«Надо найти своего мастера и обращаться только к нему. Это должен быть мужчина, – Оленичева улыбнулась своим мыслям. – Мужчины более профессиональны в вопросах эстетических процедур. Они чувствуют красоту на подсознательном уровне».
Она пригладила непослушные волосы и прислушалась к звяканью посуды на кухне – мать накрывала на стол.
– Евгения ты забрала из починки мой телефон? – Полина Игоревна продолжала громыхать тарелками.
– Забрала, – не поворачивая головы, громко ответила Оленичева и усмехнулась. Иногда мать использовала давно вышедшие из обихода слова вроде – «починка», «бдеть» или относительно женщин иногда всплывало определение «бедовая». – Только твой аппарат ремонту не подлежит, ты намертво утопила его в тазу!
– Я же не специально!
– Понимаю, только новый аппарат надо покупать. После обеда поедем по магазинам!
– Какая жалость, – снова донеслось из кухни. – Придётся восстанавливать все номера! Может СИМ карта сохранилась?
– В салоне сказали, что телефон и его содержимое реанимации не подлежат!
– Меня, наверное, все потеряли!
– Ну, кто мама, все? Я же здесь!
– Женя помоги мне, – голос матери звучал ещё молодо и звонко. Полина Игоревна когда-то прекрасно пела и слыла одной из первых столичных красавиц. Время поработало над внешностью – словно мелкой рыболовной сетью покрыло морщинками лицо и состарило тело, но не тронуло голос.
– Иду! – Оленичева, не отрываясь от зеркала, вытянула шею и провела тыльными сторонами ладоней от ключиц до подбородка. – Мы не ждём гостей, а ты сервируешь стол, словно на приём, – с этими словами Женя появилась на кухне.
– Распущенность начинается с мелочей, – строго парировала мать. – Сначала семья, принимая пищу, обходится без салфеток, потом не замечает пятен от кофе на скатерти, а заканчивается всё тем, что кому-то становится лень делать маникюр и закрашивать седину.
– Какая длинная цепочка действий и бездействий ведёт к распаду и самоуничтожению! – Оленичева младшая вскинула брови. – А ты на что намекаешь?
– Я не намекаю, а говорю прямо, – Полина Игоревна поставила тарелки и внимательно посмотрела на дочь. – Если не хочешь, чтобы тебя бросил очередной ухажёр, то сходи к парикмахеру и наведи порядок на голове!
– Он меня не бросит, – беззаботно засмеялась Евгения. – Он клянётся, что любит и обожает.
– Мало ли случалось в твоей жизни обожателей! И где они? В семьях, с жёнами и детьми! А тебе под сорок! Пора бы уже обзавестись стабильностью!
Женщины замолчали на несколько минут. Они ловко расставляли тарелки с едой на столе, занятые своими мыслями. Евгения не обижалась на мать, она уже привыкла к ежедневному ворчанию. Конечно, мама хочет только лучшего для неё, но кто знает, что лучше на самом деле. Оленичева жила легко, она встречалась с мужчинами и без особых трагедий расставалась с ними. Женщина не желала обременять себя детьми, пелёнками и прочей рутиной, которая присутствует в каждой семье. Евгения считала, что всё ещё впереди! Она бы не особенно стремилась к сохранению отношений с последним воздыхателем, но он оказался щедрым, по-настоящему был влюблён, да и её биологическое время уже начинало поджимать. Этот факт она вдруг стала осознавать в последнее время и не благодаря материнским выговорам, а именно тем незначительным штрихам, которые замечает каждая женщина в определённый период жизни. Морщинки под глазами и седые волоски на висках раздражали своим присутствием!
– Так и когда ты намерена нас познакомить? – мать сидела за столом прямо с безукоризненной причёской и аккуратным маникюром на ногтях. – Женя, ты должна основательно подумать над своим будущим. – Полина Игоревна отложила нож и, протянув правую руку, накрыла ладонью запястье дочери, которая сидела рядом. – Я думала именно за этим, ты привезла меня в город из коттеджного посёлка. Свадьбу хочется и внуков! – Оленичева старшая как-то виновато улыбнулась и погладила рыжие непослушные локоны Евгении.
– Да мама, я как раз хотела с тобой об этом поговорить, – Женя перехватила ладонь пожилой женщины и на секунду прижала к губам. – Ты не хочешь поехать в Геленджик к тёте Варваре?
– А ты для этого приволокла меня в Москву, – мать досадливо махнула рукой, нервно схватила нож и начала с остервенением резать кусок мяса. – Я могла бы прекрасно перезимовать в коттеджном посёлке! Там чуткие, отзывчивые соседи! Этот Трещёткин милый мужчина, всегда готов прийти на помощь!
– Ты прекрасно знаешь, что он взялся волочиться за мной! Из этих соображений он так часто и назойливо появлялся в нашем доме!
– Да какая разница, по какой причине! – Полина Игоревна вздохнула. – Трещёткины добрые, воспитанные и безотказные люди. Что я буду делать в городе в четырёх стенах! Смотреть телевизор и с бабками на лавки возле подъезда семечки лузгать?
