Неожиданно на Машу накатила волна тошноты.
«Наверное, лысый родственник вылил половину флакона дерьмового одеколона на свой платок! Нереальное говно!»
Девушка покрылась испариной, но часто задышала и утихомирила рвотный порыв.
– С тобой всё в порядке?
Свекровь внимательно посмотрела на сноху. Маша быстро закивала головой и тут уловила холодный, без волнений взгляд Евгении Сергеевны. Она поняла, что мать мужа слышала весь разговор, и для неё информация об отправке Петра в зону СВО не являлась новость. Вероятно, чета Пивоваровых заранее подготовилась к разговору. Девушка натянуто улыбнулась, и когда компания переместились в прихожую, кинулась в ванную, открыла кран и склонилась над раковиной. Она какое-то время полоскала рот и погружала в холодную воду лицо. Взбунтовавшиеся внутренности постепенно утихомирились. Маша ещё с минуту посидела на краю ванной, не закрывая кран. Шум журчащей воды странным образом успокаивал. Когда она вернулась в гостиную, то застала только родителей мужа и его самого. Пётр сидел, опустив голову, и ковырялся вилкой в тарелке. Все повернули головы в её сторону, не говоря ни слова, словно ожидая, когда она приземлиться для того, чтобы продолжить прерванный разговор.
– Может принести чего-нибудь? – Мария остановилась возле стола и положила руки на спинку стула.
– Ничего не надо, дорогая, – свекровь внимательно вглядывалась в лицо Маши, чтобы понять, что она чувствует, потом указала рукой на место возле себя. – Садись. И, пожалуйста, останови свои страдания, ещё ничего не случилось.
– И не случится, – генерал привычными движениями разлил по рюмкам коньяк. – Я всё предусмотрел. Мы проведём рекламную компанию, снимем ролик, прокатим по центральным каналам. Тебе Пётр нужно выучить текст, который уже написан. Там мало пафоса, всё по делу, я читал. Дашь интервью в полном обмундировании и призовёшь к защите рубежей и интересов родины. Потом всё честно – призывной пункт, медицинская комиссия, учебная часть и в бой. Я всё порешал, там ты как раз и нужен со своей профессией, займёшься логистикой, разработкой маршрутов для доставки обмундирования и боеприпасов. Твоё место службы будет находиться в штабе. Через несколько месяцев дадут отпуск на тридцать дней, а потом и вообще вернёшься.
– А меня кто-нибудь спросил, чего хочу я? – Пётр поднял голову и уставился на отца тяжёлым взглядом. – Смотрю, тебя очень увлекает возможность прорекламировать собственную персону за счёт родного сына. Хорошо придумал! Ничего не скажешь!
– Ты так со мной не разговаривай и глазами не зыркай, – Анатолий Михайлович промокнул рот салфеткой и бросил её на стол. – Я вчера просматривал списки призывников и увидел знакомую фамилию, имя, год рождения. Со дня на день должна появиться и повестка. И чтобы ты делал? Какие шаги предпринял? Пришёл на призывной пункт и сообщил – я, мол, не могу, у меня жена, работа! Ещё ребёнка не успел сделать! А ты знаешь, что при отказе по каким-то там причинам, призывнику грозит арест и срок от трёх до десяти лет! Ты готов отсидеть срок или как истинный сын своего отца выполнишь долг! Конечно, есть возможность спрятаться на даче, а мать бы тебе пирожки тайком приносила по очереди с женой? И сколько бы ты там сидел? До морковкина заговенья? Или сбежал в ближнее или дальнее зарубежье? На какие шиши стал жить, например, в Казахстане или Турции? – Пивоваров опрокинул в себя рюмку, смачно закусил лимоном, скривился и перевёл взгляд на Марию. И ещё я вам скажу, только без обид. Пётр имеет хорошее место в администрации округа, ты Мария в банке не последний человек. Заработки у вас далеко не нищенские, а только живёте в квартире родителей, ипотеку брать не желаете, не хотите финансовую обузу на себя вешать, в чём-то ужиматься! Лучше шубку из драгоценного меха и автомобиль новенький из салона! Всё для себя самих, любимых! Я подозреваю, что и дети не появляются только потому, что это их присутствие ограничит вашу свободу!
Мария открыла было рот, чтобы возмутиться, но тут же передумала, до неё дошло, что свёкор рубил, как топором, сущую правду. А тот отодвинул стул, вытянул ноги и глубоко вздохнул со словами:
– Так что спрашивать и советоваться с каждым у страны нет времени, средств и возможностей. Просто надо сделать то, что ты, как патриот должен сделать. А я успел создать более комфортные условия для выполнения долга.
Над столом повисло молчание. Пётр и Мария сидели, как провинившиеся школьники. Пётр, поставив на стол локоть и устроив в ладони подбородок, другой рукой возил по тарелке остатки салата. Маша болтала в бокале виноградный сок и рассматривала, рвущиеся на поверхность янтарные пузырьки. Тишину прервала Евгения Сергеевна. Она прокашлялась, подвинулась к столу, чтобы быть ближе к сыну, который сидел напротив, потом заговорила извиняющимся тоном:
– Время наступило непростое. Высокие военные чины находятся под пристальным вниманием, – мать теребила салфетку, опустив глаза. – Мы решили пока пожить в городе.
