Неофициальный статус Украины отныне был повышен до уровня второй по значимости советской республики. Хрущев, де-факто более десяти лет бывший “вице-королем” Украины, рассчитывал на своих украинских приближенных, чтобы завоевать, а затем и укрепить свое положение единственного лидера Советского Союза. Окончательно разгромив оппозицию летом 1957 года, он стал приглашать в Москву украинские кадры и продвигать их. Алексей Кириченко, первый секретарь ЦК Компартии Украины, де-факто стал вторым секретарем ЦК в Москве; Николай Подгорный был назначен секретарем московского ЦК после отстранения Кириченко; Леонид Брежнев, бывший руководитель партии в Днепропетровской области, стал председателем президиума Верховного Совета СССР.
К началу 1960-х годов украинская партийная верхушка стала младшим партнером русской элиты в управлении советской империей. Поскольку правило Берии, согласно которому первый секретарь партии в союзной республике должен принадлежать к титульной национальности, осталось в силе, Москва посылала своих людей на должности вторых секретарей в республиках. Украинские партийные чиновники стали представителями Центра в неславянских республиках наряду с русскими, а на самой Украине второй секретарь назначался из местных.
Секретный доклад Хрущева на XX съезде КПСС в феврале 1956 года положил начало крупной кампании по пересмотру сталинского наследия во всех аспектах жизни общества. Сталина обвинили в создании и развитии культа личности, травле верных советских кадров внутри партии и Красной армии. Преследование национальных меньшинств не упоминалось и не признавались публично, но на практике Советский Союз при Хрущеве сделал шаги в сторону реабилитации не только отдельных людей, но и целых народов, “наказанных” Сталиным во время войны. В 1957 году Хрущев восстановил или, лучше сказать, заново сформировал Кабардино-Балкарскую, Калмыцкую и Чечено-Ингушскую автономные республики в составе РСФСР, позволив меньшинствам, которых Сталин депортировал по обвинению в сотрудничестве с немцами, вернуться на исконные земли. Реабилитация была частичной: ни немцам, ни корейцам, ни крымским татарам вернуться не разрешили, хотя власти значительно ослабили надзор над их поселениями в ссылке.
Хрущев и его сторонники пытались найти баланс между наследием сталинизма и тем, что они называли возвращением к ленинским заветам: на деле – к практикам 1920-х годов. Одной из инициатив Хрущева, глубоко укоренившихся в политике того периода, была антирелигиозная кампания, начатая в конце 1950-х. Во время войны Сталин прекратил открыто преследовать верующих, сохранив строгий контроль над религиозными организациями. От этих перемен прежде всего выиграла Русская православная церковь, ставшая агентом государства в процессах русификации и советизации западных окраин. В 1946 году Сталин ликвидировал Украинскую грекокатолическую (бывшую униатскую) церковь в Галиции, следуя русской имперской модели “воссоединения” униатов с Русской православной церковью. Как и в XIX веке, русские, украинцы и белорусы были объединены в единой Русской церкви. Впрочем, официально ликвидацию проводили под лозунгом воссоединения украинского народа в территориальном и культурном смыслах: большинство украинцев традиционно были православными.
Хрущев, не преминувший использовать Русскую православную церковь как инструмент международной политики, позволил ее представителям присоединиться к Всемирному совету церквей и даже присутствовать на Втором Ватиканском соборе в качестве наблюдателей, но не видел в церкви особой пользы для внутренних дел страны. В 1961 году главной целью партии на ближайшие 20 лет он объявил создание материально-технической базы для построения коммунистического общества. В ожидании наступления коммунизма – пролетарского рая на земле, – который, по сути, был новой квазирелигией, правительство не собиралось терпеть соперничества в области веры. Хрущев пообещал показать по телевизору последнего верующего в СССР – так проявлялась светская уверенность в силе секулярного прогресса, способного сокрушить веру в сверхъестественное. В результате антирелигиозного рвения Хрущева в стране была закрыта половина всех православных приходов. Из 47 православных монастырей продолжили действовать только 16. Особенно жесткие меры были приняты против протестантских групп баптистов и пятидесятников, которые отказались уступить давлению и ушли в подполье.
Антирелигиозная кампания нанесла жестокий удар по религиозной составляющей традиционной русской идентичности, к которой во времена позднего сталинизма относились терпимо. Неожиданным следствием этого стало увеличение влияния украинского духовенства в Русской православной церкви. В то время как власти массово закрывали православные церкви в традиционно православных регионах России, Украины и Белоруссии, на Западной Украине они были намного более осторожны: здесь чрезмерное давление вполне могло заставить верующих отойти от русского православия, подконтрольного властям, и присоединиться к “националистической” Украинской грекокатолической церкви, ушедшей “в катакомбы”. Из примерно восьми тысяч приходов Русской православной церкви, переживших гонения Хрущева, большинство располагались на Украине, в прежде униатских областях республики.
