– Как там Кэти? Ты часто видишь ее?
– Она занята работой с престарелыми в Клонакилти, – ответил он. – Она ухаживает за пожилыми людьми, у которых наступает деменция и они больше не могут управлять домашним хозяйством.
– У нее есть муж?
– А как же. Коннор основал строительную компанию, и, когда его «Кельтский тигр» попал во времена бума, он заработал массу денег. Теперь он отошел от дел и продал свою фирму. Очень удачно, потому что вскоре началась рецессия. Некоторые ребята, поступившие на работу к новому боссу, вскоре оказались безработными, – вздохнул Джон.
– Экономика не в лучшем состоянии?
– Да уж. За последние несколько месяцев наступил заметный спад в строительстве. Знаешь, иногда я смотрю на Коннора, на большой шикарный дом, который он построил для себя и Кэти, на их отпуска на Тенерифе – и гадаю, почему я до сих пор встаю в пять утра, чтобы подоить коров. Но хорошая новость состоит в том, что мир продолжает нуждаться в их мясе и молоке, что бы там ни происходило на фондовых рынках.
– Ты с тех пор расширил свою ферму?
– Можешь не сомневаться. Помнишь наших соседей О’Ханлонов, владевших несколькими акрами земли рядом с нами?
– Конечно, помню.
– Так вот: он состарился, выставил свою землю на продажу, и я купил ее.
– Что с папой? Шинейд не ответила, когда я спросила, поэтому…
– Ну, я уверен, что для тебя не будет сюрпризом известие, что выпивка в конце концов доконала его. Он умер в восемьдесят пять лет. Его похоронили рядом с мамой и остальными членами нашей семьи на кладбище в Тимолиге. Прости, что мне приходится рассказывать тебе об этом.
– Не надо, Джон. Это я уехала отсюда, а ты остался собирать остатки семьи. Ты с шестнадцати лет фактически управлял фермой.
– Не буду лгать и говорить, что нам было легко, но это была неплохая жизнь, Мерри. Мы с Шинейд вполне довольны. У нас есть все, что нужно, плюс наша родня.
– Мне ужасно хочется встретиться с Кэти и с остальными членами семьи. Ты не мог бы дать номер ее телефона?
– Само собой. Когда она оправится от потрясения, то, уверен, будет рада увидеть тебя. Как долго ты собираешься пробыть здесь?
– Несколько дней или недель… У меня нет определенных планов.
– Пойду найду номер Кэти. – Джон встал и подошел к телефону, стоявшему на комоде. Он достал из ящика книгу в черном кожаном переплете, которую я узнала с первого взгляда.
– Ты до сих пор пользуешься той же адресной книжкой, что и наши родители?
– Ну да. В смысле адресов она теперь почти не нужна; мы знаем, где кто живет, но теперь она полезна для мобильных номеров. Вот номер Кэти.
– Спасибо.
– Теперь я запишу твой номер на тот случай, если ты решишь исчезнуть на очередные тридцать семь лет. – Он подмигнул.
Я продиктовала свой номер, и он записал его. Потом сообщил мне номер своего стационарного телефона.
– Никак не привыкну к мобильному, хотя он у меня есть, – пожаловался Джон. – Каждый раз, когда я собираюсь вздремнуть на лугу в солнечный денек, супруга мне трезвонит. – Он вздохнул и повысил голос, чтобы все могли его услышать: – А теперь возвращаюсь к моему трактору и надеюсь скоро увидеть вас всех.
– Я только что втолковала детям, что нам нужно устроить семейную вечеринку, чтобы они могли познакомиться со своими дядями, тетями и двоюродными братьями и сестрами, – сказала Шинейд.
– Их около двадцати человек, мама! – сказала Мэри-Кэт. – Но некоторые из них в Канаде.
– Не беспокойся, здесь их достаточно, – улыбнулась Шинейд. – Как насчет воскресенья?
– Мы сможем, мама? – спросила Мэри-Кэт.
– Уверена, что сможем, и это было очень любезно с твоей стороны, Шинейд, – сказала я. – Дети, давайте на выход. Спасибо за ланч и за гостеприимство.
– Это еще что! – Шинейд хихикнула. – Не могу дождаться, когда все мои свояченицы узнают, что я первой встретилась с вами!
Мы поочередно обнялись с ней, потом уселись в автомобиль и последовали за трактором Джона. Я гордилась своими детьми, особенно Мэри-Кэт, которая – хотя она еще не знала об этом – имела нечто общее со мной: мы обе знали, что хозяева дома не были нашими кровными родственниками. Но ее радостное волнение при мысли о будущей «родне» означало, что она даже не задумывалась об этом.
Наверное, это потому, что она прожила свои двадцать два года в любящей семье, как и я, выросла рядом с любящими родителями.
Должна ли я рассказать Джону и остальным родственникам о том, что меня «подбросили» в семью на замену умершего младенца?
Нет, решила я, это не имеет значения. Любовь – вот что имеет зна чение.
– Куда теперь, мама? – спросила Мэри-Кэт.
– Пожалуй, вернемся в гостиницу.
– Сегодня прекрасная погода, и я не прочь проверить, можно ли взять снаряжение напрокат в той школе серфинга, которую мы засекли на пляже, – сказал Джек. – Прошла целая вечность с тех пор, как я последний раз занимался серфингом. Присоединишься? – обратился он к Мэри-Кэт.
– Если мы не понадобимся маме, то да, с удовольствием.
