а, одного из предводителей Белого движения в эпоху Гражданской войны. Кафтан ответила отрицательно и обещала прочитать книгу. “Обязательно прочитайте, – посоветовал Путин и добавил: – Деникин рассуждает о большой и малой России, Украине. Он пишет, что никому не позволено вмешиваться в отношения между нами, это всегда было делом самой России”. Кафтан исполнила обещание, а затем опубликовала статью, в которой привела подборку цитат из произведений Деникина. Фрагмент, о котором говорил Путин, звучал так:
Никогда никакая Россия – реакционная или демократическая, республиканская или авторитарная – не допустит отторжения Украины. Нелепый, безосновательный и обостряемый извне спор между Русью Московской и Русью Киевской есть наш внутренний спор, никого более не касающийся, который будет разрешен нами самими2.
Этот разговор состоялся 24 мая 2009 года, когда Владимир Путин, тогда бывший премьер-министром России, посетил Донской монастырь в Москве. Он возложил цветы к могиле Александра Солженицына, скончавшегося годом ранее, и к могилам государственных деятелей и мыслителей, умерших в эмиграции после 1917 года. Теперь они были перезахоронены в России. Среди них был и генерал Антон Деникин. Архимандрит Тихон, близкий к Путину священнослужитель, сопровождавший его во время визита, рассказал журналистам, что премьер лично оплатил надгробия на могилах Деникина и его жены, а также на местах погребения двух видных эмигрантов: философа Ивана Ильина и писателя Ивана Шмелева. Россия возвращала своих давно потерянных детей и заново обретала их идеи.
Путина особенно впечатлили труды Ивана Ильина, который в межвоенный период выступил одним из ведущих идеологов Белого движения. В начале холодной войны он написал статью под названием “Что сулит миру расчленение России?”, направленную против того, что он считал заговором Запада с целью развала Советского Союза. “Россия не погибнет от расчленения, – предупреждал Ильин западные правительства, – но начнет воспроизведение всего хода своей истории заново: она, как великий «организм», снова примется собирать свои «члены», продвигаться по рекам к морям, к горам, к углю, к хлебу, к нефти, курану”3. Путин впервые процитировал Ильина в 2006 году, в послании Федеральному Собранию излагая свои планы по реформированию вооруженных сил.
Интерес Владимира Путина к могилам русских генералов и философов-националистов проявился в то время, когда он размышлял о важности русской истории и культуры и стремился упрочить и усилить русское влияние на постсоветском пространстве. В июне 2007 года Путин учредил специальный фонд “Русский мир”. Соучредителями выступили федеральные министерства иностранных дел и образования. Исполнительным директором фонда был назначен Вячеслав Никонов, близкий к Кремлю историк и политический консультант, внук Вячеслава Молотова. Официально объявленной целью фонда было продвижение за рубежом русского языка и культуры.
Впервые Владимир Путин официально заявил о “Русском мире” как о концепции в 2001 году, на I Всемирном конгрессе соотечественников, проживающих за рубежом. Тогда он сказал, что Русский мир выходит за пределы русского государства и русской этничности. Спустя пять лет, в конце ноября 2006 года, выступив на встрече с художниками, писателями и представителями интеллигенции в родном Санкт-Петербурге, он остановился на этом вопросе подробнее. “Русский мир может и должен объединить всех, кому дорого русское слово и русская культура, где бы они ни жили, в России или за ее пределами, – сказал Путин, подчеркнув языковой и культурный аспект своих представлений. – Почаще употребляйте это словосочетание – «Русский мир»”4. Это был первый залп долгосрочной идеологической и геополитической кампании, ставшей ключевым фактором в утверждении российского влияния за рубежом.
Термин “Русский мир” восходит к середине XIX века. Его можно встретить в трудах Пантелеймона Кулиша, одного из отцов-основателей украинофильства и участника Кирилло-Мефодиевского общества. Этот термин Кулиш использовал для народа, происходившего из Киевской Руси. В то время Украина была в большей степени интеллектуальным проектом, а не политической реальностью, и поэтому термин не угрожал основам украинофильства как такового. Позже русские славянофилы применили его к этнокультурному сообществу, пребывающему в границах Российской империи. После революции 1917 года он остался в прошлом.
Новую жизнь понятие обрело в конце 1990-х годов: его заново “открыл” Петр Щедровицкий, российский политтехнолог, который пытался сформулировать политику русского правительства в отношении “ближнего зарубежья” в хаосе трансформаций постсоветского общества.
С 2007 года, который был объявлен в России Годом русского языка, концепция “русского мира” стала неотъемлемой частью российской внешней политики. “Граждане” этого мира проживали и получали поддержку не только на постсоветском пространстве, но и в тех западных странах, куда эмигрировали после 1991 года. А сторонники новой концепции, определив русскую идентичность не только исходя из этнической принадлежности или гражданства, но и на основе культуры, привлекали к активной поддержке российской государственной политики тех, кто ощущал связь с творчеством русских писателей – таких как Александр Пушкин, Лев Толстой и Федор Достоевский.
