– Где вы познакомились?
– Где сейчас все знакомятся? В интернете. Сначала переписывались, вскоре он приехал, мы встретились. Потом стал прилетать часто.
– Когда вы виделись в последний раз? – Света повернулась к Владимиру и сузила глаза, предупреждая, чтобы тот не лез в беседу.
– Я помню точно, это было третьего сентября. Мы выпили, я готовила ужин, накрывала на стол, как кто-то ему позвонил. О чём говорили, не знаю, Харальд вышел в прихожую, но мне показалось, что разговор шёл то ли на английском, то ли на шведском, то ли на латышском. Тогда он попросил меня ужинать без него, а сам собрался и уехал. Перед уходом сказал, что это очень важная встреча. С тех пор я его не видела. Хотела пойти в полицию, но понимала, что заявление никто не примет. Я Харальду никто.
– А не думали, что он просто вас бросил?
– Нет, что вы! Захотел бы порвать отношения, то прямо сказал бы об этом. Харальд не стал бы юлить и изворачиваться, – Валентина подняла глаза на Светлану. – А как вы нашли меня?
– Вы выставляли совместные фотографии на «Одноклассниках», – уклончиво ответила Антипенко.
– Да я собирала фотоотчёт, для того, чтобы доказать латвийским властям наши взаимоотношения. Так легче зарегистрировать брак, – женщина поникла.
– А что вы пили в тот последний вечер?
– Аперитив. А да итальянское вино «Допо театро». Харальд всегда привозил такое из-за границы, а в последний раз нашёл в каком-то московском бутике. Я ещё спросила, по какому поводу банкет? В этот вечер он был возбуждённым, сказал, что есть причина для торжества, мол, он закончил дело, скоро получит вознаграждение, и мы сможем жить, не таясь в Прибалтике. Он всегда мечтал вернуться из Швеции на родину.
– Вещи Берзиньша у вас?
– Да. Только там нет ничего примечательного. Когда он уходил, то забрал документы и телефон. Остался небольшой чемодан с рубашками, носками и парой трусов.
– Какой СИМ картой пользовался Харальд?
– Шведской. Он не менял номер телефона. Я, конечно, пыталась звонить, но без результата.
– Он рассказывал, по какому делу приехал в Москву в этот раз?
– Нет. Я не спрашивала. Он адвокат, мало ли какие дела он вёл. – Валентина теребила платок. – Скажите, а когда это произошло?
– В тот же вечер, когда Харальд ушёл от вас.
– Как его убили? Он мучился?
– Я бы не хотела об этом говорить, – Светлана виновато улыбнулась, ей действительно не хотелось смаковать подробности гибели иностранца. – Разве это уже играет какую-нибудь роль?
– Ну, да. Ну, да, – рассеянно проговорила Кочугурова и неожиданно спохватилась – А хоронить, кто будет хоронить? – глаза женщины наполнились слезами.
– Тело отправили в Швецию к семье.
– Ну, да. Ну, да, – снова повторила Валентина. Она уже не скрывала слёз, капли катились по щекам и падали, оставляя тёмные следы на светлом плаще.
– Мы можем забрать вещи Берзиньша сейчас?
– Да, пожалуйста. Пойдёмте, я здесь недалеко живу.
На другое утро, появившись в кабинете, Антипенко первым делом поставила на стол Трещёткина чемодан с вещами шведа.
– Что это?
– Мы нашли любовницу Берзиньша. Это некая Валентина Петровна Кочугурова. Приезжая в Москву он всегда останавливался у неё. В день смерти он ушёл после разговора по телефону, ну а поздно вечером адвокат обнаружился в парке в виде трупа.
– Женщина хоть что-то прояснила?
– Совершенно ничего. Про свои дела он Валентине не рассказывал, а она и не лезла с расспросами. На последнюю встречу он ушёл с документами и телефоном.
– Получается, что адвокат знал своего убийцу, если согласился на встречу. Он его не опасался! – глаза Трещёткина лихорадочно заблестели. – Значит, Берзиньш направлялся к Марии Пивоваровой не один! А вот у спутника имелись другие намеренья. Он никак не хотел допустить этой встречи! Но, кому это выгодно? – взгляд Александра потух. – Ты осмотрела содержимое чемодана?
– Поверхностно, – Светлана расстегнула молнии и откинула крышку. – Посмотрите вы, может, обнаружите то, что упустила я.
Трещёткин обыскал чемодан, перетряхнул все вещи, даже простучал стенки, но его потуги не увенчались успехом.
– Короче, с чего начали, к тому и пришли, – Александр вытер пот со лба. – После стольких недель, установили личность вот и всё! Не густо! Хорошо, что я не перетянул дело о гибели Евгении Оленичевой на себя, а то бы было два висяка.
– Да не расстраивайтесь вы так! Всё тайное обязательно становится явным! Может, я покопаюсь в семье генерала Пивоварова?
– А смысл? То, что он вор и коррупционер дело не нашего ума. Пусть с этим разбираются там, – следователь указал пальцев в потолок. – Пивоваровы знать не знали о существовании Берзиньша. Да и какой резон его жизни лишать? Нет в этой стороне глухо!
– Кого-то удалось узнать на видео из кафе «Белая сирень» и фитнес центра?
