сихическое здоровье даёт сбой. Ей казалось, что близкие намеренно желают избавиться от неё, а может даже хотят убить! На вопрос мужа – зачем ему и дочери это надо, ответа не следовало. Хотят и всё! И вообще кругом предатели и враги! Иногда остатками ускользающего сознания Лена пыталась понять, что с ней происходит. Она прижималась к мужу, обнимала его шею, всхлипывала и просила не бросать. В моменты прозрения Антипенко разговаривала с дочерью, говорила о любви, о жизни и о смерти. Свете такие беседы не нравились, она раздражалась. Зачем подростку, у которого вся жизнь впереди, знать что-то о смерти. Смерть там, в книжках, где Анна Каренина, Мадам Бовари, в пьесах, где Ромео и Джульетта. Это всё выдумки авторов, а в жизни смерти нет! Есть только Солнечный и лунный свет, весна, цветы и надежды! Филипп уговаривал дочь быть более терпимой с матерью. Он не делился с ней своими опасениями по поводу состояния Елены и только повторял, что творческой, чувствительной натуре всегда достаточно сложно контактировать с внешним миром. Света рассеянно слушала отца, кивала и при первой возможности убегала в свой нарядный и праздничный мир, где со сцены просматривался весь зрительный зал, и яркий свет софитов слепил глаза. Она не сразу заметила, что мама как-то притихла и потухла. Это потом ей стало известно, что перемены произошли под воздействием лекарств. Перепады настроений случались все реже, пока совсем не сошли на нет. Почти год семья Антипенко жила тихо. Мать перестали интересовать картины и рисование, мольберт был сложен и спрятан в гардеробной. Елена готовила еду, читала, без энтузиазма хлопотала по хозяйству и почти не выходила на улицу. Филипп крестился пятками, ну и дай Бог, скоро вовсе наладится, Леночка снова будет смеяться и покупать себе нарядные платья. Однако после небольшой передышки сложности начали возникать снова, сначала незаметно, вроде пересоленного супа или незакрытого крана в ванной. Потом Лена стала уходить из дома и не появляться по несколько часов. Позже приходила с рассеянным видом и никак не могла объяснить, где была и что делала всё это время. Жирную точку поставил случай, когда Филипп нашёл жену на полу кухни рядом с включёнными газовыми конфорками. Дочери он объяснил, что мать нуждается в продолжительном лечении. Елену он поместил в частную клинику неврозов и психических расстройств под вымышленной фамилией. Филипп не хотел, чтобы кто-то узнал о душевном расстройстве жены. Прежде всего, он не мог допустить, чтобы эта ситуация хоть как-то коснулось дочери. Подростки очень жестоки и тут, нате вам, причина для травли! Пусть девочка живёт полноценной жизнью – грезит о театральных подмостках, мечтает о принце на белом коне и витает в облаках от сонетов Шекспира. Только бы не унаследовала то же безумие, которое случилось у матери. Антипенко приглядывался к Светлане, а однажды, посулив автомобиль, отправился вместе с ней к психиатру, вроде справку взять для получения прав на вождение. Про свои обещания отец не забыл, просто отложил на время щедрые посулы, главное, что девочка совершенно здорова. Доктор уверил волнительного отца в том, что причин для беспокойства нет, штормов и бурь, конечно, не миновать, но те перепады будут связаны с переходным возрастом, влюблённостями и разносторонними интересами, а не с психическими недугами. Антипенко вздохнул спокойно, осталось уберечь дочь от влияния примеров, которые наплодились в телепроекте «Дом 2»! Благо этот телевизионный притон закрыли! И размеренная жизнь потекла своим чередом. Раз в месяц они навещали в клинике мать. Она встречала их спокойно с отстранённым взглядом. И только когда Светочка обнимала её за плечи, сжимала ладони и целовала волосы, глаза оживали тайной грустью, слёзы скапливались в уголках, готовые пролиться на больничный халат. Вскоре Елена Антипенко – то ли из-за медикаментов, то ли благодаря собственному желанию, настолько погрузилась в себя, что перестала реагировать на всё происходящее. Время застыло для пациентки, только внутри продолжалась жизнь никому неизвестная и совершенно непонятная. После многих попыток доктора уже не пытались что-то выяснить и вернуть Елену к трезвому адекватному существованию. Её подпитывали медикаментами, кормили, мыли, стригли, в общем – содержали в полном порядке, зная, что эта пациентка в клинике если не навсегда, то надолго. Да и в чём проблема? Оплата за содержание поступает без задержек, а это денежки немалые, кстати сказать!
– Какие планы на сегодня? – отец дожевал бутерброд, влил в себя остатки кофе и промокнул салфеткой рот. – Я хотел поехать в клинику сегодня. Ты со мной?
– Нет пап. Надо съездить за город по работе. Трещёткин отправил.
– Смешная фамилия для полицейского, – усмехнулся Филипп. – Тобой там не помыкают? На побегушках ни у кого не бегаешь?
– Ну, ты даёшь папа, я стажёр, как же без побегушек? – Света уминала бутерброды с сыром и разговаривала с набитым ртом. – Кто я такая, чтобы мне доверять серьёзные дела? И, тем не менее, сейчас мы с Трещёткиным вроде напарников, даже обедали вместе вчера.