Никогда еще Русская православная церковь не была столь “униатской” или этнически украинской, как в годы правления Хрущева. В XVIII веке большую часть Русской православной церкви возглавляли украинские епископы. Теперь украинцы также составляли большинство верующих. Казалось, никто не волновался о том, как это может отразиться на национальной политике. В конце концов, мало кто из руководства видел какое-либо будущее для церкви, в том числе и для нерусских народов, в новом коммунистическом обществе, которое строили Хрущев и его соратники.
1961 год стал кульминацией политической карьеры Хрущева. Его власть на вершине советской пирамиды казалась непоколебимой. Он имел достаточно влияния, чтобы вынести тело Сталина из мавзолея и изменить название Сталинграда на Волгоград. В апреле 1961 года Советский Союз отправил в космос Юрия Гагарина, первого в мире космонавта. Советы опередили Америку в космической гонке, и теперь никто не сомневался, что советские ракеты могут угрожать американцам и на земле. Да, ближайшие экономические планы выполнялись не без труда, засухи пагубно сказывались на сельском хозяйстве, но в общем экономика росла – причем довольно стабильно, по крайней мере на значительные 5 % в год, и будущее виделось в радужном свете.
Хрущев воспользовался случаем и на XXII съезде партии, собравшемся в октябре 1961 года, объявил о масштабной программе преобразований в советском обществе, над которой он и его приближенные работали несколько предыдущих лет. Программа завершалась потрясающим обещанием: “Партия торжественно провозглашает: нынешнее поколение советских людей будет жить при коммунизме!”3 Хрущев пообещал стране и миру, что через 20 лет советское правительство завершит создание материально-технической базы коммунизма и заложит основы коммунистического общества. Согласно марксистской догме, при коммунизме исчезнут любые национальные различия. В 1929 году Сталин отказался от требования немедленного слияния национальностей, обозначив, что различия между народами при социализме должны сохраниться. Но теперь, когда социализму ничто не мешало, а до коммунизма было рукой подать, не было никаких причин поддерживать различия между советскими народами. Во всяком случае, их слияние следовало ускорить.
Новая партийная программа полностью отразила этот новый подход к национальному вопросу, хотя провозглашала свободное развитие и даже расцвет народов в СССР. С трибуны партийного съезда Хрущев объявил:
В СССР сложилась новая историческая общность людей различных национальностей, имеющих общие характерные черты, – советский народ. Они имеют общую социалистическую Родину — СССР, общую экономическую базу – социалистическое хозяйство, общую социально-классовую структуру, общее мировоззрение – марксизм-ленинизм, общую цель – построение коммунизма, много общих черт в духовном облике, в психологии4.
Концепция советского народа сама по себе не была чем-то новым: Николай Бухарин отстаивал ее в 1930-х годах, и сам Сталин часто использовал этот термин, – но теперь ожидалось, что через несколько десятилетий советский народ поглотит все другие народы страны.
Хрущев отошел от сталинских воззрений, в рамках которых народ определялся главным образом через общий язык, культуру и территорию. Государство, экономика, класс и идеология – такими были отличительные признаки новой советской нации. Хотя партийная программа обещала защищать и развивать языки народов СССР, на деле не было никакой альтернативы созданию нового советского народа на основе русского языка и русской культуры. Программа отразила этот факт, указав не на будущее, а на сложившуюся ситуацию:
Происходящий в жизни процесс добровольного изучения, наряду с родным языком, русского языка имеет положительное значение, так как это содействует взаимному обмену опытом и приобщению каждой нации и народности к культурным достижениям всех других народов СССР и к мировой культуре. Русский язык фактически стал общим языком межнационального общения и сотрудничества всех народов СССР5.
Нечто большее, чем просто вера в наступление коммунизма и идеологический пыл, было в понимании Хрущевым концепции советского народа. Некоторые исследователи делят хрущевскую национальную политику на два периода. До 1957 года, еще не укрепив свою власть в Москве, Хрущев умиротворял республиканские элиты. Они получили больше административных и экономических свобод, чем они имели при Сталине, было разрешено создавать республиканские министерства и региональные экономические советы, что уменьшило контроль центра над принятием решений. На Украине, второй по значимости советской республике, доля промышленных предприятий, находившихся под республиканским контролем, увеличилась с 34 до 97 %. Республики получили больше простора и в проведении культурной политики. Все это помогло Хрущеву заручиться поддержкой республиканских элит в борьбе за власть в Москве. Не только его бывшие приближенные на Украине, но и верхушка других республик видели в Хрущеве “своего” человека на вершине советской иерархии.