– А вот тут есть кое-что интересное. Компьютерщики просмотрели все видео материалы из кафе «Белая сирень» с фитнес центром в день, когда Пивоварова потеряла телефон. Ещё они отследили передвижения Берзыньша в день своей смерти. И вот что обнаружили – камеры над крыльцом продуктового магазина и ювелирной мастерской в районе остановки, где проходил Берзиньш незадолго до смерти и камеры над стойкой администратора в фитнес центре зафиксировали одного и того же человека. Вот фотографии. Посмотри, никого не напоминает?
Антипенко перебирала снимки, но в памяти не всплывал ни один знакомый образ.
– Мужик лет сорока – сорока пяти, среднего роста, обычной внешности. Нет, я его не знаю.
– Что-то удалось установить по номеру телефона адвоката? – Александр поставил локти на стол и скептически посмотрел на стажёрку, ожидая, что и в этот раз прозвучит отрицательный ответ.
– Когда адвокат навещал в Москве любовницу, он не менял СИМ карту, пользовался шведской мобильной связью «Telenor». Я составила запрос и отправила в шведское посольство с просьбой выяснить у телефонной компании, с кем разговаривал Берзиньш в дни, когда он находился в Москве. Они обещали прислать распечатку телефонных переговоров, но не обозначили сроки, – Света развела руки и тут же сцепила их в замок. – И какие наши дальнейшие действия?
– Дело закрывать и сдавать в архив, – вздохнул Трещёткин. – Все сроки вышли, ничего мы не найдём, даже если получим распечатку звонков.
***
Александр смотрел в окно и мелкими глотками пил кофе. Осень уже распоясалась в полной мере – сад оголился и только лужайки перед домом ещё сохранили зелень. Ему нравилась ранняя осень с тёплыми закатами и яркими жёлтыми красками, но он не любил момент перехода к зиме, когда утром уже наледь на лужах, в небе тяжёлые серые облака и воздух тягуч в ожидании первой снежной позёмки. Он отодвинул пустую чашку, посмотрел на часы и вздохнул: сиди – не сиди, а придётся выходить в холод утра.
– Марина ты поедешь со мной? Подброшу тебя до работы, – Трещёткин в прихожей укутывал шею шарфом.
– Не жди, я доберусь на автобусе, – голос жены прозвучал в районе спальни. – Мне к обеду. Ваня со мной, не волнуйся!
– Тогда до вечера, – Александр прихватил папку, застегнул молнию на куртке и вышел.
Возле ворот он увидел семенящую по дороге Оленичеву. Она махнула рукой:
– Как хорошо, что я вас застала Александр Алексеевич! – пожилая женщина обдала Трещёткина знакомыми духами. – Гололёд, чёрт бы его побрал! Вдруг упаду, что-нибудь сломаю, а ухаживать за мной некому! – она остановилась, перевела дух и с надеждой посмотрела на мужчину. – Вы не подбросите меня до города?
– Конечно! – Александр распахнул дверь автомобиля и помог Оленичевой устроиться, сам сел за руль и выехал на проезжую часть. – Вам куда? Могу до места довезти.
– Вот и отлично! Хочу в квартиру попасть. После похорон так и не была, ноги не несли. Надо кое-какие вещи забрать, а то зима на носу, да с квартирантами необходимо что-то решить. Прежняя девушку решила съехать.
– Полина Игоревна вы не торопитесь, давайте я вас и назад доставлю. Как с тюками добираться будете? Только вы меня дождитесь. Мой сотовый у вас есть, ещё дам номер рабочего телефона. Когда на совещании у начальства или по другим важным делам, то трубку отключаю, а на стационарный всегда кто-нибудь ответит.
– Буду очень благодарна!
Старушка сдала после смерти дочери, это заметили соседи Трещёткины. С заботой особенно не лезли, но если Полина Игоревна о чём-то просила, выполняли безоговорочно. Оленичева молчала всю дорогу, что-то думала сама себе, а Александр не пытался развлечь пожилую даму, понимал, что ей внутри гораздо комфортнее, чем среди людей. Возле дома в Кожевничевском переулке женщина вышла и направилась к подъезду. Она шла медленно, иногда останавливаясь. Женщина запрокидывала голову и заглядывала в занавешенные окна.
«Надеется увидеть рыжие локоны, – мелькнуло в голове Трещёткина. – Или пытается воскресить картинки прошлого».
Полина Игоревна открыла дверь ключами Евгении, которые ей выдали вместе с вещами дочери в полиции Владикавказа. На пороге, увидев чемоданы, она вернулась на площадку и позвонила в соседский звонок. Анна Иосифовна открыла дверь, словно ждала гостей и, увидев соседку, разочарованно произнесла:
– А это вы. Ну, пойдёмте, отчитаюсь за проделанную работу.
Верещагина оттеснила гостью и направилась в квартиру напротив. Полина Игоревна слегка удивилась неприветливости, но лишь пожала плечами и безропотно последовала за соседкой.
– Так вот за жиличку деньги я переводила и больше вам ничего не должна. Квартирантка решила съехать, вон уже вещи собрала. Ключи у неё сами заберёте, её телефон пришлю сообщением! Ну, а дальше сами как-нибудь! Объявления будете развешивать или в газете анонс публиковать это дело ваше! А я вам больше не помощник!
– Простите дорогая Анна Иосифовна, у вас всё в порядке?
– А вам-то что? – огрызнулась соседка.
– Я вас чем-то обидела?
Оленичева прикрыла за собой дверь, прошла следом за Верещагиной в гостиную и присела на край дивана. Она смотрела на соседку снизу вверх растеряно и недоумённо.