Пятнадцать лет назад мама не вернулась домой, просто пропала, словно испарилась в воздухе. Папа подключил полицию, ждал он и звонка о выкупе, принимая и версию похищения, но время шло, а ничего не происходило. Так и пролетели все эти годы в ожидании и мучительном непонимании, что же произошло на самом деле. Отец даже соорудил во дворе дома что-то вроде склепа, где стояла большая мамина фотография и всегда свежие живые цветы — лилии. Так звали мать, Лилия, поэтому никаких других разновидностей цветов, только большие, по мнению Стаси, резко пахнущие монстры. Раз в день, утром или вечером, а иногда и дважды, когда позволяло отцу время, они ходили туда и сидели около получаса, глядя на фотографию молодой улыбающейся женщины. Стася ненавидела это место, от приторного запаха цветов, проникающего в самые глубины души, и от горя, которым было пропитано данное сооружение, ей становилось плохо. Но каждый раз, когда она робко пробовала отказаться туда идти, отец начинал плакать и упрекать Станиславу, что она плохая дочь.
«Ты последнее, что у меня осталось», — вздыхал отец, вытирая скупую мужскую слезу, и Стася сразу соглашалась со всеми его условиями. Золотая клетка давила настолько, что у молодой двадцатилетней девушки совсем не было друзей. Даже когда она училась в Кембридже, то жила не в кампусе, как и положено студентам, а в квартире, купленной специально неподалёку от университета. Русскую девушку, ходящую постоянно с охранником, боялись и обходили стороной. Поэтому учёба, на которую так возлагала надежды Стася, мало чем отличалась от жизни в доме. Единственной привилегией этого времени была возможность не ходить ежедневно в семейный склеп. Но и здесь отец проявил настойчивость, и дочь летала в Москву каждый месяц, хотя бы на день. «Я понимаю, что тебе необходимо побыть у матери», — говорил он, делая трагическое лицо, и все подготовленные заранее слова, что она не хочет, что ей это не нужно и противно, застревали в горле, и Стася смиренно летела в Москву посетить импровизированный склеп. Ничего не изменилось, когда учёба закончилась. Каждый день на протяжении полугода Станислава пыталась поговорить с отцом о том, что ей невыносимо сидеть дома, что она хочет работать и ходить без охранников по городу, но натыкалась на презрительный взгляд и слова с придыханием: «Да как ты можешь так поступать с отцом, чем тебе мешает охрана, сиди себе в кафе сколько хочешь. Не разбивай отцу сердце глупостями».
У Стаси в детстве была мечта посетить метро, да, простое метро города Москвы. Она даже скачала карту и разбирала, как можно проехать от их посёлка до ближайшей станции, какая там идёт ветка и где лучше выйти в центре. Однажды она попросила отца об этом, по-детски, на свой день рождения, и он не смог ей отказать. Правда, её по-прежнему сопровождала охрана в количестве трёх человек, но всё равно то путешествие надолго осталось в жизни Станиславы Роговой как самое яркое.
— Дочь, — услышала она крик отца с первого этажа, — спустись, пожалуйста.
День только начинался, и то, что он оказался дома, было очень странно, да и голос у любимого родителя был несколько более счастливым, чем это принято в их семье. Но оказалось, что всё очень прозаично. В гостиной сидела силиконовая кукла с огромными губами и выдающейся грудью, которую отец представил своей невестой. Стася, ничего не ответив, поднялась в свою комнату, слыша за спиной шипение силиконовой, мол, дай ей прийти в себя. Казалось, что небо упало на землю. Как так, ведь вся её жизнь проходила под лозунгом — надо жалеть несчастного папу, надо страдать ради него, ограничивать себя и всем жертвовать ради единственного, но такого обиженного судьбой родителя. А оказывается, он вполне счастлив, оказывается, он живёт полноценной жизнью, ведь раз она уже невеста, то это началось не вчера.
Переварив всю эту информацию, Стася в первый раз почувствовала ненависть к отцу. Сколько он украл у неё времени: друзей, веселья, молодости, жизни, в конце концов, а сам тем временем жил, как человек жил, получая все блага.
Именно в эту секунду она поняла, что в душе ждала этого момента всю свою небольшую, но такую несчастную жизнь. Более того, Станислава готовилась к нему так, как готовятся заключённые к побегу. Достала из тайника деньги, которые она снимала с карточек маленькими суммами на протяжении долгого времени, чтоб у отца не было подозрений. Взяла паспорт и новый мобильник, купленный тайно с левой симкой, она досталась ей особенно тяжело. Бывший садовник, которого уволил отец с работы, за вознаграждение отдал ей свою. Стася просила только тех людей об одолжении, которые с обидой уходили из их дома, стараясь щедро заплатить им.
Стася собрала в рюкзак немного вещей и вышла на задний двор дома. Ещё в прошлом году она предусмотрительно сделала себе ключ от калитки садовника. Подойдя к ней и прижавшись вплотную к забору, Станислава палкой повернула камеру, так чтоб та смотрела в стену. Она уже проводила эксперимент, охрана придёт поправлять её через семь минут, этого времени ей вполне хватит, чтоб выйти из калитки и закрыть обратно на ключ, так чтоб никто раньше времени не догадался о её побеге.
