были лучшими подругами, правда?
Кэти резким движением вытерла слезы.
– Прости, Кэти, – сказала я, глотая слезы. – Я бы сообщила тебе, если бы могла, но… Я просто не могла никому рассказать.
– Неправда. – Она повысила голос. – Ты оставила записку своему Амброзу, верно? Я знаю, потому что раздобыла его телефонный номер и позвонила ему. В записке было сказано, что ты вынуждена уехать, но он не должен беспокоиться за тебя. А потом ты исчезла на тридцать семь лет. Почему, Мерри? Пожалуйста, расскажи мне.
– Поверь, Кэти, у меня не было выбора. Я не хотела причинять боль тебе и другим членам семьи. Я пыталась защитить вас.
– Я знала, что у тебя были секреты от меня, Мерри. О боже, я сейчас снова заплачу.
– Мне жаль, Кэти, мне очень жаль. – Я обвила ее руками и прижала к себе, она плакала.
– Ты же знаешь, я бы все сделала, чтобы помочь тебе. Даже уехала бы с тобой, если бы это понадобилось. У нас все было общее, да?
– Правда.
– Ненавижу этого Амброза; он с самого начала похитил тебя у нашей семьи. Он уговорил папу и отца О’Брайена послать тебя в эту престижную частную школу в Дублине, чтобы ты могла оставаться рядом с ним. Он как будто хотел стать твоим отцом, но он не был им. Он не был твоим отцом, Мерри.
– Нет, но клянусь, что причина моего отъезда не имела ничего общего с Амброзом.
– Ты уже встретилась с ним после возвращения в Ирландию? – Она окинула меня подозрительным взглядом.
– Да.
– Должно быть, он уже очень старый?
– Это так, но он не утратил остроту ума.
– И что он сказал, когда ты без предупреждения свалилась ему на голову с ясного неба?
– Он был потрясен, но рад. Пожалуйста, Кэти, не надо плакать. Я здесь. Я обещаю объяснить тебе причину своего отъезда и надеюсь, что ты поймешь меня.
– Я долго размышляла об этом, и, кажется, у меня есть идея. Думаю, что…
– Может, будет лучше, если мы поговорим об этом немного позже, Кэти? Вместе со мной приехали мои дети, а я им еще почти ничего не рассказывала.
– А твой муж, если он у тебя есть? Он знает?
– Мой муж умер несколько месяцев назад, и он ничего не знал. Никто не знал. Когда я уехала, то постаралась забыть о прошлом. Я начала новую жизнь и получила новые документы.
– Сожалею о твоей утрате, Мерри. Но… Ладно, у меня есть что рассказать тебе о нашей семье, некоторые вещи, о которых мы не знали в детстве, но которые понятны сейчас. Особенно для тебя.
– Тогда ты должна мне рассказать, Кэти.
– Это некрасивая история, Мерри, но она многое объясняет.
Я собиралась упомянуть о том, что прочитала дневник Нуалы, когда раздался короткий стук в дверь и появился Коннор.
– Прошу прощения, что перебиваю, но у нас сегодня будет что-нибудь на ужин, Кэти? В холодильнике ничего не нашлось.
– Да, Коннор, я собиралась съездить за покупками. Я вернулась только для того, чтобы принять душ и переодеться. – Кэти встала. – Что, если я завтра заеду к тебе? – обратилась она ко мне. – Завтра у меня выходной. Где ты остановилась?
– В отеле «Инчидони-Лодж».
– О, это славное место с прекрасными видами.
– Верно, – сказала я, ощущая напряжение в комнате, которое появилось с приходом Коннора. – Мне все равно уже пора возвращаться.
– В одиннадцать утра тебя устроит? – спросила Кэти.
– Отлично. Я спущусь вниз и встречу тебя. До свидания, Кэти, Коннор.
Возвращаясь в гостиницу, я решила, что, несмотря на автомобиль, идеальный дом и симпатичного богатого мужа, моя сестра не была счастливой женщиной.
В тот вечер мы с Джеком и Мэри-Кэт наслаждались неторопливым ужином в пабе Клонакилти. Потом мы пошли послушать традиционную ирландскую музыку в «Ан Тич Биг» – некогда крошечный сельский коттедж, теперь превращенный в паб. Фолк-группа исполняла старинные баллады, возвращая воспоминания о моем отце, игравшем на скрипке. Потом мы вернулись в отель.
– Похоже, завтра будет отличная погода для серфинга, – заметил Джек. – Так что, если ты не против, мы с Эм-Кей покатаемся на волнах после завтрака.
– Я встречаюсь с одной из своих сестер, так что это меня вполне устраивает.
– Мне правда нравится здесь, мама, – сказала Мэри-Кэт, когда мы пожелали друг другу спокойной ночи. – Все такие дружелюбные. Похоже на Новую Зеландию, только с другим акцентом!
Я была рада, что моим детям понравилось здесь.
На следующее утро я натянула джинсы, надела блузку и спустилась в фойе встречать Кэти. Она приехала ровно в одиннадцать часов. Вчера она была в темно-синей униформе медсестры, но сегодня нарядилась в брюки ручного пошива и шелковую блузку.
– Спасибо, что приехала. – Я обняла ее.
– Как будто я могла не приехать! Вчера я была ошарашена и выбита из колеи, а кто бы не был ошарашен на моем месте? Но я понимаю, что у тебя были свои причины. Как же здорово видеть тебя! А где твои дети? – спросила Кэти.