– Прожуй, я половины не понял, что ты пролепетала! – Антипенко внимательно смотрел на Светлану. Несмотря на своё относительно свободное положение, он не стремился заводить романы, считал, что сначала должен основательно поставить на ноги дочь. Филипп хотел, чтобы иллюзия прежней семьи сохранялась – он, Лена и их дочь. В душе мужчина отдавал себе отчёт в том, что вероятность вернуть жену в прежнее состояние крайне мала, но Светик не должна об этом знать! Просто мама приболела, пройдёт время, и она вернётся домой! Нельзя, чтобы дочь почувствовала сиротливость и так все заботы по дому на ней. Антипенко мог нанять домработницу, но внутреннее чутьё подсказывало, что лучше этого не делать – пусть девушка привыкает к самостоятельности. – И сколько лет твоему напарнику? – Филипп с подозрением прищурился.
– Даже не фантазируй! Александру Алексеевичу около пятидесяти, может больше, он женат, есть ребёнок, – Светлана махнула рукой, поднялась, собрала со стола посуду, составила в раковину и открыла воду. – Пап, может, съездим в Италию, хоть на неделю. Давно там не появлялись. Как там наш дом, наверное, всё в паутине.
– Кстати, я хотел с тобой об этом поговорить. Как ты думаешь, а не лучше нам перебраться в Италию совсем.
Света замерла, потом закрыла кран и вернулась за стол.
– Ты предлагаешь маму оставить здесь одну?
– Нет, конечно! Маму заберём с собой, там найдём и докторов, и клинику.
– А моя служба? Я только начала вливаться в коллектив, эта работа мне очень нравится! Мы говорим на одном языке, смеёмся над одними шутками! Что я буду делать в Италии? Прекрасно провести неделю – две, отдохнуть, загореть и домой! И потом папа, на что мы будем там жить? Деньги имеют свойство заканчиваться!
– Ты права, – вздохнул отец. – И всё же надо принять решение по итальянской недвижимости. Если банк попадёт в санкционный список, то наша семья рискует лишиться виллы. Значит, мы или выбираем Италию для постоянного места проживания, или избавляемся от этого актива.
– Раз вопрос стоит именно так, то лучше продать, – Светлана сложила руки на груди и усмехнулась. – А вот я интересуюсь, каким путём деньги от сделки ты переведёшь в Россию?
– Технически это достаточно сложно. Придётся переправлять через лояльные страны, необходимы документы, подтверждающие происхождение денег, а именно договор купли-продажи и декларация на вывод средств, – не бери в голову, я всё решу!
– Не считай меня маленькой девочкой, которая ничего не понимает. При вывозе через границу крупных сумм у каждого государства существует лимит. Ты мог бы перевести по банковской программе, но российские платёжные системы отключены практически от всего мира. В России банковская карта другого государства становится просто бесполезным пластиковым клочком!
– Ну, вот к чему ты клонишь? Решила перед службой испортить настроение и мне, и себе?
– Не хочу тебя ничем грузить! Только где ты витаешь? В каких облаках? Солидный менеджер из финансовых структур, общаешься с высшим руководством, охраняешь и преумножаешь чужие деньги, а вот о сбережении своих не позаботился!
Филипп закусил губу, чтобы не показать дочери улыбку. Она взрослела, умнела на глазах. Он гордился своей девочкой. Глянь, как отчитывает, словно министр финансов на совещании.
– Ты знаешь, что мои возможности обширны, вопрос решится в лучшем виде. Я позднее подумаю над этим вопросом, – Филипп поднялся. – Мне пора, машина ждёт.
– Почему ты решил поехать к маме именно сегодня? – Светлана протянула отцу портфель и чмокнула его в щёку. – В воскресенье навестили бы её вместе, потом прогулялись по набережной, поели мороженое.
– Совсем забыл сказать! Завтра я уезжаю в командировку на несколько дней в Калининград. А ты будь умницей, не гуляй до ночи, – Антипенко сощурил глаза и погрозил пальцем. – Может, я позвоню Трещёткину и попрошу взять над тобой шефство? Ведь опять будешь сидеть на одних беляшах!
– Не надо, сама справлюсь!
– А ты сейчас на службу или ещё куда?
– Мне надо проверить один винный магазин в городе Реутов в точке ООО «Реутов Вайнстайл». Только они могут поставлять в рестораны и магазины Москвы некоторые сорта элитных вин из Европы. Ума не приложу, каким образом они доставляют целыми партиями товар из санкционных списков!
– Проще пареной репы! Закупают за границей и везут фурами через Грузию, Армению или Турцию. Это сейчас называется параллельный или серый импорт, – Филипп взялся за ручку двери. – Реутов, Реутов это Подмосковье?
– Уже практически Москва, конечная станция метро Новокосино.
– Не близко! Может сначала машина отвезёт на службу меня, а потом тебя в этот Реутов?
– О, ехать в два разных конца, больше времени потеряю! Не волнуйся, доберусь на метро. Вот если бы ты купил мне машину, как обещал, я бы чувствовала себя более самостоятельной и мобильной!
– Даже не думай! Во всяком случае, пока! – отец замахал руками, сунул портфель под мышку и вышел из квартиры, мысленно возмущаясь: