведала Кэти то, о чем ей рассказал отец О’Брайен. Она ожидала яростную реакцию сестры и обвинения в том, что увиливание от работы бесчестно по отношению к остальным, поэтому была поражена, когда Кэти спокойно кивнула.
– Это то, что тебе нужно, Мерри, – сказала она.
– Нет! Мне нужно остаться здесь, помогать тебе и Норе ухаживать за Биллом и Патом, работать на ферме вместе с папой, и…
– И ты поможешь нам больше, если отправишься в Дублин, станешь еще умнее, чем сейчас, и сделаешь нашу семью богатой, – сказала Кэти. – Элен показала мне кое-какие свои журналы… Мерри, девушки в Дублине водят автомобили! И танцуют на рок-концертах, а не на сельских праздниках… Может быть, я даже иногда буду приезжать к тебе, чтобы увидеть все это своими глазами. Мы прекрасно обойдемся и без тебя. Конечно, мы будем очень скучать, но ведь ты будешь достаточно часто возвращаться к нам.
– Ох, Кэти, я боюсь. Дублин – очень большой город, и я знаю, что буду тосковать по вам.
– Понимаю. – Кэти привлекла сестру в свои объятия. – Но я хочу тебе кое-что сказать, Мерри О’Рейли: когда я вырасту, я не стану вести такую жизнь, как сейчас. Мама умерла из-за этого, и посмотри на Элен: она вышла за фермерского сына, и у нее уже есть один ребенок, а второй на подходе. Она променяла одну тяжелую ношу на другую, а я не согласна на это. Мой путь на свободу лежит через мою внешность, а твой – через твои мозги. Пользуйся тем, что дал тебе Бог, Мерри, как это делаю я, и тогда никто из нас не окончит свои дни за очисткой свинарника. Подумай о том, что мама хотела для тебя. Я знаю, что это правильно, и она бы это подтвердила.
С одобрения свой любимой сестры, отца, мисс Люси, отца О’Брайена и Амброза Мерри наконец согласилась уехать.
На ферме устроили празднество, и хотя бы на этот раз Мерри не возражала против отцовского пристрастия к виски, потому что он достал свою скрипку и играл, пока дети танцевали в Новой Комнате.
Маленький Пат не понимал, почему все вокруг так радуются и танцуют, но это не имело значения, потому что Мерри впервые увидела улыбки на лицах членов семьи после смерти мамы. У всех, кроме Норы, которая злобно уставилась на нее, когда папа провозгласил благую весть. Но все знали, что она завистливая склочница, поэтому Мерри не обратила на нее внимания.
В начале сентября Мерри, одетая в новую школьную форму, вышла во двор, чтобы попрощаться с животными. Отец Бриджет должен был скоро приехать на своем автомобиле и отвезти их на вокзал в Корк-Сити, откуда они уедут в Дублин. Мерри впервые предстояла поездка по железной дороге, и, когда она призналась в этом Бриджет, та не стала насмехаться, как можно было ожидать, а сказала, что они отлично проведут время, так как ее экономка собрала корзинку для пикника со множеством сэндвичей и плиткой шоколада на десерт.
– Обещаю, там хватит на нас обеих.
Наверное, в конце концов они все-таки смогут подружиться, подумала Мерри.
В коровнике было тепло и слышались знакомые шорохи маленьких телят.
– Мерри! – окликнул ее брат, который менял солому. – Смотри не испачкай свое красивое новое платье! Ну же, давай отсюда! – Он вывел ее во двор и крепко обнял.
– Ты скоро избавишься от дурных местных манер и вернешься с приятным дублинским акцентом, – сказал он. – Береги себя в большом городе.
– Хорошо, Джон. Мы скоро увидимся.
После прощания со свиньями и курами Мэри прошла по полю, чтобы попрощаться с коровами, потом забралась на изгородь и посмотрела на долину. Она изо всех сил старалась не бояться новой жизни в Дублине, потому что знала, что Амброз тоже будет там. Он сказал, что она может на выходные оставаться у него дома. Амброз объяснил, что учеников выпускали из школы на субботу и воскресенье, но два дня были слишком коротким сроком для поездки домой.
– Я ждал тебя, Мерри.
Она вздрогнула, когда услышала голос у себя за спиной.
– Бобби Нойро! – Она обернулась и посмотрела на него. – Ну почему ты не мог поздороваться, как нормальный человек?
– Ты сегодня уезжаешь?
– Да. Отец Бриджет отвезет нас на вокзал в Корке.
– Он сочувствует британцам, – фыркнул Бобби. – Вот как он сколотил свое состояние.
– Возможно, но это лучше, чем пешком тащить мой чемодан до вок зала, – сказала она, нечувствительная к его язвительным коммента риям.
– У меня есть кое-что для тебя, – сказал он и достал из глубокого кармана штанов маленькую черную книжку. – Это дневник моей бабушки Нуалы, тот самый, о котором я тебе рассказывал. Прочитай его, и ты все поймешь.
Он сунул книжку ей в руки.
– Ох, Бобби, я не могу принять ее! Должно быть, она драгоценна для тебя.
– Я даю ее тебе потому, что хочу, чтобы ты узнала о ее жизни. Чтобы ты поняла, что британцы делали с нами и как моя семья сражалась за свободу Ирландии. Это мой подарок тебе, Мерри. Прочитай, пожалуйста.
– Я… Спасибо тебе, Бобби.
Какое-то время он смотрел на нее; зрачки его темно-голубых глаз казались почти черными.
– Ты вернешься, правда? – наконец спросил он.
– Конечно, вернусь! Я буду дома на Рождество.
– Пока ты не вернешься, я буду называть тебя потерянной сестрой, как в греческом мифе о Семи сестрах и Ироне, который ты мне рассказала, – сказал он. – Ты нужна мне, Мерри. Ты единственная, с кем я могу поговорить по-настоящему.
– Его звали Орион, а не Ирон. И, разумеется, ты прекрасно обойдешься без меня.
– Нет. – Бобби яростно покачал головой. – Ты нужна мне. Мы отличаемся от всех остальных. До встречи, Мерри, береги себя в Дублине. И помни: ты моя.