– На пляже, сражаются с волнами. Они оба без ума от серфинга.
Я прислушалась к себе и улыбнулась, потому что, находясь среди уроженцев Западного Корка, снова начала говорить с местным акцентом.
– Здесь есть где поговорить наедине? – поинтересовалась Кэти.
– А разве тут не хватает секретности?
– Ты должна помнить, что даже стены имеют уши, а мой муж… в общем, он хорошо известен в здешних краях.
– Хочешь сказать, тебе стыдно, что нас могут увидеть вместе? – хихикнула я.
– Конечно, нет, но то, о чем я хочу тебе рассказать… В общем, лучше, если бы никого не было рядом.
– Хорошо, тогда давай поднимемся ко мне в номер.
Мы заказали капучино и немного поболтали о современных веяниях в этой части света.
– А то я не знаю; до недавних пор мой муж был владельцем одной из крупнейших местных строительных компаний и последние несколько лет пропадал на работе. Теперь в отрасли наступил спад, но он предвидел это и смог в прошлом году продать бизнес. Теперь он сидит на своих деньгах, пока новые владельцы и все, кто раньше работал на него, наблюдают за общим упадком. Ему всегда везло в этом отношении.
– Значит, он хороший бизнесмен?
– Полагаю, да, – с усталой улыбкой согласилась она.
– Могу я кое-что спросить, Кэти?
– Само собой, Мерри. У меня никогда не было секретов от тебя.
– Туше. – Я скорчила гримаску. – Ты счастлива с Коннором?
– Тебе нужен длинный ответ или короткий? – Она пожала плечами. – В общем, когда я заливалась пинтами пива в пабе Генри Форда, он появился из ниоткуда и вскружил мне голову. Его компания уже тогда пошла в гору, так что он купался в деньгах. Он показал мне планы строительства особняка на земельном участке, который он купил в Тимолиге, повсюду возил меня на модном спортивном автомобиле, а потом вручил обручальное кольцо с огромным камнем и сделал предложение. – Кэти покачала головой. – Ты помнишь, каким было наше детство и как я поклялась не повторять судьбу родителей, так что предложение от богача казалось мне настоящим чудом. Разумеется, я согласилась, и мы устроили пышную свадьбу в отеле «Данмор-Хаус», а потом провели медовый месяц в Испании. Он осыпал меня шмотками и ювелирными украшениями; он говорил, что хочет видеть меня как продолжение своей руки.
– Ты была счастлива?
– Тогда была, да. Мы постарались создать семью. На это ушло много времени, но я смогла родить мальчика и девочку: Коннора-младшего и Тару. Вскоре после рождения сына до меня дошли слухи о первой измене мужа. Разумеется, он все отрицал, и я простила его, но потом это происходило снова и снова, и я больше не могла этого вынести. – Она пожала плечами.
– Почему ты не развелась с ним?
– Я знаю Коннора. Он нашел бы способ оставить меня без гроша, поэтому, когда дети выросли и разъехались, я решила поступить в колледж и сдать экзамены на медсестру. Мне понадобилось три года на разъезды между Тимолигом и Корк-Сити, но в конце концов я выдержала экзамен. – Она гордо улыбнулась. – Так что последние пятнадцать лет я работаю в доме для престарелых в Клонакилти и люблю свою работу. А как насчет твоего мужа? Он был хорошим человеком?
– О да, – улыбнулась я. – Очень хорошим. Конечно, у нас были свои подъемы и спады, как в любом браке, и мы пережили трудные времена в материальном смысле, когда завели свой виноградник…
– О, виноградник! Помнишь, как мы воровали у папы домашний портер? Пара глотков могла уморить кошку!
– Помню! Вкус был отвратительный.
– Но мы все равно пили его. – Кэти захихикала. – Кажется, мы обе прошли долгий путь с тех пор.
– Да. Если оглянуться назад, мы тогда находились на краю нищеты, верно? Я помню, как ходила в школу в прохудившихся ботинках, потому что мы не могли купить новые.
– Нас определенно можно было назвать бедняками, но, с другой стороны, так жила половина Ирландии, – сказала Кэти.
– Да, и после всех страданий, которые претерпели наши предки в борьбе за свободу, на самом деле немногое изменилось, не так ли?
– В сущности, как раз об этом я и собиралась поговорить с тобой.
– О нашем прошлом?
– Да. Ты помнишь, что наши бабушки и дедушки никогда не навещали нас, как и двоюродные братья и сестры?
– Помню. Я никогда не понимала этого.
– Да, но, когда я стала работать в доме престарелых в начале девяностых… Там многое можно узнать о прошлом. Возможно, родственники перестали их слушать, а может быть, они готовы делиться воспоминаниями с незнакомыми людьми. Так или иначе, у нас была одна дама в «палате особого режима», как мы называем помещения для тех, кому уже недолго осталось на этой земле. Я работала в ночную смену и пришла проверить ее состояние. Хотя ей было за девяносто, она сохранила все умственные способности. Она посмотрела на меня и назвала меня точной копией своей дочери, а потом спросила, как меня зовут. Я ответила, что меня зовут Кэти Сканлон, но она спросила мою девичью фамилию. Когда она узнала, что я из семьи О’Рейли, она заплакала и взяла меня за руку. Она назвалась моей бабушкой, Нуалой Мерфи, а ее дочь звали Мэгги. Она сказала, что должна поведать свою историю перед встречей с Творцом. Она рассказывала эту историю три вечера подряд, поскольку была очень слаба, но исполнена решимости довести дело до конца.