– Я обойдусь, а вы отправляйтесь туда и развлекитесь как следует. Но не забывайте, что здешнее море очень холодное, – с улыбкой предупредила я.
Когда мы вернулись в отель, дети пошли узнавать насчет проката досок для серфинга, а я поднялась в номер и сразу же набрала телефон Кэти. Звонок был переадресован на голосовую почту с просьбой оставить сообщение, но я понятия не имела, что сказать. Тогда я набрала номер Кросс-Фарм, и Шинейд ответила мне.
– Привет, это Мерри. Мобильный телефон Кэти не отвечает, так что, наверное, я просто поеду к ней. Где именно она живет?
– В Тимолиге. Помнишь, где находится футбольное поле Гэльской спортивной ассоциации?
– Да.
– На другой стороне улицы, сразу за полем стоит большой шикарный дом. Его нетрудно заметить, потому что он выкрашен в ярко-оранжевый цвет. Я бы такой не выбрала, зато не пропустишь. – Она рассмеялась напоследок.
Оставив на стойке регистрации записку для Джека и Мэри-Кэт, я села в автомобиль и поехала в Тимолиг. Как и Клонакилти, поселок разросся вверх и в стороны, но главная улица осталась примерно такой же, какой я ее помнила. Я любовалась величественным видом на бухту Кортмашерри. Миновав спортивное поле, где подростки проводили тренировку по гэльскому футболу, что пробудило яркие воспоминания о моих братьях, гонявших мяч по полю вместе с отцом, я увидела большой дом, стоявший на склоне немного позади, и согласилась с Шинейд, что я бы тоже не выбрала сочный мандариновый оттенок для покраски дома. Он как будто кричал: «Посмотри на меня!» Было ясно, что Кэти ни в чем себе не отказывает.
Я свернула на подъездную дорожку, восхищаясь густым девственным садом и тщательно ухоженными цветочными клумбами. Возле дома стоял новенький «Рейндж Ровер», такой блестящий, что отраженные солнечные блики едва не ослепили меня. Я остановила автомобиль, выключила двигатель и собралась с духом, прежде чем постучаться в парадную дверь.
Мне открыл сухощавый, седеющий, но все еще симпатичный мужчина в летних брюках и розовой рубашке.
– Добрый день, чем могу помочь? – спросил он.
– Я ищу Кэти.
– Как и все остальные. – Мужчина с мрачноватой улыбкой пожал плечами. – Она на работе, как обычно. А вы кто будете?
– Меня зовут Мэри Макдугал, и я ее сестра.
Он некоторое время смотрел на меня, потом кивнул.
– Значит, вы та самая потерянная сестра.
– Точно.
– Что ж, она должна вернуться около четырех часов, примерно через двадцать минут. Кстати, я Коннор, муж Кэти. Не желаете зайти и выпить чаю? Я как раз готовил себе.
Он проводил меня в ультрасовременную кухню, где было все, о чем могла мечтать домохозяйка.
– Не могу утверждать, что она вернется вовремя, – сказал Коннор, поставил передо мной чашку чая и устроился за столом. – Как вы можете видеть, у нее нет нужды в постоянной работе, но, что бы я ни говорил, ее инвалиды из дома престарелых остаются превыше всего остального. Она предана своему делу. Позвольте спросить: где же вы пропадали все эти годы?
– Я уехала в Новую Зеландию.
– Вот место, которое я бы с радостью посетил, если бы смог уговорить жену хотя бы раз взять отпуск. Где вы живете, на северном острове или на южном?
Я ответила, и мы приятно поболтали о стране и о нашем винограднике, пока я не услышала звук автомобиля на подъездной дорожке.
– Считайте, что вам повезло: моя жена для разнообразия вовремя вернулась с работы. – Коннор встал. – Посидите пока в комнате для отдыха, а я сообщу ей о вашем приезде и постараюсь подготовить ее. Для нее это будет потрясением; меня здесь не было, когда вы уехали, но я знаю, как вы были близки с сестрой.
– Разумеется. – Я прошла в указанную комнату, которая выглядела скорее как рекламный образец интерьера, а не как жилое помещение. Все, от кремовых кожаных диванов до столиков из искусственного красного дерева и великолепного мраморного камина, было безупречным. Я услышала тихие голоса за дверью, и наконец моя сестра вошла в гостиную. Она была точно такой же, какой я ее помнила: стройная, элегантная, точная копия нашей матери. Ее рыжие волосы ничуть не поредели, а когда она подошла ближе, то я заметила, что на гладкой бледной коже практически нет морщин, как будто она провела все эти годы в криока мере.
– Мерри. – Кэти пристально рассматривала мое лицо. – Это правда ты?
– Да, Кэти, чистая правда.
– Боже, я не знаю, что и сказать. – Ее голос дрожал. – Я как будто попала в телевизионное реалити-шоу, где встречаются давно разлученные сестры. – Она тихо заплакала. – Иди сюда, Мерри, обними меня.
Мы долго стояли, обнявшись. Потом она наконец отстранилась и указала на ближайший диван.
– Давай сядем, а то у меня ноги подгибаются, – сказала она.
Когда мы уселись, она потянулась к стеклянному кофейному столику и вытащила из коробки гигиеническую салфетку.
– Я всегда задавалась вопросом, что скажу, если ты когда-нибудь вернешься; я негодовала на то, что ты даже не оставила мне записку, куда и почему ты уехала. А я-то считала тебя своей лучшей подругой. Мы и