– Вы хотите продать дом? – Пётр скептически посмотрел на мать. После таких грядущих радикальных перемен в жизни, его уже мало что интересовало.
– Скорее всего, так, – вклинился отец. – Кичиться роскошной жизнью в данный момент не следует.
– Я так понял, вы возвращаетесь в эту квартиру, – Пётр усмехнулся. – Да, круто вы нас, просто об колено! Мужа в Армию, жену в приживалки! Другие родители всеми силами стараются сохранить семью близких людей, а вы её просто по кирпичику разбираете!
– В тебе говорит эгоизм, – мягко, но нравоучительно упрекнула мать. – После того, как вы поженились, мы дружно жили одной большой семьёй и никаких проблем не возникало! На данный момент даже хорошо, что мы будем вместе с Марией. В твоё отсутствие ей понадобится поддержка и помощь.
Анатолий Михайлович поднялся, подошёл сзади к Петру и положил тяжёлые руки на плечи сына.
– Это сейчас всё воспринимается трагически. На самом деле, я в состоянии защитить тебя, сделать так, чтобы служба прошла в безопасном для жизни месте. Героем уйдёшь, героем вернёшься! А завтра уже слухи пойдут, что семья Пивоваровых не лыком шита!
– Почему завтра? – не понял Пётр, потом хлопнул себя по лбу и усмехнулся. – Ну, вы молодцы! Специально этих родственников на ужин пригласили! Насколько я помню, муж маминой сестры Егор Петрович работает каким-то клерком в твоём ведомстве? Так папа? – он повернул голову к отцу.
– Ты правильно понял. Этот Егор знатный болтун, – Пивоваров шагнул и опустился на стул. – Мне даже объяснять ничего не придётся!
– А вам, зачем эта огласка, пусть даже и хорошая? – Мария непонимающе хлопала глазами. – Вы добились всех возможных высот.
– Ты ещё молодая, – усмехнулся генерал. – Не совсем понимаешь, что почёта и уважения много не бывает!
– И когда мне мужу котомку собирать? – Маша немного взбодрилась, уверенность Пивоварова – старшего передалась и ей.
– У нас мало времени, завтра после обеда телевизионщики должны снять социальную рекламу, а следом и всё остальное, – Анатолий Михайлович потёр ладони и поднял рюмку. – А теперь можно и выпить. За тебя сын!
Мария чокнулась со всеми, но лишь поднесла напиток к губам и тут же поставила на стол.
– Да, Мария, отпросись завтра с работы пораньше, грузчики вещи привезут, надо чтобы кто-то был дома, – свекровь скривилась, закусывая лимоном.
– Вы завтра переезжаете? – неприятно удивилась Маша.
– А что тянуть!
– Да действительно, – растерялась Пивоварова.
Глава 4
Светлана Антипенко сама не знала, почему сдала документы именно в этот ВУЗ и именно на эту кафедру. Когда распрощалась со школой, шагнула во взрослую жизнь интуитивно наугад, зато потом мысленно себя хвалила за правильный выбор. Высокая, нескладная девушка отдавала себе отчёт, что ни лицом, ни статью не тянет – ни на модель, ни на балерину, а в артистки она не попадёт и подавно! Её, конечно, посещали такие мысли, какая девочка не мечтает увидеть себя на широком экране, но с возникновением семейных проблем, пришлось быстро повзрослеть, и в двенадцать лет радуга от восприятия жизни как-то сама собой рассыпалась, как конфетные фантики. Света родилась в благополучной семье, где не случалось скандалов, драк, запоев или радикальных перебоев с деньгами. Отец работал в банке, мать Елена малевала свои картины. Света воспринимала художества матери именно, как мазню. А как ещё можно назвать кричащие, хаотичные пятна на холсте. Когда-то Елена Антипенко закончила знаменитую Строгановку. Она подавала большие надежды как пейзажист и в одну пору с успехом продавала свои работы, однако со временем стиль рисования поменялся, ушёл то ли в авангард, то ли в символизм, то ли в примитивное разбрызгивание краски по холсту. Мать это называла своим восприятием мира. В тот момент девочка не замечала происходивших перемен, она была занята в школе в танцевальном кружке и борьбой за роли в театральной студии (тогда ещё голову бередили мысли об артистической карьере). А вот отец с тревогой наблюдал за женой. В ней словно уживались несколько человек сразу. Она то теряла интерес к жизни, к своему рисованию и творчеству вообще, переставала следить за собой, то вдруг с неистовым рвением погружалась в работу. На неё стала всё чаще и чаще нападать хандра. На все вопросы мужа отвечала, что это сплин погрузил в пучину, но скоро мрачное состояние рассеется, пройдёт и всё будет как раньше. Так и случалось, однако периоды между сплинами становились всё короче. Часто мать сидела, замкнувшись, и тупо глядела в окно. Неопрятная, в пижаме и растянутой майке она ни на что не реагировала и ничем не интересовалась. Потом в одночасье в ней просыпалась творческая натура, и Елена часами обхаживала мольберт, забывая о еде и отдыхе. А когда возникала другая личность, она неуёмной энергией начинала чистить квартиру и с остервенением перемывать по десять раз тарелки из посудного шкафа. Филиппа Антипенко тревожили такие резкие перемены в поведении жены. Ему с большим трудом удалось уговорить Елену показаться специалисту, потому что она никак не хотела признаваться в том, что её п