Вещи, которые совсем не были свойственны ей, кепка, худи и огромная куртка оверсайз, предусмотрительно заказанные по интернету, полностью скрыли фигуру. Выйдя с территории посёлка, Стася села в первый попавшийся автобус, который ехал к ближайшему метро, и выдохнула. Она понятия не имела, что будет делать дальше, но такое новое чувство — свободы и предвкушения приключений — заполняло её полностью, ей показалось, что это и есть жизнь, а до этого она просто существовала, как фарфоровая кукла в коробке, с которой даже не играют дети, она просто стоит на полке и покрывается пылью.
Глава 9Важно уметь разговаривать с людьми
«Наверное, это хорошая идея — съездить туда в компании этих чудиков», — думал Феликс, гуляя по городу. Он не собирался никого искать, да и вообще долго задерживаться в их странном детективном агентстве «Дилетант» не планировал. Ему просто надо было попасть в этот маленький городок на Балтике, но так, чтоб никто не подумал, что Феликсу туда надо по личным причинам. Он до сих пор не мог поверить такому странному и, тем не менее, счастливому стечению обстоятельств.
Мечты Феликса по-прежнему были связаны с цирком. Ну и что, что сейчас ему путь на арену закрыт, ведь можно сделать свою программу. Этого ему точно никто не может запретить. Пока три года он отбывал заслуженный срок, то придумал как минимум двадцать феерических номеров, которых хватило бы на полноценную программу. Правда, одной фантазии мало, для её организации, достойной европейских сцен, нужны большие деньги. Тот гонорар, который ему торжественно объявила рыжая девчонка по имени Зина, был лишь каплей в море. Сложное оборудование надо заказывать из Макао, а это очень и очень дорого. Но ничего, возможно, всё ещё обойдётся, и тогда у него будет нужная сумма, даже больше, только надо перехитрить тех, кто считает себя самыми умными, надо перехитрить Хозяев.
Апрель был, как обычно в столице, мокрым и холодным. Его пафосный наряд не грел, и озноб, пробежавший по телу, требовал зайти погреться. Идти обратно в «избу» — это значит объясняться, почему он не ищет дилетанта, а этого делать абсолютно не хотелось. Вообще, Феликс не верил, что такое возможно. Что совершенно незнакомые люди, никак не связанные с профессией следователя, могут раскрыть преступление, действуя вместе, тем более убийство.
Хоть и утверждал странный парень, похожий на Гарри Поттера, что эта система уже много раз себя подтвердила, но в голове Феликса, где легко умещались цифры, не могло поместиться ничего абстрактного. Фокусники, вопреки всеобщему мнению, не волшебники и мечтатели. Фокусники — это точные расчёты до миллиметра, до секунды. Во вторую очередь они математики, потому как в первую всё-таки фанатики своего дела. Да что там фокусники, цирковые все немного повёрнутые на своей профессии, по-другому там нельзя. Чтоб терпеть пот тренировок, круглосуточное оттачивание способностей и боль от падений, надо быть именно фанатиком. Ноги сами привели его в метро. Выбрав ветку, которая никогда не кончается, потому что это круг, Феликс сел в самый угол последнего вагона и, натянув на глаза шляпу, решил подремать. Время было обеденным и оттого посетителей метро было не так много, все, кто обычно пользовался данным видом транспорта, сидели сейчас на своих рабочих местах, поглядывая на часы и ожидая окончания рабочего дня.
Но сон сбился, на лавку напротив уселась странная девчонка. Нет, внешне было всё как у всех. Бесформенные огромные вещи, которые так любит сейчас современная молодёжь.
Себя Феликс к молодёжи не причислял и даже не по причине того, что ему было тридцать. Просто в цирке взрослеют очень рано, в семнадцать воздушный гимнаст уже берёт ответственность за себя и за партнёра, и эта ответственность заставляет очень быстро становиться не мальчиком, а мужчиной. Поэтому в цирке детей нет, есть только артисты, которые знают цену жизни, цену труду. Так вот у этой молодой девчонки, скорее всего ровесницы шефа, Феликс решил, что уже тоже может позволить себе называть Зинку так, было чересчур довольное лицо.
Даже кепка не могла прикрыть её огромных голубых глаз. Они неприлично блестели, оглядывая старый вагон, а улыбка не сползала с её лица ни на минуту. Такое поведение вызывало раздражение и обескураживало. Феликс даже приподнял шляпу, чтоб тщательней оглядеть вагон, вдруг в нём и правда происходит что-то чудесное. Странная девица вместе с Феликсом поехала на второй круг кольцевой линии, вглядываясь на каждой станции в окно с таким интересом, с каким дети смотрят из окон поезда дальнего следования на огромные города. Именно тогда Феликс догадался, что девица того, малахольная.
Феликс никогда не мог сдержаться, видя, как улыбаются дети в цирке, хлопая в свои мягкие ладошки. Ответная улыбка всегда расплывалась на его лице.
«Именно поэтому цирковые не стареют, — любил шутить Николай, — они питаются детскими улыбками, самой чистой энергией на свете».