– О господи, Кристи! – воскликнула Нуала, повернувшись. – Ты напугал меня.
– Извини, но я подумал, что тебе нужно узнать последнюю новость: вчера ночью добровольцы сожгли замок Бернард в Бандоне и взяли в заложники лорда Бандона.
– Матерь Божья! Что они сделали?! Никто не пострадал?
– Насколько я слышал, нет. Ты нормально себя чувствуешь, Нуала? Тебя шатает.
– Давай зайдем в дом, и ты расскажешь подробнее, – нервно прошептала она.
Когда Кристи налил ей стакан воды, Нуала посмотрела на двоюродного брата со смешанным выражением ужаса и изумления.
– Не могу поверить, что они это сделали! – произнесла она. – Замок Бернард простоял сотни лет, а лорд Бандон – самый могущественный человек в здешних краях. Ты сказал, волонтеры держат его в залож никах?
– Да. Меня прислали сюда, потому что его держат недалеко от того места, где мы сидим, а члены ИРА доверяют тебе. Давай скажем, что сейчас он соседствует с бедным Чарли Харли, который лежит на кладбище в Клогахе.
Нуала открыла рот, собираясь заговорить, но Кристи приложил палец к губам.
– Лорда Бандона нужно кормить. Мы не хотим, чтобы потом он рассказывал, что мы плохо обращались с ним, как обращаются со многими нашими парнями, попавшими в плен к врагу. Ты можешь приготовить еду для него?
– Мне готовить еду для лорда Бандона? Он привык есть лучшую форель, свежевыловленную в Иннисханнон-Ривер, и отборное жаркое из мяса своих призовых быков. Вряд ли я могу предложить ему брюквенный суп, верно?
– Я бы сказал, что ему нужна как раз хорошо приготовленная ирландская еда. Давай помнить о том, что он человек, который ходит в сортир, как и все остальные, несмотря на свое величие. Я заберу для него этот барм брэк, если ты не против.
Кристи потянулся к остывающему подносу.
– Убери свои грязные лапы! – Нуала отодвинула поднос и нашла кусок муслина, чтобы завернуть пирог. – Добавить кусок сливочного масла?
– Все, что сочтешь нужным. Это сойдет как минимум для ужина, а завтра я вернусь за ланчем. До скорой встречи.
Кристи ушел, и Нуала смотрела, как он идет к зданию школы, а потом сворачивает направо возле церкви.
Нуала решила, что точно знает, где они прячут лорда Бандона. Вопрос в том, находился ли ее муж рядом с ним.
В тот вечер Нуала воспользовалась своим другоценным запасом муки и испекла пирог с картошкой и ветчиной. Она переживала за результат, поскольку не привыкла готовить выпечку, но верхняя корочка вышла золотистой, прямо на загляденье. Она только успела поставить пирог остывать на кухонный стол, как в дверь постучали.
– Я здесь, Кристи. Просто заходи, ладно? – крикнула она, сосредоточившись на срезании подгоревших кусочков.
– Здравствуйте, Нуала.
Она повернулась с ножом в руке.
– Пожалуйста, не беспокойтесь, Нуала. Клянусь, я пришла с миром… и втайне от всех.
Женщина откинула капюшон своей длинной черной накидки.
– Леди Фицджеральд? – потрясенно прошептала Нуала.
– Прошу вас, не бойтесь. Я пришла сюда, чтобы передать просьбу о помиловании моего доброго друга.
Леди Фицджеральд поставила на стол плетеную корзинку, а Нуала, по-прежнему державшая нож, подошла к окну и убедилась, что снаружи нет военных, использовавших леди Фицджеральд для отвлечения и готовых вломиться внутрь, арестовать и пытать ее до тех пор, пока она не расскажет все, что знает о лорде Бандоне.
– Клянусь, Нуала, я пришла одна. Я даже прошла пешком всю дорогу от Аргидин-Хауса, чтобы никто из членов моей семьи или слуг не знал о моих передвижениях. Можно сесть?
Нуала едва заметно кивнула и указала на единственный удобный стул в доме.
– Я знаю, что вы враждебно относитесь ко мне и научились никому не доверять, но умоляю вас, вы единственный человек, который знает, через что мне пришлось пройти. – Глаза леди Фицджеральд наполнились слезами, и Нуала поняла, что она говорит о Филиппе. – И сегодня я пришла поговорить с вами из-за той связи, которая образовалась между нами, двумя женщинами. Знаю, мы обе рискуем из-за моего визита, но в этой накидке и с распущенными волосами… – Леди Фицджеральд печально улыбнулась. – Я сомневаюсь, что даже мой муж узнает меня.
Нуала подумала, что леди Фицджеральд выглядит необыкновенно красивой с длинными светлыми локонами, волнами ниспадавшими по обе стороны лица. Отсутствие ювелирных украшений лишь подчеркивало ее естественную красоту, делало ее моложе и уязвимее.
– Я умоляю вас поверить мне, – продолжала леди Фицджеральд. – И вы должны знать, что я старалась защитить вас и вашу семью. Хотя вы и ваш муж находитесь в числе подозреваемых, к вам ни разу не приходили с обыском, верно?
– Нет. Что ж, если это имеет отношение к вам, тогда спасибо.
Нуала едва не добавила «ваша светлость», что было бы уместно по отношению к английской аристократке. Хотя леди Фицджеральд была добра к ней, но зверства, совершаемые от имени ее семьи и британцев в целом, вовремя остановили Нуалу.
