– Давай я подержу…
Джеймс с неподдельным удивлением смотрел, как Амброз поддерживает голову ребенка одной рукой, а другую просовывает под спину и осторожно кладет девочку на полотенце, которое священник расстелил перед очагом.
– Похоже, ты действительно умеешь обращаться с малышами, – заметил он.
– Почему бы и нет?
– И то верно. А теперь я попробую запеленать ее, хотя раньше я этого никогда не делал.
Пока Амброз продолжал разговаривать с девочкой, на этот раз по-гречески, Джеймс ополоснул малышку, обернул тканью и умудрился закрепить концы оторванного куска простыни над ее животом.
– Пока сойдет, – заключил он, завязав узелок над ее пупком.
– В корзине не было никакой записки? – поинтересовался Амброз. – Или какого-то намека на личность матери?
– Едва ли, но… – Джеймс встряхнул одеяло, в которое была завернута новорожденная, и на пол выпал маленький предмет. – Ух ты! – ахнул Джеймс, наклонился и поднял его.
– Это кольцо? – спросил Амброз.
Они вместе подошли к настолькной лампе, чтобы рассмотреть предмет, лежавший на ладони Джеймса. Это и впрямь было кольцо с маленькими изумрудами в форме звезды вокруг центрального алмаза.
– В жизни не видел ничего подобного, – выдохнул Амброз. – Семилучевая звезда, и изумруды такие яркие и прозрачные… Это не дешевая бижутерия, Джеймс, а настоящая ручная работа.
– Вероятно, мать из обеспеченной семьи, а это плод запретной любви, от которого она решила избавиться в страхе перед родительским гневом, – предположил Амброз.
– Ты явно читаешь слишком много романтической прозы, – поддразнил Джеймс. – С таким же успехом кольцо могло быть украдено. Но независимо от происхождения я сохраню его в надежном месте.
Он взял маленький ключ и достал из ящика стола кожаный кошель, где хранил серебряный крест, подаренный родителями на день его рукоположения. Положил кольцо рядом с крестом и отошел к книжному шкафу, где отпер потайной ящик под одной из книжных полок.
– Здесь ты прячешь виски от миссис Каванаг? – хохотнул Амброз.
– Да, а также другие вещи, не предназначенные для ее глаз, – сказал Джеймс. Он положил кошель в ящик и повернул ключ в замке.
– Одно можно сказать с уверенностью, – заметил Амброз, глядя на малышку, тихо лежавшую на полотенце. – Эта маленькая девочка – особый ребенок. Она очень внимательная.
Однако даже нежные увещевания Амброза больше не действовали, когда малышка поняла, что проголодалась, и снова начала кричать. Амброз взял ее на руки и попытался укачать, но безуспешно.
– Девочке нужно материнское молоко, на худой конец любое молоко, – сказал Амброз. – А его у нас нет. Что нам теперь делать, Джеймс? Украсть ближайшую корову и сунуть вымя ей в рот?
– Понятия не имею, – беспомощно вздохнул Джеймс. – Мне нужно связаться с отцом Нортоном из Бандона и выслушать его предложения.
– Я спрашиваю не о ее дальнейшей судьбе, а о том, что делать сейчас! – Амброз повысил голос. – Как может такая крошка так громко кричать?
Когда оба находились на грани паники, в дверь кабинета постучались.
– Кого сюда принесло в такую рань? – требовательно спросил Амброз.
– Должно быть, это Мэгги, моя домашняя прислуга, она приходит, когда у миссис Каванаг выходной день. Входите! – крикнул Джеймс.
За дверью появились изумрудно-зеленые глаза на бледном лице, усыпанном веснушками. У женщины были роскошные рыжие локоны, ниспадавшие на плечи и повязанные платком.
– Здравствуйте, отец…
– Заходите, Мэгги, заходите, – сказал Джеймс. – Как видите, у нас гостья. Ночью ее оставили в корзинке у меня на крыльце.
– О нет! – Глаза Мэгги потрясенно распахнулись.
– Вы знаете… знаете ли вы местных девушек, которые могли бы, хм…
– Оказаться в интересном положении? – закончила она.
– Да.
Мэгги нахмурилась, задумавшись, и Джеймс увидел признаки будущих морщин на ее юном лице, оставленных физическими тяготами той жизни, которую она вела. Он знал, что у нее дома четверо детей и что она снова беременна. А еще он заметил, как покраснела кожа вокруг ее глаз; это означало, что она недавно плакала, у нее под глазами залегли темные круги.
– Нет, отец, я никого не припоминаю.
– Вы уверены?
– Уверена, – ответила она, глядя ему в глаза. – Эту малышку надо покормить, – добавила она, хотя это было очевидно. – И нормально заправить пуповину.
– Вы знаете кормящих матерей по соседству, которые были бы готовы принять еще одну малышку, пока мы не подыщем место для нее? То есть если мы не сможем найти ее мать.
Наступила пауза, Мэгги смотрела на Джеймса.
– Я…
– Да, Мэгги?
– Ох, отец…
Мэгги закрыла лицо ладонями.
– Мой младенец отошел к Богу только вчера, поэтому…
– Мне очень жаль, Мэгги. Я должен прийти и прочитать заупокойную молитву над ним. Почему вы мне не сказали?
Когда Мэгги подняла голову, Джеймс увидел страх в ее глазах.
