— Это если стучать администрации на персонал. А Уилкинс и мой дядя стучали родительскому комитету на администрацию. Директор Уиллоубрука постарается любой ценой выгородить своих подчиненных. Теперь доктор Болдуин пытается прикрыть правду слухами о том, будто доктор Уилкинс растлил малолетнюю пациентку. Вранье дикое, конечно, но дяде как-то не хочется, чтобы с ним проделали то же самое. Если ему сломают карьеру, он уже никому не поможет.
Слезы душили Сейдж.
— Но если твой дядя мне не поможет, а тебе не удалось найти Алана или поговорить с моими подругами, что же мне делать? Не знаю, сколько еще смогу тут выдержать.
— Я понимаю, — вздохнул Эдди. — Но ты не волнуйся. Я что-нибудь придумаю. Обещаю.
Сейдж не знала, бодрствует она или ей что-то снится; а может, она умерла. Одно было точно: она лежала на боку не то на полу, не то на жестком матрасе и чья-то тяжелая рука трясла ее за плечо. Измученное сознание тонуло в непроглядной тьме безысходного сна. Поморгав, она открыла глаза. Жидкий лунный свет падал на ряды железных кроватей со скрюченными, бесформенными телами. Сначала ей показалось, что она видит абстрактную картину, монохромный этюд в серых и черных тонах. Затем Сейдж стала различать крики и бормотание, вопли и смех и вспомнила: скрюченные тела — это люди. А сама она заперта в государственной школе Уиллоубрук. Рука снова тряхнула ее за плечо.
— Вставай, — прошептал низкий голос. Горячее дыхание обдало ей ухо, разметав волосы, и она поежилась.
Сейдж повернула голову на голос, уверенная, что это Норма, и уже готовая послать ее подальше. Но человек стоял слишком близко. Лицо расплывалось мутным пятном, бестелесная голова плавала в темноте, и все же Сейдж догадалась, что это мужчина. Уэйн! Она вскочила и в ужасе рванула на себя одеяло, но затем разглядела темные волосы и широкие плечи.
Эдди.
— Ты чего тут? — сказала она. — Как ты сюда прошел?
— У меня свои способы, — улыбнулся он.
В ужасе от мысли, что кто-нибудь увидит Эдди и поднимет тревогу, Сейдж внимательно оглядела полную теней палату. Затем вспомнила, что Уэйн — или кто-то другой — проникал сюда, чтобы мучить Розмари, и никто его не остановил.
— В чем дело? Ты говорил с Аланом?
— Нет, он еще не вернулся. Но у меня есть план. Я хочу вывести тебя отсюда.
Она ахнула.
— Прямо сейчас?
— Нет, но скоро. Я хотел предупредить, чтобы ты была готова.
Она задрожала от возбуждения.
— А когда?
— Завтра или послезавтра.
— Как?
— Я слышал, как дядя разговаривал с доктором Уилкинсом пару часов назад. Похоже, Уилкинс собирается встретиться с одним журналистом и рассказать ему о Уиллоубруке. Он надеется, что тот захватит команду с камерами, чтобы весь мир узнал о здешнем беспределе. Если журналист согласится, Уилкинс приведет его сюда, в шестой блок.
— Но как газетчики попадут внутрь? Тут даже родителей не пускают повидаться с детьми.
— У доктора Уилкинса остались ключи. И как только сестра Вик и Уэйн увидят репортера и съемочную группу, тут черт знает что начнется. Тогда-то я и протащу тебя в туннели. Оттуда через парковку персонала возле медцентра мы доберемся до моей машины.
— Те туннели, по которым меня сюда привели?
Эдди кивнул.
— Они все связаны: этакий гигантский лабиринт под зданиями. Еда, белье из прачечной, да практически всё сюда попадает через них.
Чтоб им провалиться, этим гребаным туннелям. Но она проползет даже по пещере, кишащей крысами и змеями, если через эту пещеру можно будет сбежать. Может, туннели вовсе не такие давящие, как помнилось Сейдж; может, наркотики, которыми ее напичкали, исказили восприятие, как волшебные снадобья из «Алисы в Стране чудес».
— Погоди, — сказала она. — Но когда придут репортеры, я ведь могу просто сообщить им, что меня здесь держат против воли. Я скажу им насчет Розмари, и…
Он вздохнул.
— Ну что? — не поняла Сейдж. — Им же нужен хороший сюжет. Так?
— Они ворвутся в учреждение для умственно отсталых. Ты правда думаешь, что тебе поверят?
Черт. Он прав. Никто не станет слушать пациентку Уиллоубрука, которая заявит, что она — не она, а кто-то другой. Спуск в туннели был единственным выходом. Впрочем, что угодно было лучше, чем сидеть взаперти в этом ужасном месте хотя бы минутой дольше необходимого.
— А если нас там схватят? — спросила она.
— Придется рискнуть, — ответил Эдди.
Сейдж взвесила свои возможности. Можно подождать до возвращения Алана или до тех пор, пока Эдди сумеет поговорить с Хэзер или Дон. Но как знать, поверят ли ему подруги, да и сообразят ли, как помочь. Они могут даже решить, будто Сейдж прикалывается над ними в отместку за поддразнивание насчет Кропси.
— Ладно, — сказала она. — А потом что?
Эдди пожал плечами.
— А потом я отвезу тебя домой.
Глава двенадцатая
Отчаянно пытаясь совладать с нервами, Сейдж следовала за Эдди по узкому туннелю, готовая броситься наутек, если кто-нибудь выйдет из-за угла. Раздираемая страхом быть схваченной и давящим чувством клаустрофобии, она могла лишь ставить одну ногу перед другой. Казалось, только вчера ее протащили по туннелям в невообразимый ад шестого блока, но в то же время словно прошла целая жизнь и Сейдж постарела на тысячу лет.