Дамы снова замолчали и только звякали ножи и вилки о фарфоровые тарелки. Полина Игоревна прекрасно готовила, но в последнее время ей пришлось пересмотреть рацион из-за высокого сахара в крови. Евгения скучала по блинчикам со сгущёнкой и воскресным пирогам с повидлом, но безропотно смирилась к постному меню. Сегодня мать превзошла самую себя, она приготовила лосось со спаржей под лёгким соусом «Холландез», поэтому женщины с удовольствием поглощали пищу, не отвлекаясь на разговоры. После еды дамы так же без слов, навели порядок на кухне, и перешли в гостиную. Полина Игоревна включила телевизор и села на диван. Евгения пристроилась рядом, поджала под себя ноги и положила голову на плечо матери.
– Конечно, я не хочу, чтобы ты расселась, как забытое корыто рядом с дворовыми пенсионерами! Поэтому предлагаю тебе на время перебраться к тётке Варваре. Там море, чистый воздух и нет снега!
– С самого детства ты была своенравной, – казалось, Оленичева старшая совсем не слышала дочь. Мысленно она унеслась в свои дальние дали.– Никогда не делала то, что не по нраву. Ты невзлюбила колготки серого цвета, ни за что не хотела надевать в детский сад, как мы с отцом не уговаривали. А я их доставала с большим трудом через знакомых. Колготочки такие тёплые, импортные, но только серые. Тогда на всё был дефицит! Ну, просто невозможно было достать что-то приличное с весёлой, деткой расцветкой. Ты не ела лук, ни в каком виде! Мы с папой подстраивались под тебя, а иногда готовили себе отдельно. Ты терпеть не могла физкультуру, и затащить тебя на урок удавалось не всегда! Нам приходилось задабривать тебя или мороженым, или новыми туфлями. А скольких воздыхателей ты отшила, которые табунились вечерами возле подъезда! Тебе они доставались легко, по щелчку пальцев. Именно из-за лёгкости ты не ценила эти отношения. Другие девочки мечтали просто прогуляться с такими мальчиками рядом, а ты игнорировала их назойливое внимание!
– Я ходила в кино с некоторыми, – Женя улыбнулась воспоминаниям. – С Двигубским целовалась на первом курсе института! А с Брониславом прожили почти год вместе!
– Это ничего не значит, раз ни один не зацепил твою душу! – Полина Игоревна развела руки и снова сложила их на коленях. – Вот твои подружки, кому нужны были эти отношения, кто дорожил ими, быстро вышли замуж, нарожали детей и вполне счастливы! Когда умер папа, тебе исполнилось пятнадцать лет, самый переходный возраст. Ну, думаю, всё, пиши-пропало! Испугалась тогда, что теперь одной мне не справиться с молодым растущим организмом, но нет, наоборот! Ты стала серьёзней и много помогала, хорошо училась, даже подружилась с физкультурой. Только во взглядах на противоположный пол ничего не изменилось, – Оленичева старшая отстранилась и посмотрела дочери в глаза. – Ты не думаешь, что давно пора обзавестись семьёй?
– Да, мама! Именно об этом я и думаю! Я встречаюсь с прекрасным человеком.
– И ты нас познакомишь?
– Обязательно!
– Когда?
– В ближайшее время. Если хочешь, мы вместе пойдём в ресторан, – Женя снова уютно устроилась на материнском плече.
– Ну, что ты! Я приготовлю ужин, накрою стол в гостиной, – мать обвела рукой пространство комнаты, – достану из шкафа австрийский сервиз, богемский хрусталь и льняную вышитую незабудками скатерть, которую ты привезла из Турции.
– А может не стоит заморачиваться по поводу совсем заурядному? – Женя скривилась, зная, что мать не увидит её лица. – В последнее время твоя стряпня служит только для понижения сахара в организме. Согласись, это не совсем желанная пища для сильного здорового мужчины.
– А он сильный и здоровый? – Оленичева потёрла ладони, предвкушая встречу с будущим зятем, отчего браслеты на запястьях тихо звякнули. – Хотя, пусть будет и не очень сильным, важно, чтобы человек хороший вошёл в наш дом. Главное, чтобы любил тебя! Да, ты права, – Полина Игоревна снова отстранилась и мечтательно закатила глаза к потолку, – мы сто лет не были в ресторане! Самое лучшее место для знакомства! Я выгуляю свои новые серьги и рубиновое колье. А домой мы его пригласим перед свадьбой! – мать схватила Женю за руки и горячо затрясла. – Но ты ему скажи, чтобы всё честь по чести – ваш товар, наш купец! – Оленичева заливисто засмеялась своим молодым голосом. – Пусть это старомодно и смешно, но в старой традиции есть что-то глубоко тайное и трогательное!
– Мама, я почти живу у него! Зачем этот фарс! – Евгения прекрасно понимала, что спорить с матерью бесполезно, но всё же предприняла попытку. – Мы не хотим организовывать пышную свадьбу, приглашать людей, надевать наряды, заказывать ресторан, поить и кормить гостей под крики «горько»! Ты понимаешь, что обстановка вокруг не располагает к разухабистым торжествам!
– Ну, я не знаю, – Полина Игоревна опустила глаза и расправила невидимую складку на диванном пледе. Она так долго мечтала о дне свадьбы, что от расставания с грёзами у Оленичевой старшей сжималось сердце.
– Просто распишемся, обменяемся кольцами, поцелуемся и прокатимся в плавучем ресторане по Москве реке, – успокаивала дочь. – Твой будущий зять уже забронировал столик на корабле-ресторане «Мэ Вай»!
– И всё же, как без соблюдения традиций! Нужен хлеб-соль, клятва на иконе о сохранении семьи! – вяло сопротивлялась женщина. – И потом, необходимо купить туфли, платья, проверить меню, дать задаток в ресторане.