– Пожалуйста, отец! Я должна была рассказать вам, но у нас нет денег на надлежащие похороны. Понимаете, она родилась на месяц раньше срока и испустила свой последний вздох внутри меня, так что… – Мэгги судорожно вздохнула. – Мы… положили ее под дубом на нашем поле, рядом с братом, который умер так же. Простите, отец, но…
– Пожалуйста, – в ушах Джеймса звенело от криков младенца и от того ужаса, о котором только что рассказала Мэгги, – нет надобности просить прощения у меня или у Бога. Я приду на ферму и отслужу мессу о спасении души вашего ребенка.
– Правда?
– Совершенная правда.
– Ох, отец, не знаю, как и благодарить вас за это. Отец О’Мэлли сказал бы, что душа ребенка обречена на адские муки, если он не похоронен на освященной земле.
– А я вам скажу, что, как Божий посредник на земле, я не допущу этого. Значит, Мэгги, у вас есть… молоко?
– Да, отец. Оно приходит так, как будто моя малышка ждет его.
– Тогда… можете ли вы покормить этого ребенка?
– Конечно, могу, но я еще не разожгла огонь в других каминах и не растопила плиту…
– Не беспокойтесь об этом. Я уверен, что мы сможем управиться с этим сами, пока вы позаботитесь о малышке. Да, Амброз?
– Разумеется. Вот, возьмите. – Амброз передал Мэгги ребенка. Мэгги посмотрела на малышку с таким отчаянием, что у него едва не разорвалось сердце.
– Я отнесу ее на кухню и накормлю, – сказала Мэгги, справившись с собой.
– Нет, на кухне слишком холодно, – возразил Джеймс. – Сядьте здесь, на стуле у огня. Дайте знать, когда она насытится.
– Вы уверены, отец? Я…
– Совершенно уверен. Мы обо всем позаботимся, правда, Амброз?
– Разумеется. Можете не торопиться, моя дорогая.
Мужчины вышли из кабинета.
– С тобой все в порядке, друг мой? – спросил Джеймс. – Ты бледноват.
– Признаюсь, я немного потрясен сегодняшними событиями. Не только ребенок, подброшенный под дверь, но и молодая Мэгги… – Амброз вздохнул и покачал головой. – Она лишь вчера похоронила новорожденную дочь, а уже сегодня пришла к тебе на работу, несмотря на физическое изнеможение и неодолимое горе.
– Да. – Джеймс погрел руки у плиты, желая, чтобы чайник поскорее закипел. Он тоже нуждался в успокоении, которое могло прийти только после кружки горячего сладкого чая. – Здесь человеческая жизнь дешева, Амброз, и ты должен понимать, что мы с тобой находимся в очень привилегированном положении. В моей дублинской церкви я был под защитой настоятеля, а здесь я нахожусь на переднем крае. Я должен понимать мысли и обычаи прихожан, которым служу. Это в основном бедные люди, которые борются за свое существование.
– Судя по тому, что я видел сегодня утром, это испытание даже для твоей веры в Бога?
– Я учусь и надеюсь, что смогу приносить покой их душам в таких ситуациях, которые я даже не могу и вообразить. Это не испытывает мою веру на прочность, Амброз, а лишь укрепляет ее, потому что я выступаю в роли длани Божьей здесь, на земле. И я буду делать то немногое, что могу сделать для них.
Чайник наконец засвистел, и Джемс залил чайные листья кипятком.
– Как же быть с младенцем? С драгоценной новой жизнью?
– Повторяю, мне нужно связаться с отцом Нортоном; он знает местный сиротский приют, и… – Джеймс покачал головой. – Однажды меня пригласили для обряда успения над ребенком, умиравшим от туберкулеза в сиротском приюте рядом с моим старым дублинским приходом. Все, что я могу сказать, – это было жуткое место. Дети спали по трое на одной койке, покрытые вшами и собственными испражнениями…
– Вероятно, дети попадали туда не от хорошей жизни, – заметил Амброз, когда Джеймс поставил перед ним кружку чая.
– Трудно сказать, что происходило в жизни родителей тех детей, – осторожно ответил Джеймс. – Тебе хорошо известно, что это естественное человеческое побуждение. Возможно, единственное плотское утешение для этих бедняг.
В дверь кухни робко постучали.
– Заходите, – сказал Джеймс, и вошла Мэгги с малышкой, крепко спавшей у нее на руках.
– Теперь она наелась досыта и затихла. Отец, можно взять соль из кладовой, нагреть воду и промыть ей пуповину, чтобы не загноилась?
– Конечно. Садитесь, Мэгги, а я найду миску и приготовлю соленую воду.
– Спасибо, отец.
– Амброз даст вам чаю. Вы очень бледная, Мэгги. У вас только вчера были роды, вы потеряли ребенка. Вы не должны были приходить сюда.
– Нет-нет, отец. Я вполне здорова и могу поработать сегодня.
– Как ваши дети? – спросил Амброз.
– Они еще не знают. Когда я поняла, что близятся роды, но что-то идет не так, я велела моей старшей дочери Элен отвести их к соседям. Я… Я еще не забрала их оттуда, потому что сегодня у меня рабочий день. Давайте я займусь уборкой, отец.
– Пожалуйста, отдохните пока что. – Амброз поставил перед ней кружку чая, а Джеймс удалился в кладовую, чтобы принести соль. – Почему бы вам не отдать мне ребенка, пока вы пьете?
– Я совершенно здорова, сэр, – повторила Мэгги.
– Все равно, мне хочется подержать ее.