26.
В том же году в СССР вышла на экраны первая серия двухсерийного художественного фильма “Петр Первый”, снятого по роману бывшего белоэмигранта Алексея Толстого. Постановку одобрил лично Сталин.
В следующем году вышел еще один фильм-эпопея, посвященный деяниям русских правителей прошлого. Центральной фигурой фильма “Александр Невский”, снятого выдающимся советским режиссером Сергеем Эйзенштейном, был князь, причисленный Русской православной церковью к лику святых. В фильме борьба Невского со шведами и Тевтонским орденом в XIII веке прославлялась как героическая защита Русской земли. Невский, обращаясь к врагам с Запада, произносит: “Кто к нам с мечом придет, от меча и погибнет”. Сталин желал большего: он поручил своим приближенным организовать съемки еще одного фильма, о другом русском царе, враждовавшем с Западом, – Иване Грозном. Русская слава периода империи была восстановлена ради одной цели – мобилизовать русский национализм перед неизбежной, как считал Сталин и его свита, войной с капиталистическим Западом.
В 1939 году Третьяковская галерея пригласила москвичей и гостей советской столицы увидеть шедевры русского императорского искусства из своей обширной коллекции. Выставка имела большой успех у публики, которая снова почувствовала связь с имперским прошлым родины. Если это чувство было знакомо старшим посетителям, то молодежь, воспитанная в атмосфере большевистского интернационализма и не имевшая этой связи с русской историей или идентичностью, была в растерянности. Школьница Нина Костерина писала в своем дневнике:
Вчера, когда я после осмотра выставки шла домой через центр, по Красной площади, мимо Кремля, Лобного места, храма Василия Блаженного, – я вдруг вновь почувствовала какую-то глубокую родственную связь с теми картинами, которые были на выставке. Я – русская. Вначале испугалась – не шовинистические ли струны загудели во мне? Нет, я чужда шовинизму, но в то же время я – русская. Я смотрела на изумительные скульптуры Петра и Грозного Антокольского, и чувство гордости овладело мной – это люди русские27.
Сталинский режим легализовал русскую идентичность, выстраивая связь с предреволюционной историей. Возврат под контролем партии отдельных черт имперской российской политики и культуры помогал мобилизовать русский национализм на службу Советскому государству и укрепить статус русского народа как старшего в советской “семье” народов.
В мае 1936 года в передовице “Правды” прославлялся патриотизм всех советских народов и их вклад в строительство социализма. Но русский народ при этом выделялся особо: “И первым среди равных является русский народ, русские рабочие, русские трудящиеся, роль которых во всей Великой пролетарской революции, от первых побед и до нынешнего блистательного периода ее развития, исключительно велика”28. Тему развил бывший начальник советской цензуры Борис Волин, ставший главным редактором “Исторического журнала”. Осенью 1938 года он опубликовал статью, в которой писал: “Великий русский народ возглавляет борьбу всех народов советской земли за дело всего мира, за счастье человечества, за коммунизм… Растут и крепнут дружба и любовь всех народов СССР к первому среди равных, к ведущему среди передовых – к великорусскому народу”29. С тех пор русский народ будут называть не только “ведущим среди передовых”, но и “великим русским народом”.
Советская пропаганда определяла отношения между советскими народами официальной формулой “дружбы народов”. Но когда дело дошло до отношений между режимом и населением, верхушка, по-видимому, посчитала, что некоторые народы более дружественны государству, чем другие. Новообретенное доверие к русскому народу шло рука об руку с подозрительностью по отношению к другим народам. Прошли те времена, когда партия готовилась к революционной войне, которая принесет коммунизм в остальную Европу и мир. В годы перед началом Второй мировой войны Сталин готовил страну к возможному иностранному вторжению и расчищал место за предполагаемой линией фронта от потенциальных изменников, так называемой пятой колонны. Критерием, по которому истинных патриотов можно было отличить от предателей, становилась не классовая принадлежность, а этническая.
Если русские в целом воспринимались как благонадежные граждане, то нерусские, живущие на своих исконных землях, или представители крупных диаспор рассматривались как вероятные предатели. Их преследовали с особой силой во время многочисленных волн репрессий, кульминацией которых стал Большой террор 1937–1938 годов.
Пока Сталин чистил партийный и государственный аппарат, выбирая в качестве целей реальных или потенциальных врагов своего правления, “тройки” (партийный функционер, сотрудник ОГПУ-НКВД, прокурор) выносили приговоры миллионам людей, арестованных под покровом ночи. Большую часть отправляли в ГУЛАГ, сеть концентрационных лагерей, где заключенные работали в суровых климатических условиях Сибири и других отдаленных регионов СССР: добывали золото и железную руду, валили лес. Сроки заключения были от 10 до 25 лет без права досрочного освобождения. Отправленным в ГУЛАГ в каком-то смысле повезло – их не расстреляли. По меньшей мере 600 тысяч человек из арестованных и осужденных “тройками” были казнены. Террор ужасал и калечил всех. Родные погибших или заключенных продолжали жить как граждане второго сорта – “члены семьи врага народа”. Детей, у которых арестовали обоих родителей, отправляли в приемные семьи на “перевоспитание”.