Эдди медленно шел впереди, прислушиваясь в ожидании шагов или голосов; при любом звуке он поднимал руку. К счастью, туннели пока были пустынны.
В холодном воздухе реяли пещерные запахи грибка и влажного камня; жирные крысы шныряли по дренажным канавам вдоль стен, исполосованных зеленовато-серыми потеками жесткой воды и плесени. По потолку тянулись металлические водоводы и ржавые трубы, роняющие на цементный пол капли бурой сточной воды. Пыльные лампочки в металлических сетках источали слабый дрожащий свет; то и дело казалось, что он может погаснуть, оставив их в полной темноте. И тогда, подумалось Сейдж, она не удержится и закричит. К счастью, в заднем кармане у Эдди был фонарик.
По наивности она полагала, что туннели только привиделись ей тесными, с низкими потолками, а на самом деле они просторны, как метро под Манхэттеном. К сожалению, ее память оказалась точной. Сейдж чувствовала себя великаном, ползущим по кроличьей норе. А впереди еще был долгий путь.
Прошло лишь десять — двенадцать минут с тех пор, как съемочная группа вломилась в дневной зал шестого блока, преследуемая перепуганной сестрой Вик, которая, не в силах помешать газетчикам, лишь лихорадочно и тщетно приказывала им убираться. Когда прожектор оператора пронзил скудно освещенное пространство, кто-то выдохнул:
— Господи, это же дети!
Другой ответил:
— Добро пожаловать в Уиллоубрук.
Журналист и операторы стояли с широко раскрытыми глазами, заметно оглушенные и потрясенные увиденным. Прожектор шарил по комнате, выхватывая снопом прямого света жуткие образы и вновь превращая их в размытые пятна. В ярком плавающем освещении обитатели казались дергаными фантастическими фигурками, наподобие мелькающей добычи, пойманной в прицел охотничьего ружья. Искривленная, тощая длинная нога. Чудовищно раздутая голова. Стена, покрытая размазанными фекалиями. Грязная белая ткань смирительной рубашки на смутной фигуре в углу. Голый ребенок, скорчившийся на полу спиной к публике; и двое таких же рядом с ним.
Когда репортер велел оператору начать съемку, Уэйн попытался угрозами заставить их уйти. Он толкнул журналиста в плечо, но тот пригрозил, что в случае вмешательства Уэйн после выхода материала будет фигурировать на всех новостных каналах как соучастник преступления. Уэйн поднял руки, показывая, что сдается, отошел в сторонку и предпочел не лезть.
Воспользовавшись суматохой, Эдди и Сейдж выскользнули из дверей и опрометью кинулись к сестринскому посту. Позади них из дневного зала неслись вопли сестры Вик, крики и плач обитательниц и ошеломленный, дрожащий голос репортера, начавшего описывать окружающий хаос. Перебежав на другую сторону от стойки поста, Сейдж последовала за Эдди в кладовку. Она чуть не взвыла, пока он перебирал связку, отыскивая ключ от двери в туннели. Наконец они вошли, и Эдди, заглушив растущий в дневном зале переполох, захлопнул за собой дверь и снова запер ее. На верхней ступеньке лестницы, ведущей в туннели, лежал объемистый бумажный пакет; Эдди поднял его и вручил ей.
— Что это? — не поняла Сейдж.
— Запасная одежда. Давай одевайся быстрее.
В пакете обнаружились вельветовые брюки, длинное шерстяное пальто и пара поношенных мужских ботинок. Натянув брюки — слишком широкие в талии и почти до дыр протертые на коленях, — Сейдж облачилась в пальто и сунула босые ноги в ботинки. Они оказались велики, но было приятно снова ощутить на ногах обувь. Затем вслед за Эдди она спустилась в туннель по щербатым ступеням.
Теперь казалось, что они уже несколько часов бродят по лабиринту, сворачивая влево, вправо, снова влево.
— Мы уже близко? — шепотом спросила Сейдж.
— Пока нет, — через плечо бросил Эдди. — Сперва пройдем морг и прозекторскую, потом спустимся под залы неотложной хирургии и стоматологии. А там поднимемся наружу возле парковки рядом с больницей.
Сейдж испугано дернулась:
— Морг и прозекторская?
Он кивнул.
— Господи, — выдохнула она. Ей и без того было страшно.
Позади них, взревев, пробудился двигатель, и Сейдж обмерла. Скрежет механизмов эхом отдавался в узкой шахте, словно рык неведомого зверя.
— Что это было?
Повернувшись к ней, Эдди приложил к губам палец.
— Просто генератор, — прошептал он. — Не беспокойся.
Преодолев страх, она двинулась вперен.
Снова повернув направо, они пробрались по очередному промозглому туннелю мимо распашных двустворчатых дверей с табличкой «Морг». Сейдж не хотела заглядывать в окна в верхней части дверей, однако не удержалась. За стальным секционным столом возле трехместного умывальника виднелась стойка с сосудами, на которых значилось: «Бальзамирующий состав». Почти четверть помещения в дальнем углу занимала холодильная камера с шестью дверцами; петли и ручки были ржавые и тусклые, а переборку под каждой дверцей украшали темные пятна, словно внутри что-то сгнило и протекло. От дверей тянуло плесенью, формалином и еще чем-то металлическим вроде нагретых мелких монеток. Сейдж зажала рукой нос и рот: омерзительный сладковатый запах напомнил ей об уроке биологии, на котором они препарировали лягушек и у нее начались такие рвотные позывы, что учительнице пришлось отправить ее к медсестре. Отводя взгляд от дверей морга, Сейдж старалась не думать о том, что происходит в этом помещении, и не задаваться вопросом, леж