Вскоре на идею обратил внимание человек, сыгравший ключевую роль в формулировании русской национальной идентичности в первые постсоветские годы, – Валерий Тишков, бывший министр по делам национальностей Российской Федерации. В одной из своих публикаций Тишков определил “Русский мир” как “трансгосударственное и трансконтинентальное сообщество, которое объединено своей причастностью к историческому российскому государству и своей лояльностью его культуре”5. В этом культурном понимании русской идентичности нельзя не увидеть парадокса, особенно после гражданского определения россиян в 1990-е годы, но Тишков разделял Россию и заграницу.
Сразу после падения СССР Тишков утверждал, что этнические русские и русскоязычные, живущие за пределами Российской Федерации, в большинстве своем не оставят обжитых мест и не ассимилируются с местными культурами, а останутся там же, где и прежде, сохранив свои языковые и культурные особенности. “Мое мнение, – сказал он, оглядываясь назад, – было изначально в пользу того, что русские осваивали на протяжении столетий пространства Восточной Украины, Крыма, Северного Казахстана не для того, чтобы сейчас заужать Русский мир через так называемую репатриацию”6.
В 2007 году Тишков откликнулся на новые сигналы из Кремля и возглавил ряд научных проектов, в которых изучался статус русского языка на постсоветском пространстве. Через год выступил с докладом, в котором сообщил о предварительных результатах работы российских ученых. Полагая, что язык – это главный признак принадлежности к Русскому миру, Тишков утверждал, что в “ближнем зарубежье” русский язык теряет привилегированное положение, которым обладал в советскую эпоху, и что Россия должна принять меры для защиты его статуса. Самым желательным вариантом был бы официальный статус русского в странах “ближнего зарубежья”, равный статусу местного языка.
Тишков предложил России поддержать требования о таком статусе в Казахстане, Латвии, Молдове, Кыргызстане и на Украине. (В Белоруссии, где русский язык стал вторым официальным, он по-прежнему доминировал над белорусским.) У него была и другая идея: “личная автономия” – индивидуальные языковые права для русскоязычных в странах проживания. Всех, кто говорил на русском языке, Тишков также называл соотечественниками. Кроме того, он рассматривал Русский мир как средство достижения внешнеполитических целей России. “Русский мир больше, чем нынешняя Россия, – утверждал он. – Так было и так должно быть, а задача специалистов – помогать людям русской культуры и языка сохранять для себя и потомков свои духовные начала, а вместе с этим укреплять российское влияние и авторитет в мире”7.
Правительство России финансово вложилось в концепцию Русского мира, создав в 2007 году фонд с одноименным названием. Первым поручением этого фонда стало открытие культурных центров за границей, на что был потрачен миллиард рублей, полученный от российского правительства. К 2013 году популяризацией русского языка и культуры занимались 90 центров в 41 стране. Среди бенефициаров, получивших грант, был и Фонд исторической перспективы Наталии Нарочницкой, продвигавший за рубежом русское националистическое понимание истории. В числе партнеров фонда был указан и Международный совет российских соотечественников, созданный в 2002 году и ныне насчитывающий 140 организаций в 53 странах. Глава совета, Вадим Колесниченко, много лет был депутатом Верховной рады от Севастополя. Он лично представил в парламент Украины около двадцати законопроектов, направленных на сохранение доминирующего положения русского языка в сферах экономики, общественной жизни и культуры Украины, что оставалось неизменным с советских времен.
Русский мир как идея и как интеграционный проект обрел нового энергичного сторонника в лице новоизбранного патриарха РПЦ 63-летнего Кирилла (Гундяева). В 2009 году, в год избрания на патриарший престол, Кирилл был главным докладчиком на третьем съезде фонда “Русский мир”. Предыдущие двадцать лет он провел в должности главы международного отдела Московского патриархата, где в основном его усилия были направлены на то, чтобы остановить распад церковных структур по всему бывшему Союзу и сохранить единство.
Основная угроза единству церкви исходила от Украины, где до эпохи Горбачева располагались примерно 60 % всех приходов Московского патриархата. Патриарх Кирилл сыграл важную роль в стабилизации церкви после того, как в 1989-199° годах тысячи приходов на Западной Украине перешли к возрожденной Украинской грекокатолической церкви, ликвидированной Сталиным после войны, но продолжавшей существовать подпольно. В начале 1990-х годов, будучи председателем отдела внешних церковных связей, Кирилл успешно пресек попытки киевского митрополита Филарета создать из украинских приходов независимую Украинскую православную церковь.