Нерусские в целом не пострадали более русских, но их “вина” определялась в первую очередь национальностью. Первыми в списке оказались советские граждане немецкого, польского, японского (и других народов Дальнего Востока) происхождения, чья верность, по мнению Москвы, могла не выдержать испытания в ситуации кризиса между советским государством и их собратьями за рубежом. В августе и сентябре 1937 года органы НКВД арестовали более 55 тысяч этнических немцев. Обвинение было общим – связи с Германией и работа на нее в качестве агентов. Около 42 тысяч немцев были приговорены к высшей мере наказания. Специальные части НКВД занимались исполнением смертных приговоров.
Потом настал черед поляков. Осенью 1937 года около 140 тысяч советских поляков были осуждены за шпионскую и антисоветскую деятельность, и более 110 тысяч из них – расстреляны. Хватали румын, болгар, латышей, финнов, греков и многих других… Предполагалось, что русские репатрианты из Харбина – японские шпионы.
В общем за период с августа 1937 года по ноябрь 1938-го советский режим осудил более 335 тысяч человек, арестованных в рамках операций против нерусских национальностей. Почти 250 тысяч, или 73 %, арестованных были казнены.
Жертвой чистки стал и Ардан Маркизов, народный комиссар земледелия Бурят-Монгольской АССР – отец Гели, подарившей Сталину цветы в январе 1936 года. Маркизова арестовали в ноябре 1937 года, обвинили в принадлежности к вымышленной панмонгольской организации, которая якобы пыталась оторвать Бурят-Монгольскую республику от СССР. В июне 1938 года он был расстрелян. Всесоюзная известность маленькой Гели (ее регулярно приглашали на многочисленные школьные мероприятия, а девочки по всему Союзу делали стрижку “как у Гели”) закончилась в восемь лет. Плакаты и статуи с изображением Сталина, обнимающего девочку, остались, но пропаганда теперь утверждала, что это “Сталин и Мамлакат”. Мамлакат – таджикская девочка, получившая орден Ленина за работу в колхозе. Геля написала Сталину о невиновности отца. В ответ ее мать, под диктовку которой Геля писала письмо, арестовали. Обеих сослали в Казахстан. Два года спустя мать Гели умерла. Ей было 32 года. По одной из версий, она покончила с собой, по другой – была убита агентами НКВД, чтобы не смущать власти: даже в казахстанской ссылке Маркизовы хранили подарки Сталина и портреты Гели с ним.
В 1930-х годах Россия вернулась в политическое пространство СССР как ведущая республика и наиболее “советская” из всех советских национальностей. Эта игра с нулевой суммой началась в 1927 году, когда царил страх войны с Польшей, и достигла пика в месяцы, предшествовавшие началу Второй мировой войны в сентябре 1939 года. Этот период был отмечен политическими изменениями в ряде иностранных государств, вызванными, в частности, тем, что в начале 1933 года в Германии пришел к власти Гитлер, а осенью 1936 года Германия и Япония подписали “Антикоминтерновский пакт”. Сталин отказался от мечтаний о победоносной мировой революции, владевших умами в 1920-е годы, и готовился к возможной оборонительной войне на два фронта: против Германии на западе и Японии на востоке. Нерусские народы, которые прежде считались передовым элементом будущей революционной войны, теперь воспринимались как потенциальные изменники. Самой важной задачей при подготовке к войне теперь было обеспечить лояльность русских, самого многочисленного советского народа.
Трансформация русских из народа, виновного в имперском господстве, в главный советский народ совпала с победой Сталина над его оппонентами в конце 1920-х годов и с его восхождением к вершине власти в 1930-х. Соответственно, возрождение традиционных представлений об отечестве и патриотизме происходило одновременно с тем, как сталинский режим поднимал на щит первостепенную важность русского государства. Все это сопровождалось развивающимся культом сильного правителя, частью которого была реабилитация русских царей, прежде всего Петра I и Ивана Грозного. И хотя русский национализм часто возвращался на политическую сцену в облачениях имперской России, новое понимание “русскости” отличалось от прежнего, существовавшего до 1917 года. Русский народ конца 1930-х годов уже не включал ни малороссов, ни белорусов: их официально признали украинским и белорусским народами. Так в эпоху, предшествовавшую Второй мировой войне, русский народ в этническом и территориальном отношении совпал с великорусским народом иной эпохи, которая предшествовала Первой мировой войне. Военные потрясения испытают на прочность новые границы, силу новой русской нации и верность ее представителей государству, создавшему эту общность.