Леди Фицджеральд посмотрела на пирог. Потом ее взгляд вернулся к Нуале.
– Сегодня утром меня посетила моя старинная подруга. Она сказала, что ирландцы держат ее мужа в заложниках в отместку за казни заключенных из ИРА в тюрьмах Корка и Дублина. По ее словам, ИРА выдвинула ультиматум, где сказано, что в случае дальнейших расстрелов их добровольцев они убьют ее мужа. – Последовала небольшая пауза, прежде чем леди Фицджеральд добавила: – Думаю, мы обе знаем, о ком идет речь.
Нуала промолчала, плотно сжав губы.
– Вы испекли превоходный пирог, Нуала. Ждете гостей или это для кого-то… еще?
– Это для моей соседки, которая прикована к постели.
– В таком случае ей очень повезло, и надеюсь, что пирог ей понравится. Нуала, я пришла к вам по просьбе жены, которой сейчас очень тяжело и которая, как и вы, надеется на безопасное возвращение своего мужа. Если кто-то из ваших знакомых удерживает лорда Бандона, не могли бы вы передать ее просьбу о снисхождении?
Нуала сидела с непроницаемым выражением лица. Она ничего не сказала.
Леди Фицджеральд указала на корзинку:
– Там лежат продукты из моей кладовой, чтобы заложник мог питаться тем, к чему он привык. Еще там есть записка от его жены.
Леди Фицджеральд снова посмотрела на Нуалу, которой было все труднее бороться с собой.
– Вероятно, у вас есть знакомые, которые могут доставить ему эту корзинку? Там нет ничего, что могло бы кого-то уличить: только любовь, поддержка и утешение от его жены. Могу я оставить ее здесь?
На этот раз Нуала слегка кивнула.
– Спасибо. Еще хочу сказать, что мы с мужем покидаем Аргидин Хаус. Мы собираем вещи и закрываем дом, как у нас говорится, потом возвращаемся в Англию. После того, что случилось с мужем моей подруги два дня назад, и после сожжения дома Трэверса в Тимолиге совершенно ясно, что мы больше не можем оставаться здесь.
Леди Фицджеральд встала и направилась к выходу, потом оглянулась:
– Прощайте, Нуала. Пусть ваша сторона добьется успеха и ваш муж вернется живым и здоровым. В конце концов, это ваша земля.
Леди Фицджеральд с грустной улыбкой вышла из дома. После ее ухода Нуала нашла в себе силы подойти к корзинке. Ее пальцы двигались так осторожно и медленно, как будто под тканью могла оказаться граната.
– А что? Вполне возможно и такое, – вздохнула она.
Внутри были жестянки из магазина «Фортнэм и Мэйсон». Бисквиты, чай «Эрл Грей» и коробочка с крошечными пестрыми яичками, которые, судя по надписи сверху, были снесены перепелками. На дне корзинки лежал конверт, адресованный «Джеймсу Фрэнсису». Нуала собралась открыть его, но увидела Кристи, подходившего к ее дому со стороны паба. Она быстро сложила все обратно, накрыла корзинку тканью и побежала во двор, чтобы спрятать ее в сарае.
– Этот пирог выглядит по-королевски, Нуала, – сказал Кристи, когда она вернулась на кухню. – Его светлость сможет нормально питаться еще денек-другой.
– Уверена, что он привык к лучшему, чем картошка с ветчиной, но это все, что у меня есть.
– Хорошо, тогда я пойду. – Кристи забрал пирог.
– Он до сих пор соседствует с Чарли Харли?
– Ребята перемещают его с места на место.
– Ты видел его? – надавила она.
– Нет.
– Ты знаешь, кто его охраняет?
– Ребята меняются по очереди.
– Финн среди них? – прямо спросила она.
Кристи посмотрел на нее, и, хотя он не ответил, она поняла, что ее муж принимает участие в этом.
– Если увидишь его, передай, что жена любит его и ждет домой.
– Хорошо, Нуала. Будь осторожна и прикидывайся невинной, если заглянет британский патруль.
– Как будто я могу повести себя иначе. – Она пожала плечами. – Я все равно ничего не знаю.
– Я вернусь в паб через полчаса, так что ты знаешь, где меня найти в случае неприятностей. До скорого, Нуала.
– До скорого, Кристи.
Он подмигнул ей, и она увидела, как он хромает обратно к пабу, и порадовалась тому, что их разделяет расстояние брошенного камня. Она не знала, что делала бы без него.
Нуала налила себе стакан воды и пошла посидеть в тенистую полосу сада на заднем дворе. Ей было ясно, что, несмотря на просьбы леди Фицджеральд, она не может передать корзинку.
– Прости меня, Филипп, но никто не должен знать о том, что я имею какое-то отношение к твоей матушке, – прошептала она, подняв взгляд к небу.
Приняв решение, она встала и пошла в сарай, чтобы забрать корзинку.
Час спустя она переместила содержимое всех жестянок и коробок в пакеты из плотной коричневой бумаги. Собрав упаковочные бумажки, она опустилась на колени возле камина и поочередно сожгла их. В последнюю очередь она положила в огонь конверт с письмом и посмотрела, как он горит. Содержание предназначалось только для глаз «Джеймса Фрэнсиса», и она не стала читать письмо.
Когда Нуала сожгла все улики, она выпрямилась, отрезала два щедрых ломтя хлеба и сделала себе к чаю деликатесные сэндвичи с лососем.