— Есть идеи, когда твои друзья говорили с Аланом?
— Не знаю. Может быть, через несколько дней после того, как я уехала в Уиллоубрук?
— Фамилию Айрис знаешь?
— Нет.
— Мне нужны имена и адреса твоих подруг.
Она сообщила ему координаты Хэзер и Дон.
— Не знаю, кто еще с ними был, но если кто и спрашивал Алана обо мне, так это они.
— Значит, в закусочной, кроме вас с Эдди, никого не было?
— Какой-то старикан ел пирог, и повар, но он из кухни никогда не выходит. О, и еще молодая парочка, но я их не знаю.
— В какое время вы ушли оттуда?
Она пожала плечами.
— Без понятия. Мы не так долго там просидели, минут сорок пять.
Нолан опять что-то черкнул, затем вырвал листок из блокнота, встал и посмотрел на группу полицейских в другом конце комнаты.
— Эй, Макнелли! — крикнул он. — Мне нужно, чтобы ты кое-что для меня проверил.
Тощенький полицейский с детским личиком, подбежав, проворно схватил листок.
— Поезжай в «Топ хэт» и спроси официантку Айрис. Поинтересуйся, видела ли она там прошлой ночью мисс Уинтерз с молодым темноволосым парнем по имени Эдди. Мне нужно знать, в котором часу они туда пришли, когда ушли и что у них была за машина. И еще узнай, что Айрис сказала мисс Уинтерз насчет ее отчима, Алана Терна.
— Слушаюсь, — сказал полицейский, повернулся на каблуках и ушел.
Нолан перевел взгляд на Сейдж:
— Узнай у подруг, когда они говорили с Аланом. И еще нам с тобой придется потолковать с доктором Болдуином.
Она всплеснула руками. Нет. Только не доктор Болдуин. Сейдж больше не хотела ни видеть этого человека, ни говорить с ним.
— Зачем? Если Эдди опять помогает мне, какое Болдуину дело? И для чего вы послали человека спросить, были ли мы в кафешке? Вы что, не верите мне?
Не успел следователь ответить, как из открытого кабинета в другом конце комнаты позвали:
— Нолан! Вас спрашивают на третьей линии.
— Постой, — сказал он Сейдж. — Никуда не уходи.
Она закатила глаза. Было бы куда уходить! Не домой же, где под кроватью лежит труп Алана. Туда, где Уэйн может найти и прикончить ее. Можно заскочить в квартиру и забрать пару вещей, но жить там нельзя по сотне причин, самая малая из которых заключается в том, что ей нечем самостоятельно платить за аренду.
Следователь нажал на кнопку телефона, взял трубку и нетерпеливо сказал:
— Детектив Нолан. — Слушая, он начал хмуриться и озабоченно глянул на Сейдж. — Уверены? — Он опустил взгляд в пол, все еще слушая.
Сейдж не сводила глаз с его лица. Звонок явно каким-то образом касался ее. И ей это не нравилось.
— Где? — говорил Нолан. — Угу. Угу. Ладно. Да, доктор Болдуин, уже едем. — Положив трубку, он воззрился на Сейдж со странной смесью шока и замешательства.
— Что такое? — спросила она.
— Нам нужно немедленно ехать в Уиллоубрук, заявил детектив.
— Зачем? Что происходит?
— На месте я выясню больше.
— Нет. Я туда не вернусь.
— Ну, ты несовершеннолетняя. И мне очень неприятно такое говорить, но твоих родителей нет в живых. Мы не можем просто так оставить тебя на улице. Есть поблизости родные, у которых можно остаться?
Сейдж покачала головой.
— А где твой родной отец, знаешь?
Она опять покачала головой.
— Нет, но я могу пожить у друзей.
— Прости, но не выйдет. Тебе придется оставаться на моем попечении, или я перед отъездом должен буду позвонить в социальную службу, чтобы тебе подыскали местечко на время расследования. Скорее всего, тебя сразу отправят в детский дом, так что лучше поехали со мной.
Ссутулившись на заднем сиденье за спиной сержанта Кларка, который вел «форд ЛТД» без опознавательных знаков, и молчаливого детектива Нолана, Сейдж смотрела на заметаемое снегом лобовое стекло. Дворники сновали туда-сюда с такой быстротой, что у нее чуть не закружилась голова. Было утро, но снаружи словно наступили сумерки; низкие облака на зимнем небе, казалось, цеплялись за землю. Ветер и снег когтили машину, толкая ее вдоль по дороге, точно пытаясь забраться внутрь. Отличный денек для возвращения в кошмар Уиллоубрука. Недоставало лишь грома и молний.
Нет. Не нужно так думать. Еще в полицейском участке Сейдж решила, что будет храброй. Она едет туда не как пациентка. Она свободна и психически здорова, и все теперь это знают. По крайней мере, она так надеялась.
Детектив Нолан сказал, что телефонный звонок как-то связан с делом Розмари, но сперва надо проверить факты. В глубине души Сейдж опасалась, что это какой-то трюк; что Нолан и доктор Болдуин придумали план, как снова засадить ее под замок. Подумаешь, еще одна потерянная душа в Уиллоубруке. Особенно если доктор Болдуин по-прежнему считает, что Сейдж замешана в убийствах и что она ненормальная. Запереть куда проще, чем доказывать ее виновность в суде.
Но ведь это нелепо. Нолан знает, что она невиновна. И Сейдж сама предпочла отправиться с ним, нежели с социальной службой. Хватит уже паранойи. И все же не оставляла мысль: может, еще не поздно попросить сержанта Кларка повернуть назад?
Они мчались по заснеженной однополосной дороге, и чем ближе подъезжали к главным воротам Уиллоубрука, тем больше Сейдж жалела, что не осталась в участке. Возможно, ей удалось бы смыться до появления социального работника. Она приоткрыла окно, впуская свежий воздух; ей казалось, что она задыхается. Через щелочку полетела снежная крупа и крошечными мокрыми пулями вонзилась ей в глаза и лоб. Она снова подняла окно.
— Ты там как? — спросил, не оборачиваясь, Нолан.
— Все хорошо, — солгала она.
И все будет хорошо, как только они снова уедут из Уиллоубрука. Как только найдут Уэйна и упекут его за решетку. За лобовым стеклом, подобно притихшему огромному животному, зияли обнесенные колоннами ворота главного входа, распахнув жадные пасти в ожидании следующей жертвы. Сержант Кларк сбавил скорость, остановился у сторожевой будки и опустил стекло машины. Охранник, щурясь от снега, шагнул им навстречу, показав жестом, чтобы проезжали.
Сержант Кларк закрыл окно и тронулся с места, заметив:
— Надо бы им тут охрану усилить.
— Это точно, — согласился Нолан. — Но, как и в любом государственном учреждении, тут, скорее всего, все упирается в финансы.
Сейдж наклонилась вперед, все больше нервничая:
— Зачем нам в больницу?
— Доктор Болдуин попросил встретиться с ним там, — объяснил Нолан.
Она съежилась на сиденье, чувствуя, как нарастает тревога. Миновав другой пустынный участок дороги, они въехали в парк с заснеженными деревьями и низким кустарником. Когда на другой стороне показалось первое кирпичное здание, Сейдж впилась ногтями в ладони. В жизни не подумала бы, что снова окажется на территории Уиллоубрука, по крайней мере не так скоро. И тем не менее она здесь.
Тут и там в окнах приземистых зданий горели дрожащие слабые огни, за грязным стеклом двигались тени — мертвенные силуэты, раскачивающиеся вперед-назад, из стороны в сторону, вверх-вниз, медленно и методично или быстро и яростно. Страдания и боль заключенных в этих мрачных стенах людей, забитых, испуганных, отчаявшихся и умирающих, были почти осязаемы, ложились камнем на душу, отзывались болью в животе.
Из ветра и снега, словно корабль, выплыл административный корпус: темное массивное строение с черными окнами; наружные огни сияли призрачным предостережением. Здание казалось заброшенным.
Детектив Нолан заговорил, и Сейдж вздрогнула.
— Насколько я понимаю, территория занимает три сотни акров, — сказал он сержанту Кларку. — Так что до больницы, похоже, еще довольно далеко.
Миновав административный корпус, они проехали другие корпуса по обеим сторонам дороги — очередная тысяча тусклых окон и движущихся теней, еще тысяча миль кирпичных стен, скрывающих грязь, насилие, запустение, страдания и смерть. Сейдж еще не попадала в такую глубь территории; при виде мелькающих один за другим домов она снова подумала о концлагере с рядами одинаковых бараков. Слышать цифры — это одно, а увидеть здания своими глазами — совсем другое. Она и не представляла, что их так много.
Когда они подъехали к больнице — другому внушительному сооружению с таким же количеством этажей и флигелей, как и в административном корпусе, — Нолан велел сержанту Кларку припарковаться позади.
— Болдуин просил, чтобы мы вошли через черный ход.
— Что за черт? — не понял Кларк. — С чего такая таинственность?
— Чтоб я знал. Может, из-за того репортажа. В этом году с него рекламы хватит.
Объехав больничный флигель, Кларк поставил «форд» рядом с белым фургоном. Кроме него на пустой парковке, чисто выметенной ветром, была только одна машина: «нью-йоркер» доктора Болдуина. Кларк заглушил двигатель и посмотрел на Нолана:
— Мне идти с вами?
— Нет, дальше я сам. Мы не задержимся.
— Я здесь, если понадоблюсь, — сказал Кларк, приспуская окно и закуривая сигарету.
Сейдж очень хотелось остаться в машине. А вдруг они приехали в больницу для того, чтобы доктор Болдуин сделал ей лоботомию? А вдруг он специально позвонил в полицейский участок, зная, что Сейдж там, и попросил Нолана солгать о причине звонка? Она утерла глаза, решив, что не станет плакать, и велела себе быть рассудительной. В участке она находилась потому, что кто-то убил Алана. Ни доктор Болдуин, ни Нолан не имеют к этому никакого отношения. Может быть, ей отказаться заходить внутрь? Пусть Нолан потом передаст ей информацию, если это так важно.
Детектив вышел из машины и открыл перед Сейдж заднюю дверцу, придерживая шляпу под порывами ветра.
— Не можете просто сказать мне, что там такое обнаружилось? — спросила Сейдж.
Он вздохнул.
— Я хочу, чтобы ты рассказала Болдуину про Эдди.
Она с тоской вздохнула, вылезла с заднего сиденья, накинула капюшон и на трясущихся ногах поплелась за следователем через парковку. В лицо хлестал мокрый снег, и она опустила голову, следуя по быстро исчезающим следам Нолана. К счастью, когда они обогнули корпус, массивное здание по большей части преградило путь ветру.